Образ дарьи и образ прокла в поэме "мороз, красный нос". Анализ поэмы «Мороз, Красный нос» (Н

Образ русской женщины в поэме Некрасова «Мороз красный нос».

Некрасов был одним из великих русских писателей, кому с юных лет была небезразлична судьба русского народа. Он всегда разделял и поддерживал стремление крестьян к свободе и счастливой жизни. Поэтому большинство произведений автора посвящено жизни простого народа.

«И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет» — образ русской женщины в поэме Некрасова «Мороз красный нос»

Важное значение в творчестве Некрасова занимает образ русской женщины. Автор один из первых раскрыл образ крестьянки в своих стихах и поэмах. Высказывая понимание и сопереживание к сложной судьбе каждой героини, автор наделяет женский образ прекрасными и величавыми чертами:

• Есть женщины в русских селеньях
• С спокойною важностью лиц,
• С красивою силой в движеньях,
• С походкой, со взглядом цариц …

Некрасов подчеркивает как внешнюю красоту, так и красоту внутренней силы. Автор превозносит душевные качества русских женщин. Акцентирует внимание на их богатом внутреннем мире. Высоконравственные крестьянки умели противостоять любому горю. С каждым новым испытанием женщины становились сильнее и мужественнее.

• Подробное описание тяжелого труда, наполненного тяготами и страданием, вызывает у читателя сочувствие к судьбам русских женщин. В то же время их стойкость в непосильной работе, умение преодолевать трудности, забота о свое семье заслуживает глубокого уважения.
• Жизнь крестьянок проходила в постоянной борьбе за выживание. Лишенные всяческих прав, они были раздавлены собственным положением. В сильных женских образах Некрасов подчеркивает неподкупность и благие намерения простых людей.
• Одной из таких героинь стала русская крестьянка Дарья в поэме «Мороз, Красный нос». Ее жизнь состоит из изнурительных трудовых будней. Непосильные условия труда воспитали в ней сильный характер. Она с достоинством противостоит всем жизненным испытаниям. На ее непростую судьбу выпадает личная трагедия – умирает любимый муж. Семья остается без моральной и финансовой поддержки.
• Молодая вдова, вопреки своему горю, берет себя в руки и противостоит своему унынию. Даже прощаясь с мужем, она не позволяет себе разрыдаться и сдерживает подступающие слезы. Крестьянка боялась прожить свою жизнь с рабом и родить ему детей. Но после потери мужа, она переосмысливает свои желания и ценности.
• Некрасов представляет Дарью как истинную красавицу с правильными природными чертами: «Красавица миру на диво, румяна, стройна, высока, во всякой одежде красива…» . Густые волосы и жемчужная улыбка подчеркивают ее красоту. Автор выражает к героине симпатию и на протяжении всего произведения не скупится на красивые прилагательные.

Дарья ловко справляется с домашними делами. Умеет приспособиться к разным обстоятельствам:

• Всегда у них теплая хата,
• Хлеб выпечен, вкусен квасок,
• Здоровы и сыти ребята,
• На праздник есть лишний кусок.

Для того, чтобы подчеркнуть мужественный образ крестьянки, Некрасов использует преувеличение: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет». Описывая ее работу в поле, автор акцентирует внимание на ее действиях, сопровождая каждый взмах косы появлением новой копны сена.

• В жизни крестьянской семьи находится время и для счастливых минут. Дарья любила праздники. Во время веселья она любила сердечно посмеяться, попеть песни и поплясать от души. Такие моменты преображали женщину, сгоняли с ее лица усталость и печаль.
• Дарья обладает прекрасными душевными качествами. Она живет ради своей семьи и готова жертвовать собой ради их блага. Перед смертью мужа, Дарья отправляется монастырь за иконой. Ее не останавливает зимняя морозная погода, темное время суток и неблизкое расстояние. Для нее самое главное попытаться спасти своего мужа. Любящая жена цепляется за каждую возможность. Надеется, что все можно изменить в лучшую сторону.
• Несмотря на возникающие сложности, Дарья жила с мужем в любви и взаимопонимании. Трудолюбие обеих супругов помогало им выживать и воспитывать своих детей. Они строили планы на жизнь, мечтали о красивом будущем своих детей. Дарья всегда помогала мужу и была для него опорой. Она выполняла роль не только жены, но и верного друга. Вдвоем супругам было проще переносить жизненные неурядицы. Так выживало большинство крестьянских семей того времени.
• Дарья с достоинством провожает мужа в последний путь. Теперь ей предстоит работать за двоих, чтобы прокормить своих детей. Материнский долг не дает опустить голову и придает сил для дальнейшей борьбы. Рутинные обязательства не оставляют крестьянке времени выплеснуть свои эмоции и погоревать за мужем. Вместо того, чтобы пожалеть и успокоить своих детей в день похорон отца, Дарья вынуждена отправится на заготовку дров для обогрева жилья.
• Для крестьянки работа становится спасением. Убегая от собственных мыслей, она взваливает на себя огромную физическую нагрузку. В лесной глуши Дарья наконец выплескивает всю боль, скопившуюся в ее сердце. Из ее груди вырываются стоны. Дрожащим голосом она взывает к мужу. Жалуется, как тяжко ей будет одной вспахать землю и обработать урожай. Ей хочется верить, что все еще можно вернуть.
• Природа, словно живое существо, усугубляет страдания крестьянки. В ответ на женский плач начинает выть снежная метелица. Автор сравнивает заплаканные глаза крестьянки с заснеженной равниной, усыпанной алмазами. Через плач Дарьи Некрасов показывает глубину народных страданий простых людей.

Выплеснув свои эмоции, Дарья собирается домой и неожиданно сталкивается в лесу с мистическим героем Морозом. Хозяин зимы предлагает крестьянке новую жизнь. В его владении находятся несусветные богатства. В обмен на замужество, он обещает положить конец всем ее страданиям и обеспечить душевное равновесие:

• Богат я, казны не считаю,
• А все не скудеет добро;
• Я царство мое убираю
• В алмазы, жемчуг, серебро.
• Войди в мое царство со мною
• И будь ты царицею в нем!…

Крестьянка не поддается соблазнам и из последних сил старается бороться со стужей. Вопреки своему внутреннему отчаянию, она попыталась противостоять Морозу. Зимний владыка трижды протягивает крестьянке руку помощи, задавая один и тот же вопрос. Но каждый раз получает жесткий непоколебимый ответ.

• Воспоминания о прожитой семейной жизни согревают душу крестьянки. До последней минуты своего бытия, Дарья не сдается и оказывает мужественное противостояние. Проигрывая в поединке с природой, крестьянка сохраняет свою честь и достоинство. Так могла поступить только настоящая русская женщина.
• В поэме «Мороз, Красный нос» крестьянка сталкивается с двумя испытаниями. Две жизни губятся друг за другом. Вначале умирает муж. Вскоре и Дарьина судьба трагически завершается. Отчаянно преодолевая жизненные препятствия, она, также, как и муж, становится заложницей суровой зимней погоды.
• Даже перед смертью крестьянки, Некрасов приукрашивает события с помощью красочного сновидения Дарьи. Перед ее глазами предстает картинка ее любящей семьи в полном составе. Она видит заботливого мужа в окружении проворных и красивых детей. Это все, что нужно было женщине для счастья.
• Смерть дарит крестьянке долгожданный покой и счастье воссоединения с мужем. Ей больше не придется переживать горестные события. Несмотря на рабское положение, Дарья умирает человеком со свободным сердцем и внутренней силой.
• Пронеся отвагу и мужество через всю свою жизнь, крестьянка покидает мир с несломленной внутренней силой. Можно с уверенностью сказать, что она преодолела собственную смерть. За все перенесенные тяготы она вознаграждена счастливым видением.

Некрасов раскрывает в русских женщинах преданных жен и сильных матерей. Они пытаются полюбить выполняемую тяжелую работу и не уступают своим моральным принципам. Несмотря на физическую нагрузку, они находят в себе силы для поддержания семейного очага.

• Их счастье заключается в воспитании детей. Дарью можно назвать счастливой женщиной. Ее семья была построена на любви и понимании. Поддержка мужа помогала ей идти вперед с гордо поднятой головой. Русские женщины достойны свободной жизни. Их высокая нравственность должна проявляться не в рабском труде, а в счастливой полноценной жизни.
• Подробное описание природных пейзажей и создание нереальных образов помогает автору глубже раскрыть качества главных персонажей поэмы. Под образом Мороза-воеводы Некрасов подразумевает властных помещиков. Лес преклоняется перед могуществом зимнего владыки. Так и крестьяне должны покориться своей нелегкой участи. В отличие от реальной жизни, сказочный персонаж готов протянуть руку помощи и поделится своими владениями. Такой щедрый хозяин был бы идеальным вариантом для каждого крестьянина.
• Суровая зима усугубляет крестьянское положение и выступает в роли палача. Зимняя природа с одной стороны выступает как прекрасная волшебница, с другой губительной победительницей над человеческими жизнями.
• В сознании Дарьи летняя пора ассоциируется с новыми возможностями, с началом новой жизни. Работа на плодородной земле и сбор урожая являются смыслом жизни крестьян. Зимние сугробы, как будто, перекрывают кислород крестьянам. Лучшие воспоминания о муже переносят Дарью в теплое солнечное лето.
• Зима вызывает у крестьянки опасения и ассоциируется с нечистой силой. Даже во сне счастливые дети веселятся в пшеничном поле. Урожайные поля выступают символом дальнейшего процветания. В противовес выступает зимний лес, отвечающий крестьянке холодным безразличием.

Трогательные детали происходящих событий помогают передать настроение главных героев. Все действия подкреплены точными высказываниями и вызывают желание задуматься о самых главных человеческих ценностях. Произведение Некрасова учит нас проявлять сострадание к судьбам других людей, быть отзывчивыми и в радости, и в горе.

Видео: Н.Некрасов. Есть женщины в русских селеньях

Поэма Н. А. Некрасова «Мороз, Красный нос» посвящена любимой сестре поэта — Анне Алексеевне Буткевич. В поэме, написанной в 1863 г., спустя два года после крестьянской реформы и отмены крепостного права в России, изображается жизнь крестьян, хорошо знакомая Некрасову по его многочисленным поездкам по губерниям России, встречам с крестьянами. В поэме раскрываются замечательные черты русского национального характера, выражается сочувствие поэта русскому народу, так и не обретшему свободы, и его искренняя любовь и уважение к простым русским людям, носителям высоких нравственных начал, духовной и физической красоты.

В образах Дарьи и Прокла нашли воплощение лучшие черты русского народа, его величие и мощь, радость труда и самоотверженность, почитание родителей и любовь к детям.

Образ Дарьи

При разговоре о Дарье заслуживает особого внимания глава IV первой части — настоящий гимн «величавой славянке» и глава V — авторское сравнение Дарьи со славной женщиной-славянкой, которой он искренне восхищается:

И ты красотою дивила,

Была и ловка, и сильна...

(не случайно новая часть начинается с союза и , который передаёт сходство Дарьи с тем типом женщины, которым гордится автор).

Некрасов говорит о тяжёлой, нерадостной жизни русской женщины (её долю он называет «суровой», «грозной») и вместе с тем показывает её духовную и физическую красоту, сильный дух, жизнерадостность, мужество.

В характере Дарьи Некрасов подчёркивает замечательные качества — мужество, любовь к мужу и детям, трудолюбие (картины предсмертного сна), силу воли и долготерпение. Художественные средства, которые использует поэт, также позволяют представить пленительный образ русской женщины, отношение автора к своей героине. Он называет её ласкательно: Дарьюшка, употребляет сочувственные эпитеты «горькая вдовица», «молодая вдова».

Во второй части поэмы сон замерзающей Дарьи (гл. XXXIII—XXXIV) — яркая картина радостного труда дружной крестьянской семьи. Это поэтизация того самого лучшего, что присутствовало в народной жизни: описывая, как в жаркое лето трудились Дарья с Проклом, старики и дети, Некрасов подчёркивает огромную роль труда в жизни человека, в воспитании юных, выражает безграничное уважение к людям труда.

Обратите внимание на строки из поэмы: «По будням не любит безделья...», «Она улыбается редко... / Ей некогда лясы точить...», «Не жалок ей нищий убогий — / Вольно ж без работы гулять!» Так пишет Некрасов о Дарье. И в завершение сказанному — своеобразный вывод:

В ней ясно и крепко сознанье,

Что всё их спасенье в труде...

Важно обратить внимание на горячее стремление и мужественные попытки Дарьи спасти заболевшего Прокла (гл. XII). Этот эпизод иллюстрирует такие качества характера Дарьи, как мужество, воля, её горячую любовь к мужу, веру в Божью силу.

Не единожды употребляет поэт эпитеты «бедный», «чёрный» применительно к Дарье, похоронившей мужа.

И, правя савраской, у гроба

С вожжами их бедная мать... (гл. XIII)

Задумалась бедная мать... (гл. XV)

... Что Дарье работы прибудет,

Что ждут её чёрные дни... (гл. XIII)

Большое значение в раскрытии образа Дарьи имеют и описания природы — лирические отступления. Пейзаж сопоставлен с душевным состоянием героини, благодаря чему автору удается глубже проникнуть в мир переживаний Дарьи.

Вот изображение прекрасной зимней природы: «Равнины белеют под снегом», «Как тихо!..», «Кругом — поглядеть нету мочи, / Равнина в алмазах блестит...», «В полях было тихо, но тише / В лесу и как будто светлей». Автор прибегает к любимому им приёму контраста, противопоставляя прекрасные картины зимней природы — и безграничное горе Дарьи. Природа безучастна к горю женщины:

Лес безучастно внимал,

Как стоны лились на просторе,

И солнце, кругло и бездушно,

Как жёлтое око совы,

Глядело с небес равнодушно

На тяжкие муки вдовы.

По контрасту горе Дарьи воспринимается читателем ещё более остро и глубоко.

Для раскрытия характера Дарьи, её отношения к близким важную роль играет её предсмертный сон (гл. XIX—XXIII). Выделим обращения Дарьи к мужу: «голубчик», «желанный ты мой», которыми поэт подчёркивает глубокую любовь героини к мужу, даёт представление об их счастливой, несмотря на бытовые тяготы, семейной жизни.

Образ Прокла

В образе Прокла так же, как и в образе Дарьи, отразились народные представления о красоте, внутренней и внешней, о величии и мощи русского народа.

Образ Прокла создаётся разными художественными средствами. Это и авторская характеристика, и причитания о нём семьи, и слова, сказанные его соседями и старостой. Как и при рассмотрении образа Дарьи, разговор о Прокле лучше начать с портретной характеристики: «Большие, с мозолями, руки... Красивое, чуждое муки / Лицо — и до рук борода...» «Пригожеством, ростом и силой / Ты ровни в селе не имел...» Обратите внимание на постоянные эпитеты, характерные для описания любимых героев устного народного творчества: «шёлковые кудри», «сахарные уста», «соколий глаз». Прокл, как и его жена, красив, ладен, силён, трудолюбив: «Сила-то в нём богатырская!»

Причитания родителей умершего, его соседей и старосты также раскрывают характер Прокла: почитание им родителей, любовь к жене и детям, уважение к соседям, его трудолюбие, приветливость и доброжелательность, жизнерадостность и умение веселиться, его надёжность («кормилец», «надёжа семьи») и мужественная сила. Причитания имеют особое значение для характеристики героя.

Автор использует яркие изобразительно-выразительные средства языка, близкие устному народному творчеству: это и постоянные эпитеты, характерные для фольклора, народная лексика («голубчик сизокрылый», «работничек», «хлебосол и приветник», «ненаглядный», «кормилец», «надёжа семьи», «шёлковые кудри», «сахарные уста»), и сравнения, помогающие поэту передать горе семьи, потерявшей кормильца: «И что на душе накипело /Из уст полилося рекой», потерявшей кормильца семье придётся «не свежей водой умываться, / Слезами горючими...», молодая вдова сравнивается с «берёзой в лесу без вершины».

Использованы материалы книги: М.Б. Ганженко, Ж.Н. Критарова, А.Д. Жижина. Литература. 7 класс. Методическое пособие. - М.: Дрофа, 2014

Один из важных аспектов поэтических раздумий Некрасова - ответственность самого народа за происходящее с ним, и здесь надежды поэта неотделимы от скептических интонаций. Некрасов отчетливо видит распад традиционных форм крестьянского быта, и в то же время осознает его своеобразную цельность и гармонию, человеческую красоту крестьянских характеров и убожество их существования. Апофеозом душевной красоты русского крестьянства стала написанная незадолго перед «Железной дорогой» поэма «Мороз, Красный нос».

Исследователи обращают внимание на великолепное знание поэтом народного быта, фольклорных и этнографических источников, обнаруживающееся в этой поэме, народных поверий и суеверий. Предметом поэтического изображения в поэме «Мороз, Красный нос» является трагедия крестьянской семьи - смерть кормильца, а затем гибель его жены. Однако эта трагедия складывается из обыденных, хотя и печальных эпизодов, событий и фактов. Первая часть поэмы называется «Смерть крестьянина», вторая, так же как вся поэма - «Мороз, Красный нос», и это повторение свидетельствует не столько о скупости в выборе художественных средств, сколько о важности второй части, несущей особую идейно-композиционную нагрузку.

Первая часть - обстоятельный рассказ о кончине и похоронах Прокла: как старик-отец копал могилу, как его обряжали, как голосили по покойнику, как жалели его соседи и односельчане (попутно вспоминается жизнь и смерть Прокла), как после похорон вдова приходит в настудившуюся избу и на том же Савраске, на котором только что везли прах мужа, едет в лес по дрова. Как замечал еще биограф Некрасова В. Е. Евгеньев-Максимов, говоря об обыденных явлениях и обыкновенных людях, поэт умеет показать их с таких сторон, что они представляются нашему сознанию не только замечательными, но и высокими. Обратим внимание, например, с каким художническим тактом представлен в поэме отец Прокла, на долю которого пришлось тягчайшее испытание - рыть могилу собственному сыну. Дважды еще возникает фигура несчастного старика - и оба раза создается выразительная картина при максимальной экономии художественных деталей. Односельчане прощаются с Проклом, но отец не сливается с этой толпой: их и его горе несопоставимы:

Старик бесполезной кручине

Собой овладеть не давал:

Подладившись ближе к лучине,

Он лапоть худой ковырял.

Минута его последнего прощания с сыном также отделена от общего прощания:

Высокий, седой, сухопарый,

Без шапки, недвижно-немой,

Как памятник, дедушка старый

Стоял на могиле родной!

Не менее впечатляющ и портрет самого Прокла, лежащего «на белом сосновом столе», созданный без «лишнего слова», с минимальным использованием изобразительно-выразительных средств. Но все же центральной фигурой в поэме остается Дарья, жена Прокла. Уже в самом начале ее появляется образ «красивой и мощной славянки». Здесь же и поставлен вопрос о ее драме:

Три тяжкие доли имела судьба,

И первая доля: с рабом повенчаться,

Вторая - быть матерью сына-раба,

А третья - до гроба рабу покоряться,

И все эти грозные доли легли

На женщину русской земли.

Но эта драма не столько индивидуальная, сколько общеженская. В полной мере личность Дарьи раскрывается во второй части поэмы. В потоке сознания героини, которую уже осилило горе и которой остается недолго жить, переплетаются прошлое, настоящее и глубинные, затаенные мечты о будущем. Дарья думает о том, как они с Проклом радовались бы детям, женили сына, представляет, как ей одной теперь нужно будет нести всю тяжесть домашних забот - она как будто беседует с покойным мужем. Вдова вспоминает, как она отправилась ночью за десять верст в монастырь к чудотворной иконе, чтобы спасти Прокла, но икона чуда не произвела. И уже в цепких объятьях «воеводы Мороза», последними усилиями затухающего сознания, Дарья «в своем заколдованном сне» вызывает из памяти картину знойного лета и с улыбкой довольства и счастья, при мыслях о детях и живом муже уходит из жизни... Образ Мороза, подсказанный народно-поэтической традицией и давший название поэме, как бы делает саму природу соучастницей трагедии.

Источник (в сокращении): Русская литературная классика XIX века: Учебное пособие / Под ред. А.А. Слинько и В.А. Свительского. - Воронеж: Родная речь, 2003

Собирательный образ крестьянки в поэме

Дарья – крестьянская женщина, вдова умершего Прокла. Её образ не сразу появляется в поэме «Мороз, красный нос» . В III главе Некрасов рассуждает о рабской судьбе русской крестьянки, которая не менялась веками. Лирический герой обращается к крестьянке и обещает открыть миру её страдания и жалобы.

Некрасов берётся описать особый тип крестьянки. Это величавая славянка, которой удаётся оставаться царственной, несмотря на жизненные обстоятельства: «Идут они той же дорогой, какой весь народ наш идет, но грязь обстановки убогой к ним словно не липнет».

Некрасов даёт собирательный портрет такой крестьянки: «Красавица миру на диво, румяна, стройна, высока, во всякой одежде красива...». У неё тяжёлые волосы, красивые ровные зубы, похожие на перлы (сравнение). Красавица ловка в работе, выносит холод и голод, трудолюбива, умеет веселиться, она отважна и мужественна: «Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт».

Убеждение крестьянки в том, что спасенье её семьи – в труде, даёт ей «печать внутренней силы». Семья у неё не бедствует, все здоровы, сыты и счастливы.

Характер Дарьи – вдовы Прокла

Такой были и вдова Прокла, пока её не иссушило горе. Она сравнивается с берёзой в лесу без вершины.

Только в описании подробностей жизни и смерти Прокла появляется имя его жены. И это не случайно. Она мыслит себя только как часть своей семьи, как помощницу и защитницу мужа, ночью для его исцеления бежит за чудотворной иконой в монастырь в 10 верстах: «Я ли о нём не старалась? Я ли жалела чего? Я ему молвить боялась, как я любила его!»

Всю дорогу через лес Дарья, боясь зверей, нечистой силы, а больше всего – примет (перебежавшего дорогу зайца, упавшей звезды, ворона на кресте), молилась Царице Небесной. Дарья дерзает упрекать Владычицу в том, что та не помиловала её судьбу и её Прокла.

Семья крестьян трудилась день и ночь: Прокл «лето жил работаючи, зиму не видел детей», а Дарья всё плакала ночами и ткала длинную льняную нить. Своё благополучие они сколотили «по копейке, по грошику медному». После похорон Дарье приходится ехать в лес за дровами, отведя детей к соседям.

Плач и жалобы Дарьи

В лесу, где «мёртвый, могильный покой», Дарья даёт волю слезам, которые так долго сдерживала. Некрасов описывает её стенания с помощью метафор: «Стоны лились на просторе, голос рвался и дрожал, оборвались струны бедной крестьянской души». Природа равнодушна к её горю: лес внимал безучастно, бездушное солнце равнодушно глядело на муки .

Дарья рубит дрова (это её обычное занятие), но не может забыть мужа, разговаривает с ним. В её сознании путаются реальность, связанная со смертью мужа, и будущая жизнь с ним как с живым. Дарья продумывает, как одна будет пахать землю, как убирать сено, как в муках собирать урожай. По жанру её причитания – народные плачи об умершем муже. Она вспоминает пророческий сон о напавших на неё ржаных колосьях, которые она принимает за врагов (метафора смерти мужа).

Дарья мечтает о будущем своих детей: как Маша будет играть в хороводе, как Гриша вырастет и женится. С помощью психологического параллелизма (образ выходящего из леса волка и чёрной густой тучи с молнией) Некрасов передаёт опасения Дарьи, что именно её сына вор-судья заберёт в рекруты.

Наплакавшись и нарубив столько дров, что и возом не увезти, Дарья остановилась у высокой сосны. Вот тут-то и состоялась её встреча с фольклорным Морозом .

Дарья и Мороз

Некрасову важно понять, что происходит в душе у Дарьи. Физически вполне живая и крепкая, она теряет волю к жизни: «Душа истомилась тоской, настало затишье печали – невольный и страшный покой!» Мороз сватается к Дарье, он завидный жених: силён и богат. Он предлагает Дарье то ли смерть, то ли вечную жизнь, обещая сделать её своей царицей, которая, как и Мороз, будет царствовать зимой и засыпать летом.

Дарья смиряется только тогда, когда Мороз обращается в любимого мужа и целует её. Он одаривает её за правильный ответ на сказочный вопрос «тепло ли тебе?» сладким сном о лете и тепле. Это лучшее и самое счастливое воспоминание из жизни Дарьи: тяжёлый крестьянский труд среди своей семьи, забота о муже и детях. Последнее, что открывается читателю из Дарьиного сна – лица детей в снопах ржи (символ жизни) и песня, слов которой лирический герой читателю не говорит. Лирический герой призывает не жалеть о счастливой Дарье и даже завидует ей. Но всё-таки даёт ей шанс проснуться и позаботиться о детях. Единственное живое существо, не поддавшееся Морозу,- белка – сбрасывает на Дарью ком снега. Но, очевидно, крестьянка уже мертва.

• «Мороз, Красный Нос», анализ поэмы Некрасова
• Образ Мороза в поэме Некрасова «Мороз, Красный Нос»

Ты опять упрекнула меня,
Что я с Музой моей раздружился,
Что заботам текущего дня
И забавам его подчинился.
Для житейских расчетов и чар
Не расстался б я с музой моею,
Но бог весть, не погас ли тот дар,
Что, бывало, дружил меня с нею?
Но не брат еще людям поэт,
И тернист его путь, и непрочен,
Я умел не бояться клевет,
Не был ими я сам озабочен;
Но я знал, чье во мраке ночном
Надрывалося сердце с печали,
И на чью они грудь упадали свинцом,
И кому они жизнь отравляли.
И пускай они мимо прошли,
Надо мною ходившие грозы,
Знаю я, чьи молитвы и слезы
Роковую стрелу отвели…
Да и время ушло,- я устал…
Пусть я не был бойцом без упрека,
Но я силы в себе сознавал,
Я во многое верил глубоко,
А теперь - мне пора умирать…
Не затем же пускаться в дорогу,
Чтобы в любящем сердце опять
Пробудить роковую тревогу…

Присмиревшую музу мою
Я и сам неохотно ласкаю…
Я последнюю песню пою
Для тебя - и тебе посвящаю.
Но не будет она веселей,
Будет много печальнее прежней,
Потому что на сердце темней
И в грядущем еще безнадежней…

Буря воет в саду, буря ломится в дом,
Я боюсь, чтоб она не сломила
Старый дуб, что посажен отцом,
И ту иву, что мать посадила,
Эту иву, которую ты
С нашей участью странно связала,
На которой поблекли листы
В ночь, как бедная мать умирала…

И дрожит и пестреет окно…
Чу! как крупные градины скачут!
Милый друг, поняла ты давно -
Здесь одни только камни не плачут…

Часть первая

Савраска увяз в половине сугроба,
Две пары промерзлых лаптей
Да угол рогожей покрытого гроба
Торчат из убогих дровней.

Старуха, в больших рукавицах,
Савраску сошла понукать.
Сосульки у ней на ресницах,
С морозу - должно полагать.

Привычная дума поэта
Вперед забежать ей спешит:
Как саваном, снегом одета,
Избушка в деревне стоит,

В избушке - теленок в подклети,
Мертвец на скамье у окна;
Шумят его глупые дети,
Тихонько рыдает жена.

Сшивая проворной иголкой
На саван куски полотна,
Как дождь, зарядивший надолго,
Негромко рыдает она.

Три тяжкие доли имела судьба,
И первая доля: с рабом повенчаться,
Вторая - быть матерью сына раба,
А третья - до гроба рабу покоряться,
И все эти грозные доли легли
На женщину русской земли.

Века протекали - все к счастью стремилось,
Все в мире по нескольку раз изменилось,
Одну только бог изменить забывал
Суровую долю крестьянки.
И все мы согласны, что тип измельчал
Красивой и мощной славянки.

Случайная жертва судьбы!
Ты глухо, незримо страдала,
Ты свету кровавой борьбы
И жалоб своих не вверяла,-

Но мне ты их скажешь, мой друг!
Ты с детства со мною знакома.
Ты вся - воплощенный испуг,
Ты вся - вековая истома!
Тот сердца в груди не носил,
Кто слез над тобою не лил!

Однако же речь о крестьянке
Затеяли мы, чтоб сказать,
Что тип величавой славянки
Возможно и ныне сыскать.

Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц,-

Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет - словно солнце осветит!
Посмотрит - рублем подарит!»

Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идет,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Цветет

Красавица, миру на диво,
Румяна, стройна, высока,
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.

И голод и холод выносит,
Всегда терпелива, ровна…
Я видывал, как она косит:
Что взмах - то готова копна!

Платок у ней на ухо сбился,
Того гляди косы падут.
Какой-то парнек изловчился
И кверху подбросил их, шут!

Тяжелые русые косы
Упали на смуглую грудь,
Покрыли ей ноженьки босы,
Мешают крестьянке взглянуть.

Она отвела их руками,
На парня сердито глядит.
Лицо величаво, как в раме,
Смущеньем и гневом горит…

По будням не любит безделья.
Зато вам ее не узнать,
Как сгонит улыбка веселья
С лица трудовую печать.

Такого сердечного смеха,
И песни, и пляски такой
За деньги не купишь. «Утеха!»
Твердят мужики меж собой.

В игре ее конный не словит,
В беде - не сробеет,- спасет;
Коня на скаку остановит,
В горящую избу войдет!

Красивые, ровные зубы,
Что крупные перлы, у ней,
Но строго румяные губы
Хранят их красу от людей -

Она улыбается редко…
Ей некогда лясы точить,
У ней не решится соседка
Ухвата, горшка попросить;

Не жалок ей нищий убогий -
Вольно ж без работы гулять!
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.

В ней ясно и крепко сознанье,
Что все их спасенье в труде,
И труд ей несет воздаянье:
Семейство не бьется в нужде,

Всегда у них теплая хата,
Хлеб выпечен, вкусен квасок,
Здоровы и сыты ребята,
На праздник есть лишний кусок.

Идет эта баба к обедне
Пред всею семьей впереди:
Сидит, как на стуле, двухлетний
Ребенок у ней на груди,

Рядком шестилетнего сына
Нарядная матка ведет…
И по сердцу эта картина
Всем любящим русский народ!

И ты красотою дивила,
Была и ловка, и сильна,
Но горе тебя иссушило,
Уснувшего Прокла жена!

Горда ты - ты плакать не хочешь,
Крепишься, но холст гробовой
Слезами невольно ты мочишь,
Сшивая проворной иглой.

Слеза за слезой упадает
На быстрые руки твои.
Так колос беззвучно роняет
Созревшие зерна свои…

В селе, за четыре версты,
У церкви, где ветер шатает
Подбитые бурей кресты,
Местечко старик выбирает;

Устал он, работа трудна,
Тут тоже сноровка нужна -

Чтоб крест было видно с дороги,
Чтоб солнце играло кругом.
В снегу до колен его ноги,
В руках его заступ и лом,

Вся в инее шапка большая,
Усы, борода в серебре.
Недвижно стоит, размышляя,
Старик на высоком бугре.

Решился. Крестом обозначил,
Где будет могилу копать,
Крестом осенился и начал
Лопатою снег разгребать.

Иные приемы тут были,
Кладбище не то, что поля:
Из снегу кресты выходили,
Крестами ложилась земля.

Согнув свою старую спину,
Он долго, прилежно копал,
И желтую мерзлую глину
Тотчас же снежок застилал.

Ворона к нему подлетела,
Потыкала носом, прошлась:
Земля как железо звенела -
Ворона ни с чем убралась…

Могила на славу готова,-
«Не мне б эту яму копать!
(У старого вырвалось слово.)
Не Проклу бы в ней почивать,

Не Проклу!..» Старик оступился,
Из рук его выскользнул лом
И в белую яму скатился,
Старик его вынул с трудом.

Пошел… по дороге шагает…
Нет солнца, луна не взошла…
Как будто весь мир умирает:
Затишье, снежок, полумгла…

В овраге, у речки Желтухи,
Старик свою бабу нагнал
И тихо спросил у старухи:
«Хорош ли гробок-то попал?»

Уста ее чуть прошептали
В ответ старику: «Ничего».
Потом они оба молчали,
И дровни так тихо бежали,
Как будто боялись чего…

Деревня еще не открылась,
А близко - мелькает огонь.
Старуха крестом осенилась,
Шарахнулся в сторону конь,-

Без шапки, с ногами босыми,
С большим заостренным колом,
Внезапно предстал перед ними
Старинный знакомец Пахом.

Прикрыты рубахою женской,
Звенели вериги на нем;
Постукал дурак деревенский
В морозную землю колом,

Потом помычал сердобольно,
Вздохнул и сказал: «Не беда!
На вас он работал довольно,
И ваша пришла череда!

Мать сыну-то гроб покупала,
Отец ему яму копал,
Жена ему саван сшивала -
Всем разом работу вам дал!..»

Опять помычал - и без цели
В пространство дурак побежал.
Вериги уныло звенели,
И голые икры блестели,
И посох по снегу черкал.

VIII

У дома оставили крышу,
К соседке свели ночевать
Зазябнувших Машу и Гришу
И стали сынка обряжать.

Медлительно, важно, сурово
Печальное дело велось:
Не сказано лишнего слова,
Наружу не выдано слез.

Уснул, потрудившийся в поте!
Уснул, поработав земле!
Лежит, непричастный заботе,
На белом сосновом столе,

Лежит неподвижный, суровый,
С горящей свечой в головах,
В широкой рубахе холщовой
И в липовых новых лаптях.

Большие, с мозолями руки,
Подъявшие много труда,
Красивое, чуждое муки
Лицо - и до рук борода…

Пока мертвеца обряжали,
Не выдали словом тоски
И только глядеть избегали
Друг другу в глаза бедняки.

Но вот уже кончено дело,
Нет нужды бороться с тоской,
И что на душе накипело,
Из уст полилося рекой.

Не ветер гудит по ковыли,
Не свадебный поезд гремит,-
Родные по Прокле завыли,
По Прокле семья голосит:

«Голубчик ты наш сизокрылый!
Куда ты от нас улетел?
Пригожеством, ростом и силой
Ты ровни в селе не имел,

Родителям был ты советник,
Работничек в поле ты был,
Гостям хлебосол и приветник,
Жену и детей ты любил…

Что ж мало гулял ты по свету?
За что нас покинул, родной?
Одумал ты думушку эту,
Одумал с сырою землей,-

Одумал - а нам оставаться
Велел во миру; сиротам,
Не свежей водой умываться,
Слезами горючими нам!

Старуха помрет со кручины,
Не жить и отцу твоему,
Береза в лесу без вершины -
Хозяйка без мужа в дому.

Ее не жалеешь ты, бедной,
Детей не жалеешь… Вставай!
С полоски своей заповедной
По лету сберешь урожай!

Сплесни, ненаглядный, руками,
Сокольим глазком посмотри,
Тряхни шелковыми кудрями,
Сахарны уста раствори!

На радости мы бы сварили
И меду, и браги хмельной,
За стол бы тебя посадили -
Покушай, желанный, родной!

А сами напротив бы стали -
Кормилец, надёжа семьи!-
Очей бы с тебя не спускали,
Ловили бы речи твои…»

На эти рыданья и стоны
Соседи валили гурьбой:
Свечу положив у иконы,
Творили земные поклоны
И шли молчаливо домой.

На смену входили другие.
Но вот уж толпа разбрелась,
Поужинать сели родные -
Капуста да с хлебушком квас.

Старик бесполезной кручине
Собой овладеть не давал:
Подладившись ближе к лучине,
Он лапоть худой ковырял.

Протяжно и громко вздыхая,
Старуха на печку легла,
А Дарья, вдова молодая,
Проведать ребяток пошла.

Всю ноченьку, стоя у свечки,
Читал над усопшим дьячок,
И вторил ему из-за печки
Пронзительным свистом сверчок.

Сурово метелица выла
И снегом кидала в окно,
Невесело солнце всходило:
В то утро свидетелем было
Печальной картины оно.

Савраска, запряженный в сани,
Понуро стоял у ворот;
Без лишних речей, без рыданий
Покойника вынес народ.

Ну, трогай, саврасушка! трогай!
Натягивай крепче гужи!
Служил ты хозяину много,
В последний разок послужи!..

В торговом селе Чистополье
Купил он тебя сосунком,
Взрастил он тебя на приволье,
И вышел ты добрым конем.

С хозяином дружно старался,
На зимушку хлеб запасал,
Во стаде ребенку давался,
Травой да мякиной питался,
А тело изрядно держал.

Когда же работы кончались
И сковывал землю мороз,
С хозяином вы отправлялись
С домашнего корма в извоз.

Немало и тут доставалось -
Возил ты тяжелую кладь,
В жестокую бурю случалось,
Измучась, дорогу терять.

Видна на боках твоих впалых
Кнута не одна полоса,
Зато на дворах постоялых
Покушал ты вволю овса.

Слыхал ты в январские ночи
Метели пронзительный вой
И волчьи горящие очи
Видал на опушке лесной,

Продрогнешь, натерпишься страху,
А там - и опять ничего!
Да, видно, хозяин дал маху -
Зима доконала его!..

Случилось в глубоком сугробе
Полсуток ему простоять,
Потом то в жару, то в ознобе
Три дня за подводой шагать:

Покойник на срок торопился
До места доставить товар.
Доставил, домой воротился -
Нет голосу, в теле пожар!

Старуха его окатила
Водой с девяти веретен
И в жаркую баню сводила,
Да нет - не поправился он!

Тогда ворожеек созвали -
И поят, и шепчут, и трут -
Все худо! Его продевали
Три раза сквозь потный хомут,

Спускали родимого в пролубь,
Под куричий клали насест…
Всему покорялся, как голубь,-
А плохо - не пьет и не ест!

Еще положить под медведя,
Чтоб тот ему кости размял,
Ходебщик сергачевский Федя -
Случившийся тут - предлагал.

Но Дарья, хозяйка больного,
Прогнала советчика прочь;
Испробовать средства иного
Задумала баба: и в ночь

Пошла в монастырь отдаленный
(Верстах в десяти от села),
Где в некой иконе явленной
Целебная сила была.

Пошла, воротилась с иконой -
Больной уж безгласен лежал,
Одетый как в гроб, причащенный.
Увидел жену, простонал

XIII

…Саврасушка, трогай,
Натягивай крепче гужи!
Служил ты хозяину много,
В последний разок послужи!

Чу! два похоронных удара!
Попы ожидают - иди!..
Убитая, скорбная пара,
Шли мать и отец впереди.

Ребята с покойником оба
Сидели, не смея рыдать,
И, правя савраской, у гроба
С вожжами их бедная мать

Шагала… Глаза ее впали,
И был не белей ее щек
Надетый на ней в знак печали
Из белой холстины платок.

За Дарьей - соседей, соседок
Плелась негустая толпа,
Толкуя, что Прокловых деток
Теперь незавидна судьба,

Что Дарье работы прибудет,
Что ждут ее черные дни.
«Жалеть ее некому будет»,-
Согласно решили они…

Как водится, в яму спустили,
Засыпали Прокла землей;
Поплакали, громко повыли,
Семью пожалели, почтили
Покойника щедрой хвалой.

Жил честно, а главное: в сроки,
Уж как тебя бог выручал,
Платил господину оброки
И подать царю представлял!»

Истратив запас красноречья,
Почтенный мужик покряхтел:
«Да, вот она жизнь человечья!»-
Прибавил - и шапку надел.

«Свалился… а то-то был в силе!..
Свалимся… не минуть и нам!..»
Еще покрестились могиле
И с богом пошли по домам.

Высокий, седой, сухопарый,
Без шапки, недвижно-немой,
Как памятник, дедушка старый
Стоял на могиле родной!

Потом старина бородатый
Задвигался тихо по ней,
Ровняя землицу лопатой
Под вопли старухи своей.

Когда же, оставивши сына,
Он с бабой в деревню входил:
«Как пьяных, шатает кручина!
Гляди-тко!..» - народ говорил.

А Дарья домой воротилась -
Прибраться, детей накормить.
Ай-ай! Как изба настудилась!
Торопится печь затопить,

Ан глядь - ни полена дровишек!
Задумалась бедная мать:
Покинуть ей жаль ребятишек,
Хотелось бы их приласкать,

Да времени нету на ласки,
К соседке свела их вдова,
И тотчас на том же савраске
Поехала в лес, по дрова…

Часть вторая

Морозно. Равнины белеют под снегом,
Чернеется лес впереди,
Савраска плетется ни шагом, ни бегом,
Не встретишь души на пути.

Кругом - поглядеть нету мочи,
Равнина в алмазах блестит…
У Дарьи слезами наполнились очи -
Должно быть, их солнце слепит…

XVII

В полях было тихо, но тише
В лесу и как будто светлей.
Чем дале - деревья всё выше,
А тени длинней и длинней.

Деревья, и солнце, и тени,
И мертвый, могильный покой…
Но - чу! заунывные пени,
Глухой, сокрушительный вой!

Осилило Дарьюшку горе,
И лес безучастно внимал,
Как стоны лились на просторе,
И голос рвался и дрожал,

И солнце, кругло и бездушно,
Как желтое око совы,
Глядело с небес равнодушно
На тяжкие муки вдовы.

И много ли струн оборвалось
У бедной крестьянской души,
Навеки сокрыто осталось
В лесной нелюдимой глуши.

Великое горе вдовицы
И матери малых сирот
Подслушали вольные птицы,
Но выдать не смели в народ…

XVIII

Не псарь по дубровушке трубит,
Гогочет, сорвиголова,-
Наплакавшись, колет и рубит
Дрова молодая вдова.

Срубивши, на дровни бросает -
Наполнить бы их поскорей,
И вряд ли сама замечает,
Что слезы всё льют из очей:

Иная с ресницы сорвется
И на снег с размаху падет -
До самой земли доберется,
Глубокую ямку прожжет;

Другую на дерево кинет,
На плашку,- и смотришь, она
Жемчужиной крупной застынет -
Бела, и кругла, и плотна.

А та на глазу поблистает,
Стрелой по щеке побежит,
И солнышко в ней поиграет…
Управиться Дарья спешит,

Знай, рубит,- не чувствует стужи,
Не слышит, что ноги знобит,
И, полная мыслью о муже,
Зовет его, с ним говорит…

«Голубчик! красавицу нашу
Весной в хороводе опять
Подхватят подруженьки Машу
И станут на ручках качать!

Станут качать,
Кверху бросать,
Маковкой звать,
Мак отряхать!

Вся раскраснеется наша
Маковым цветиком Маша
С синими глазками, с русой косой!

Ножками бить и смеяться
Будет… а мы-то с тобой,
Мы на нее любоваться
Будем, желанный ты мой!..

Умер, не дожил ты веку,
Умер и в землю зарыт!
Любо весной человеку,
Солнышко ярко горит.

Солнышко все оживило,
Божьи открылись красы,
Поле сохи запросило,
Травушки просят косы,

Рано я, горькая, встала,
Дома не ела, с собой не брала,
До ночи пашню пахала,
Ночью я косу клепала,
Утром косить я пошла…

Крепче вы, ноженьки, стойте!
Белые руки, не нойте!
Надо одной поспевать!

В поле одной-то надсадно,
В поле одной неповадно,
Стану я милого звать!

Ладно ли пашню вспахала?
Выди, родимый, взгляни!
Сухо ли сено убрала?
Прямо ли стоги сметала?..
Я на граблях отдыхала
Все сенокосные дни!

Некому бабью работу поправить!
Некому бабу на разум наставить.

Стала скотинушка в лес убираться,
Стала рожь-матушка в колос метаться,
Бог нам послал урожай!
Нынче солома по грудь человеку,
Бог нам послал урожай!
Да не продлил тебе веку,-
Хочешь не хочешь, одна поспевай!..

Овод жужжит и кусает,
Смертная жажда томит,
Солнышко серп нагревает,
Солнышко очи слепит,
Жжет оно голову, плечи,
Ноженьки, рученьки жжет,
Изо ржи, словно из печи,
Тоже теплом обдает,
Спинушка ноет с натуги,
Руки и ноги болят,
Красные, желтые круги
Перед очами стоят…
Жни-дожинай поскорее,
Видишь - зерно потекло…
Вместе бы дело спорее,
Вместе повадней бы шло…

XXII

Сон мой был в руку, родная!
Сон перед спасовым днем.
В поле заснула одна я
После полудня, с серпом;
Вижу - меня оступает
Сила - несметная рать,-
Грозно руками махает,
Грозно очами сверкает.
Думала я убежать,
Да не послушались ноги.
Стала просить я помоги,
Стала я громко кричать.

Слышу, земля задрожала -
Первая мать прибежала,
Травушки рвутся, шумят -
Детки к родимой спешат.
Шибко без ветру не машет
Мельница в поле крылом:
Братец идет да приляжет,
Свекор плетется шажком.
Все прибрели, прибежали,
Только дружка одного
Очи мои не видали…
Стала я кликать его:
«Видишь, меня оступает
Сила - несметная рать,-
Грозно руками махает,
Грозно очами сверкает:
Что не идешь выручать?..»
Тут я кругом огляделась -
Господи! Что куда делось?
Что это было со мной?
Рати тут нет никакой!
Это не люди лихие,
Не бусурманская рать,
Это колосья ржаные,
Спелым зерном налитые,
Вышли со мной воевать!

Машут, шумят; наступают,
Руки, лицо щекотят,
Сами солому под серп нагибают -
Больше стоять не хотят!

Жать принялась я проворно,
Жну, а на шею мою
Сыплются крупные зерна -
Словно под градом стою!

Вытечет, вытечет за ночь
Вся наша матушка-рожь…
Где же ты, Прокл Севастьяныч?
Что пособлять не идешь?..

Сон мой был в руку, родная!
Жать теперь буду одна я.

Стану без милого жать,
Снопики крепко вязать,
В снопики слезы ронять!

Слезы мои не жемчужны,
Слезы горюшки-вдовы,
Что же вы господу нужны,
Чем ему дороги вы?..

XXIII

Долги вы, зимние ноченьки,
Скучно без милого спать,
Лишь бы не плакали оченьки,
Стану полотна я ткать.

Много натку я полотен,
Тонких добротных новин,
Вырастет крепок и плотен,
Вырастет ласковый сын.

Будет по нашему месту
Он хоть куда женихом,
Высватать парню невесту
Сватов надежных пошлем…

Кудри сама расчесала я Грише,
Кровь с молоком наш сынок-первенец,
Кровь с молоком и невеста… Иди же!
Благослови молодых под венец!..

Этого дня мы, как праздника, ждали,
Помнишь, как начал Гришуха ходить,
Целую ноченьку мы толковали,
Как его будем женить,
Стали на свадьбу копить понемногу…
Вот - дождались, слава богу!

Чу, бубенцы говорят!
Поезд вернулся назад,
Выди навстречу проворно -
Пава-невеста, соколик-жених!-
Сыпь на них хлебные зерна,
Хмелем осыпь молодых!..

XXIV

Стадо у лесу у темного бродит,
Лыки в лесу пастушонке дерет,
Из лесу серый волчище выходит.
Чью он овцу унесет?

Черная туча, густая-густая,
Прямо над нашей деревней висит,
Прыснет из тучи стрела громовая,
В чей она дом сноровит?

Вести недобрые ходят в народе,
Парням недолго гулять на свободе,
Скоро - рекрутский набор!

Наш-то молодчик в семье одиночка,
Всех у нас деток - Гришуха да дочка.
Да голова у нас вор -
Скажет: мирской приговор!

Сгибнет ни за что ни про что детина.
Встань, заступись за родимого сына!

Нет! не заступишься ты!..
Белые руки твои опустились,
Ясные очи навеки закрылись…
Горькие мы сироты!..

Я ль не молила царицу небесную?
Я ли ленива была?
Ночью одна по икону чудесную
Я не сробела - пошла.

Ветер шумит, наметает сугробы.
Месяца нет - хоть бы луч!
На небо глянешь - какие-то гробы,
Цепи да гири выходят из туч…

Я ли о нем не старалась?
Я ли жалела чего?
Я ему молвить боялась,
Как я любила его!

Звездочки будут у ночи,
Будет ли нам-то светлей?..

Заяц спрыгнул из-под ночи,
Заинька, стой! не посмей
Перебежать мне дорогу!

В лес укатил, слава богу…
К полночи стало страшней,-

Слышу, нечистая сила
Залотошила, завыла,
Заголосила в лесу.

Что мне до силы нечистой?
Чур меня! Деве пречистой
Я приношенье несу!

Слышу я конское ржанье,
Слышу волков завыванье,
Слышу погоню за мной,-

Зверь на меня не кидайся!
Лих человек не касайся,
Дорог наш грош трудовой!

Лето он жил работаючи,
Зиму не видел детей,
Ночи о нем помышляючи,
Я не смыкала очей.

Едет он, зябнет… а я-то, печальная,
Из волокнистого льну,
Словно дорога его чужедальная,
Долгую - нитку тяну.

Веретено мое прыгает, вертится,
В пол ударяется.
Проклушка пеш идет, в рытвине крестится,
К возу на горочке сам припрягается.

Лето за летом, зима за зимой,
Этак-то мы раздобылись казной!

Милостив буди к крестьянину бедному,
Господи! всё отдаем,
Что по копейке, по грошику медному
Мы сколотили трудом!..

ХХVI

Вся ты, тропина лесная!
Кончился лес.
К утру звезда золотая
С божьих небес
Вдруг сорвалась - и упала,
Дунул господь на нее,
Дрогнуло сердце мое:
Думала я, вспоминала -
Что было в мыслях тогда,
Как покатилась звезда?
Вспомнила! ноженьки стали,
Силюсь идти, а нейду!
Думала я, что едва ли
Прокла в живых я найду…

Нет! не попустит царица небесная!
Даст исцеленье икона чудесная!

Я осенилась крестом
И побежала бегом…

Сила-то в нем богатырская,
Милостив бог, не умрет…
Вот и стена монастырская!
Тень уж моя головой достает
До монастырских ворот.

Я поклонилася земным поклоном,
Стала на ноженьки, глядь -
Ворон сидит на кресте золоченом,
Дрогнуло сердце опять!

XXVII

Долго меня продержали -
Схимницу сестры в тот день погребали.

Утреня шла,
Тихо по церкви ходили монашины,
В черные рясы наряжены,
Только покойница в белом была:
Спит - молодая, спокойная,
Знает, что будет в раю.
Поцеловала и я, недостойная,
Белую ручку твою!
В личико долго глядела я:
Всех ты моложе, нарядней, милей,
Ты меж сестер словно горлинка белая
Промежду сизых, простых голубей.

В ручках чернеются четки,
Писаный венчик на лбу.
Черный покров на гробу -
Этак-то ангелы кротки!

Молви, касатка моя,
Богу святыми устами,
Чтоб не осталася я
Горькой вдовой с сиротами!

Гроб на руках до могилы снесли,
С пеньем и плачем ее погребли.

ХХVIII

Двинулась с миром икона святая,
Сестры запели, ее провожая,
Все приложилися к ней.

Много владычице было почету:
Старый и малый бросали работу,
Из деревень шли за ней.

К ней выносили больных и убогих…
Знаю, владычица! знаю: у многих
Ты осушила слезу…
Только ты милости к нам не явила!

. . . . . . . . . . . . . . . .
Господи! сколько я дров нарубила!
Не увезешь на возу…»

XXIX

Окончив привычное дело,
На дровни поклала дрова,
За вожжи взялась и хотела
Пуститься в дорогу вдова.

Да вновь пораздумалась, стоя,
Топор машинально взяла
И тихо, прерывисто воя,
К высокой сосне подошла.

Едва ее ноги держали,
Душа истомилась тоской,
Настало затишье печали -
Невольный и страшный покой!

Стоит под сосной чуть живая,
Без думы, без стона, без слез.
В лесу тишина гробовая -
День светел, крепчает мороз.

Не ветер бушует над бором,
Не с гор побежали ручьи,
Мороз-воевода дозором
Обходит владенья свои.

Глядит - хорошо ли метели
Лесные тропы занесли,
И нет ли где трещины, щели,
И нет ли где голой земли?

Пушисты ли сосен вершины,
Красив ли узор на дубах?
И крепко ли скованы льдины
В великих и малых водах?

Идет - по деревьям шагает,
Трещит по замерзлой воде,
И яркое солнце играет
В косматой его бороде.

Дорога везде чародею,
Чу! ближе подходит, седой.
И вдруг очутился над нею,
Над самой ее головой!

Забравшись на сосну большую,
По веточкам палицей бьет
И сам про себя удалую,
Хвастливую песню поет:

XXXI

«Вглядись, молодица, смелее,
Каков воевода Мороз!
Навряд тебе парня сильнее
И краше видать привелось?

Метели, снега и туманы
Покорны морозу всегда,
Пойду на моря-окияны -
Построю дворцы изо льда.

Задумаю - реки большие
Надолго упрячу под гнет,
Построю мосты ледяные,
Каких не построит народ.

Где быстрые, шумные воды
Недавно свободно текли -
Сегодня прошли пешеходы,
Обозы с товаром прошли.

Люблю я в глубоких могилах
Покойников в иней рядить,
И кровь вымораживать в жилах,
И мозг в голове леденить.

На горе недоброму вору,
На страх седоку и коню,
Люблю я в вечернюю пору
Затеять в лесу трескотню.

Бабенки, пеняя на леших,
Домой удирают скорей.
А пьяных, и конных, и пеших
Дурачить еще веселей.

Без мелу всю выбелю рожу,
А нос запылает огнем,
И бороду так приморожу
К вожжам - хоть руби топором!

Богат я, казны не считаю,
А все не скудеет добро;
Я царство мое убираю
В алмазы, жемчуг, серебро.

Войди в мое царство со мною
И будь ты царицею в нем!
Поцарствуем славно зимою,
А летом глубоко уснем.

Войди! приголублю, согрею,
Дворец отведу голубой…»
И стал воевода над нею
Махать ледяной булавой.

XXXII

«Тепло ли тебе, молодица?» -
С высокой сосны ей кричит.
- Тепло!- отвечает вдовица,
Сама холодеет, дрожит.

Морозко спустился пониже,
Опять помахал булавой
И шепчет ей ласковей, тише:
«Тепло ли?..» - Тепло, золотой!

Тепло - а сама коченеет.
Морозко коснулся ее:
В лицо ей дыханием веет
И иглы колючие сеет
С седой бороды на нее.

И вот перед ней опустился!
«Тепло ли?» - промолвил опять,
И в Проклушку вдруг обратился,
И стал он ее целовать.

В уста ее, в очи и в плечи
Седой чародей целовал
И те же ей сладкие речи,
Что милый о свадьбе, шептал.

И так-то ли любо ей было
Внимать его сладким речам,
Что Дарьюшка очи закрыла,
Топор уронила к ногам,

Улыбка у горькой вдовицы
Играет на бледных губах,
Пушисты и белы ресницы,
Морозные иглы в бровях…

XXXIII

В сверкающий иней одета,
Стоит, холодеет она,
И снится ей жаркое лето -
Не вся еще рожь свезена,

Но сжата,- полегче им стало!
Возили снопы мужики,
А Дарья картофель копала
С соседних полос у реки.

Свекровь ее тут же, старушка,
Трудилась; на полном мешке
Красивая Маша-резвушка
Сидела с морковкой в руке.

Телега, скрипя, подъезжает,-
Савраска глядит на своих,
И Проклушка крупно шагает
За возом снопов золотых.

Бог помочь! А где же Гришуха?-
Отец мимоходом сказал.
«В горохах»,- сказала старуха.
- Гришуха!- отец закричал,

На небо взглянул:- Чай, не рано?
Испить бы…- Хозяйка встает
И Проклу из белого жбана
Напиться кваску подает.

Гришуха меж тем отозвался:
Горохом опутан кругом,
Проворный мальчуга казался
Бегущим зеленым кустом.

Бежит!.. у!.. бежит, постреленок,
Горит под ногами трава!-
Гришуха черен, как галчонок,
Бела лишь одна голова.

Крича, подбегает вприсядку
(На шее горох хомутом).
Попотчевал баушку, матку,
Сестренку - вертится вьюном!

От матери молодцу ласка,
Отец мальчугана щипнул;
Меж тем не дремал и савраска:
Он шею тянул да тянул,

Добрался, - оскаливши зубы,
Горох аппетитно жует,
И в мягкие добрые губы
Гришухино ухо берет…

XXXIV

Машутка отцу закричала:
- Возьми меня, тятька, с собой!
Спрыгнула с мешка - и упала,
Отец ее поднял. «Не вой!

Убилась - неважное дело!..
Девчонок не надобно мне,
Еще вот такого пострела
Рожай мне, хозяйка, к весне!

Смотри же!..» Жена застыдилась:
- Довольно с тебя одного!-
(А знала под сердцем уж билось
Дитя…) «Ну! Машук, ничего!»

И Проклушка, став на телегу,
Машутку с собой посадил.
Вскочил и Гришуха с разбегу,
И с грохотом воз покатил.

Воробушков стая слетела
С снопов, над телегой взвилась.
И Дарьюшка долго смотрела,
От солнца рукой заслонясь,

Как дети с отцом приближались
К дымящейся риге своей,
И ей из снопов улыбались
Румяные лица детей…

Душой улетая за песней,
Она отдалась ей вполне…
Нет в мире той песни прелестней,
Которую слышим во сне!

О чем она - бог ее знает!
Я слов уловить не умел,
Но сердце она утоляет,
В ней дольнего счастья предел.

В ней кроткая ласка участья,
Обеты любви без конца…
Улыбка довольства и счастья
У Дарьи не сходит с лица.

XXXV

Какой бы ценой ни досталось
Забвенье крестьянке моей,
Что нужды? Она улыбалась.
Жалеть мы не будем о ней.

Нет глубже, нет слаще покоя,
Какой посылает нам лес,
Недвижно, бестрепетно стоя
Под холодом зимних небес.

Нигде так глубоко и вольно
Не дышит усталая грудь,
И ежели жить нам довольно,
Нам слаще нигде не уснуть!

XXXVI

Ни звука! Душа умирает
Для скорби, для страсти. Стоишь
И чувствуешь, как покоряет
Ее эта мертвая тишь.

Ни звука! И видишь ты синий
Свод неба, да солнце, да лес,
В серебряно-матовый иней
Наряженный, полный чудес,

Влекущий неведомой тайной,
Глубоко бесстрастный… Но вот
Послышался шорох случайный -
Вершинами белка идет.

Ком снегу она уронила
На Дарью, прыгнув по сосне,
А Дарья стояла и стыла
В своем заколдованном сне…