Очарованный странник лесков история с ребенком. Hиколай Семенович Лесков - Очарованный странник - читать книгу бесплатно
Николай Лесков
Очарованный странник
Глава первая
Мы плыли по Ладожскому озеру от острова Коневца к Валааму и на пути зашли по корабельной надобности в пристань к Кореле. Здесь многие из нас полюбопытствовали сойти на берег и съездили на бодрых чухонских лошадках в пустынный городок. Затем капитан изготовился продолжать путь, и мы снова отплыли.
После посещения Корелы весьма естественно, что речь зашла об этом бедном, хотя и чрезвычайно старом русском посёлке, грустнее которого трудно что-нибудь выдумать. На судне все разделяли это мнение, и один из пассажиров, человек, склонный к философским обобщениям и политической шутливости, заметил, что он никак не может понять: для чего это неудобных в Петербурге людей принято отправлять куда-нибудь в более или менее отдалённые места, отчего, конечно, происходит убыток казне на их провоз, тогда как тут же, вблизи столицы, есть на Ладожском берегу такое превосходное место, как Корела, где любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы.
Я уверен, - сказал этот путник, - что в настоящем случае непременно виновата рутина или в крайнем случае, может быть, недостаток подлежащих сведений.
Кто-то часто здесь путешествующий ответил на это, что будто и здесь разновременно живали какие-то изгнанники, но только все они недолго будто выдерживали.
Один молодец из семинаристов сюда за грубость в дьячки был прислан (этого рода ссылки я уже и понять не мог). Так, приехавши сюда, он долго храбрился и все надеялся какое-то судбище поднять; а потом как запил, так до того пил, что совсем с ума сошёл и послал такую просьбу, чтобы его лучше как можно скорее велели «расстрелять или в солдаты отдать, а за неспособностью повесить».
Какая же на это последовала резолюция?
М… н… не знаю, право; только он все равно этой резолюции не дождался: самовольно повесился.
И прекрасно сделал, - откликнулся философ.
Прекрасно? - переспросил рассказчик, очевидно купец, и притом человек солидный и религиозный.
А что же? по крайней мере, умер, и концы в воду.
Как же концы в воду-с? А на том свете что ему будет? Самоубийцы, ведь они целый век будут мучиться. За них даже и молиться никто не может.
Философ ядовито улыбнулся, но ничего не ответил, но зато и против него и против купца выступил новый оппонент, неожиданно вступившийся за дьячка, совершившего над собою смертную казнь без разрешения начальства.
Это был новый пассажир, который ни для кого из нас не заметно присел с Коневца. Од до сих пор молчал, и на него никто не обращал никакого внимания, но теперь все на него оглянулись, и, вероятно, все подивились, как он мог до сих пор оставаться незамеченным. Это был человек огромного роста, с смуглым открытым лицом и густыми волнистыми волосами свинцового цвета: так странно отливала его проседь. Он был одет в послушничьем подряснике с широким монастырским ремённым поясом и в высоком чёрном суконном колпачке. Послушник он был иди постриженный монах - этого отгадать было невозможно, потому что монахи ладожских островов не только в путешествиях, но и на самых островах не всегда надевают камилавки, а в сельской простоте ограничиваются колпачками. Этому новому нашему сопутнику, оказавшемуся впоследствии чрезвычайно интересным человеком, по виду можно было дать с небольшим лет за пятьдесят; но он был в полном смысле слова богатырь, и притом типический, простодушный, добрый русский богатырь, напоминающий дедушку Илью Муромца в прекрасной картине Верещагина и в поэме графа А. К. Толстого . Казалось, что ему бы не в ряске ходить, а сидеть бы ему на «чубаром» да ездить в лаптищах по лесу и лениво нюхать, как «смолой и земляникой пахнет тёмный бор».
Но, при всем этом добром простодушии, не много надо было наблюдательности, чтобы видеть в нем человека много видевшего и, что называется, «бывалого». Он держался смело, самоуверенно, хотя и без неприятной развязности, и заговорил приятным басом с повадкою.
Это все ничего не значит, - начал он, лениво и мягко выпуская слово за словом из-под густых, вверх, по-гусарски, закрученных седых усов. - Я, что вы насчёт того света для самоубийцев говорите, что они будто никогда не простятся, не приемлю. И что за них будто некому молиться - это тоже пустяки, потому что есть такой человек, который все их положение самым лёгким манером очень просто может поправить.
Его спросили: кто же это такой человек, который ведает и исправляет дела самоубийц, после их смерти?
А вот кто-с, - отвечал богатырь-черноризец, - есть в московской епархии в одном селе попик - прегорчающий пьяница, которого чуть было не расстригли, - так он ими орудует.
Как же вам это известно?
А помилуйте-с, это не я один знаю, а все в московском округе про то знают, потому что это дело шло через самого высокопреосвященного митрополита Филарета.
Вышла маленькая пауза, и кто-то сказал, что все это довольно сомнительно.
Черноризец нимало не обиделся этим замечанием и отвечал:
Да-с, оно по первому взгляду так-с, сомнительно-с. И что тут удивительного, что оно нам сомнительным кажется, когда даже сами его высокопреосвященство долго этому не верили, а потом, получив верные тому доказательства, увидали, что нельзя этому не верить, и поверили?
Пассажиры пристали к иноку с просьбою рассказать эту дивную историю, и он от этого не отказался и начал следующее:
Повествуют так, что пишет будто бы раз один благочинный высокопреосвященному владыке, что будто бы, говорит, так и так, этот попик ужасная пьяница, - пьёт вино и в приходе не годится. И оно, это донесение, по одной сущности было справедливо. Владыко и велели прислать к ним этого попика в Москву. Посмотрели на него и видят, что действительно этот попик запивашка, и решили, что быть ему без места. Попик огорчился и даже перестал пить, и все убивается и оплакивает: «До чего, думает, я себя довёл, и что мне теперь больше делать, как не руки на себя наложить? Это одно, говорит, мне только и осталося: тогда, по крайней мере, владыка сжалятся над моею несчастною семьёю и дочери жениха дадут, чтобы он на моё место заступил семью мою питал». Вот и хорошо: так он порешил настоятельно себя кончить и день к тому определил, но только как был он человек доброй души, то подумал: «Хорошо же; умереть-то я, положим, умру, а ведь я не скотина: я не без души, - куда потом моя душа пойдёт?» И стал он от этого часу ещё больше скорбеть. Ну, хорошо: скорбит он и скорбит, а владыко решили, что быть ему за его пьянство без места, и легли однажды после трапезы на диванчик с книжкой отдохнуть и заснули. Ну, хорошо: заснули они или этак только воздремали, как вдруг видят, будто к ним в келию двери отворяются. Они и окликнули: «Кто там?» - потому что думали, будто служка им про кого-нибудь доложить пришёл; ан, вместо служки, смотрят - входит старец, добрый-предобрый, и владыко его сейчас узнали, что это преподобный Сергий .
Владыка и говорят:
«Ты ли это, пресвятой отче Сергие?»
А угодник отвечает:
«Я, раб божий Филарет ».
Владыко спрашивают:
«Что же твоей чистоте угодно от моего недостоинства?»
А святой Сергий отвечает:
«Милости хощу».
«Кому же повелишь явить её?»
А угодник и наименовал того попика, что за пьянство места лишён, и сам удалился; а владыко проснулись и думают: «К чему это причесть: простой это сон, или мечтание, или духоводительное видение?» И стали они размышлять и, как муж ума во всем свете именитого, находят, что это простой сон, потому что статочное ли дело, что святой Сергий, постник и доброго, строгого жития блюститель, ходатайствовал об иерее слабом, творящем житие с небрежением. Ну-с, хорошо: рассудили так его высокопреосвященство и оставили все это дело естественному оного течению, как было начато, а сами провели время, как им надлежало, и отошли опять в должный час ко сну. Но только что они снова опочили, как снова видение, и такое, что великий дух владыки ещё в большее смятение повергло. Можете вообразить: грохот… такой страшный грохот, что ничем его невозможно выразить… Скачут… числа им нет, сколько рыцарей… несутся, все в зеленом убранстве, латы и перья, и кони что львы, вороные, а впереди их горделивый стратопедарх в таком же уборе, и куда помахнет тёмным знаменем, туда все и скачут, а на знамени змей. Владыка не знают, к чему этот поезд, а оный горделивец командует: «Терзайте, - говорит, - их: теперь нет их молитвенника», - и проскакал мимо; а за сим стратопедархом его воины, а за ними, как стая весенних гусей тощих, потянулись скучные тени, и все кивают владыке грустно и жалостно, и все сквозь плач тихо стонут: «Отпусти его! - он один за нас молится». Владыко как изволили встать, сейчас посылают за пьяным попиком и расспрашивают: как и за кого он молится? А поп по бедности духовной весь перед святителем растерялся и говорит: «Я, владыко, как положено совершаю». И насилу его высокопреосвященство добились, что он повинился: «Виноват, - говорит, - в одном, что сам, слабость душевную имея и от отчаяния думая, что лучше жизни себя лишить, я всегда на святой проскомидии за без покаяния скончавшихся и руки на ся наложивших молюсь…» Ну, тут владыка и поняли, что то за тени пред ним в сидении, как тощие гуси, плыли, и не восхотели радовать тех демонов, что впереди их спешили с губительством, и благословили попика: «Ступай - изволили сказать, - и к тому не согрешай, а за кого молился - молись», - и опять его на место отправили. Так вот он, этакий человек, всегда таковым людям, что жизни борения не переносят, может быть полезен, ибо он уже от дерзости своего призвания не отступит и все будет за них создателю докучать, и тот должен будет их простить.
Мы плыли по Ладожскому озеру от острова Коневца к Валааму и на пути зашли по корабельной надобности в пристань к Кореле. Здесь многие из нас полюбопытствовали сойти на берег и съездили на бодрых чухонских лошадках в пустынный городок. Затем капитан изготовился продолжать путь, и мы снова отплыли. После посещения Корелы весьма естественно, что речь зашла об этом бедном, хотя и чрезвычайно старом русском поселке, грустнее которого трудно что-нибудь выдумать. На судне все разделяли это мнение, и один из пассажиров, человек, склонный к философским обобщениям и политической шутливости, заметил, что он никак не может понять: для чего это неудобных в Петербурге людей принято отправлять куда-нибудь в более или менее отдаленные места, отчего, конечно, происходит убыток казне на их провоз, тогда как тут же, вблизи столицы, есть на Ладожском берегу такое превосходное место, как Корела, где любое вольномыслие и свободомыслие не могут устоять перед апатиею населения и ужасною скукою гнетущей, скупой природы. Я уверен, сказал этот путник, что в настоящем случае непременно виновата рутина или в крайнем случае, может быть, недостаток подлежащих сведений. Кто-то часто здесь путешествующий ответил на это, что будто и здесь разновременно живали какие-то изгнанники, но только все они недолго будто выдерживали. Один молодец из семинаристов сюда за грубость в дьячки был прислан (этого рода ссылки я уже и понять не мог). Так, приехавши сюда, он долго храбрился и все надеялся какое-то судбище поднять; а потом как запил, так до того пил, что совсем с ума сошел и послал такую просьбу, чтобы его лучше как можно скорее велели «расстрелять или в солдаты отдать, а за неспособностью повесить». Какая же на это последовала резолюция? М... н... не знаю, право; только он все равно этой резолюции не дождался: самовольно повесился. И прекрасно сделал, откликнулся философ. Прекрасно? переспросил рассказчик, очевидно купец, и притом человек солидный и религиозный. А что же? по крайней мере, умер, и концы в воду. Как же концы в воду-с? А на том свете что ему будет? Самоубийцы, ведь они целый век будут мучиться. За них даже и молиться никто не может. Философ ядовито улыбнулся, но ничего не ответил, но зато и против него и против купца выступил новый оппонент, неожиданно вступившийся за дьячка, совершившего над собою смертную казнь без разрешения начальства. Это был новый пассажир, который ни для кого из нас не заметно присел с Коневца. Од до сих пор молчал, и на него никто не обращал никакого внимания, но теперь все на него оглянулись, и, вероятно, все подивились, как он мог до сих пор оставаться незамеченным. Это был человек огромного роста, с смуглым открытым лицом и густыми волнистыми волосами свинцового цвета: так странно отливала его проседь. Он был одет в послушничьем подряснике с широким монастырским ременным поясом и в высоком черном суконном колпачке. Послушник он был иди постриженный монах этого отгадать было невозможно, потому что монахи ладожских островов не только в путешествиях, но и на самых островах не всегда надевают камилавки, а в сельской простоте ограничиваются колпачками. Этому новому нашему сопутнику, оказавшемуся впоследствии чрезвычайно интересным человеком, по виду можно было дать с небольшим лет за пятьдесят; но он был в полном смысле слова богатырь, и притом типический, простодушный, добрый русский богатырь, напоминающий дедушку Илью Муромца в прекрасной картине Верещагина и в поэме графа А. К. Толстого . Казалось, что ему бы не в ряске ходить, а сидеть бы ему на «чубаром» да ездить в лаптищах по лесу и лениво нюхать, как «смолой и земляникой пахнет темный бор». Но, при всем этом добром простодушии, не много надо было наблюдательности, чтобы видеть в нем человека много видевшего и, что называется, «бывалого». Он держался смело, самоуверенно, хотя и без неприятной развязности, и заговорил приятным басом с повадкою. Это все ничего не значит, начал он, лениво и мягко выпуская слово за словом из-под густых, вверх, по-гусарски, закрученных седых усов. Я, что вы насчет того света для самоубийцев говорите, что они будто никогда не простятся, не приемлю. И что за них будто некому молиться это тоже пустяки, потому что есть такой человек, который все их положение самым легким манером очень просто может поправить. Его спросили: кто же это такой человек, который ведает и исправляет дела самоубийц, после их смерти? А вот кто-с, отвечал богатырь-черноризец, есть в московской епархии в одном селе попик прегорчающий пьяница, которого чуть было не расстригли, так он ими орудует. Как же вам это известно? А помилуйте-с, это не я один знаю, а все в московском округе про то знают, потому что это дело шло через самого высокопреосвященного митрополита Филарета. Вышла маленькая пауза, и кто-то сказал, что все это довольно сомнительно. Черноризец нимало не обиделся этим замечанием и отвечал: Да-с, оно по первому взгляду так-с, сомнительно-с. И что тут удивительного, что оно нам сомнительным кажется, когда даже сами его высокопреосвященство долго этому не верили, а потом, получив верные тому доказательства, увидали, что нельзя этому не верить, и поверили? Пассажиры пристали к иноку с просьбою рассказать эту дивную историю, и он от этого не отказался и начал следующее: Повествуют так, что пишет будто бы раз один благочинный высокопреосвященному владыке, что будто бы, говорит, так и так, этот попик ужасная пьяница, пьет вино и в приходе не годится. И оно, это донесение, по одной сущности было справедливо. Владыко и велели прислать к ним этого попика в Москву. Посмотрели на него и видят, что действительно этот попик запивашка, и решили, что быть ему без места. Попик огорчился и даже перестал пить, и все убивается и оплакивает: «До чего, думает, я себя довел, и что мне теперь больше делать, как не руки на себя наложить? Это одно, говорит, мне только и осталося: тогда, по крайней мере, владыка сжалятся над моею несчастною семьею и дочери жениха дадут, чтобы он на мое место заступил семью мою питал». Вот и хорошо: так он порешил настоятельно себя кончить и день к тому определил, но только как был он человек доброй души, то подумал: «Хорошо же; умереть-то я, положим, умру, а ведь я не скотина: я не без души, куда потом моя душа пойдет?» И стал он от этого часу еще больше скорбеть. Ну, хорошо: скорбит он и скорбит, а владыко решили, что быть ему за его пьянство без места, и легли однажды после трапезы на диванчик с книжкой отдохнуть и заснули. Ну, хорошо: заснули они или этак только воздремали, как вдруг видят, будто к ним в келию двери отворяются. Они и окликнули: «Кто там?» потому что думали, будто служка им про кого-нибудь доложить пришел; ан, вместо служки, смотрят входит старец, добрый-предобрый, и владыко его сейчас узнали, что это преподобный Сергий . Владыка и говорят: «Ты ли это, пресвятой отче Сергие?» А угодник отвечает: «Я, раб божий Филарет ». Владыко спрашивают: «Что же твоей чистоте угодно от моего недостоинства?» А святой Сергий отвечает: «Милости хощу». «Кому же повелишь явить ее?» А угодник и наименовал того попика, что за пьянство места лишен, и сам удалился; а владыко проснулись и думают: «К чему это причесть: простой это сон, или мечтание, или духоводительное видение?» И стали они размышлять и, как муж ума во всем свете именитого, находят, что это простой сон, потому что статочное ли дело, что святой Сергий, постник и доброго, строгого жития блюститель, ходатайствовал об иерее слабом, творящем житие с небрежением. Ну-с, хорошо: рассудили так его высокопреосвященство и оставили все это дело естественному оного течению, как было начато, а сами провели время, как им надлежало, и отошли опять в должный час ко сну. Но только что они снова опочили, как снова видение, и такое, что великий дух владыки еще в большее смятение повергло. Можете вообразить: грохот... такой страшный грохот, что ничем его невозможно выразить... Скачут... числа им нет, сколько рыцарей... несутся, все в зеленом убранстве, латы и перья, и кони что львы, вороные, а впереди их горделивый стратопедарх в таком же уборе, и куда помахнет темным знаменем, туда все и скачут, а на знамени змей. Владыка не знают, к чему этот поезд, а оный горделивец командует: «Терзайте, говорит, их: теперь нет их молитвенника», и проскакал мимо; а за сим стратопедархом его воины, а за ними, как стая весенних гусей тощих, потянулись скучные тени, и всё кивают владыке грустно и жалостно, и всё сквозь плач тихо стонут: «Отпусти его! он один за нас молится». Владыко как изволили встать, сейчас посылают за пьяным попиком и расспрашивают: как и за кого он молится? А поп по бедности духовной весь перед святителем растерялся и говорит: «Я, владыко, как положено совершаю». И насилу его высокопреосвященство добились, что он повинился: «Виноват, говорит, в одном, что сам, слабость душевную имея и от отчаяния думая, что лучше жизни себя лишить, я всегда на святой проскомидии за без покаяния скончавшихся и руки на ся наложивших молюсь...» Ну, тут владыка и поняли, что то за тени пред ним в сидении, как тощие гуси, плыли, и не восхотели радовать тех демонов, что впереди их спешили с губительством, и благословили попика: «Ступай изволили сказать, и к тому не согрешай, а за кого молился молись», и опять его на место отправили. Так вот он, этакий человек, всегда таковым людям, что жизни борения не переносят, может быть полезен, ибо он уже от дерзости своего призвания не отступит и все будет за них создателю докучать, и тот должен будет их простить. Почему же «должен»? А потому, что «толцытеся»; ведь это от него же самого повелено, так ведь уже это не переменится же-с. А скажите, пожалуйста, кроме этого московского священника за самоубийц разве никто не молится? А не знаю, право, как вам на это что доложить? Не следует, говорят, будто бы за них бога просить, потому что они самоуправцы, а впрочем, иные, сего не понимая, и о них молятся. На троицу, не то на духов день, однако, кажется даже всем позволено за них молиться. Тогда и молитвы такие особенные читаются. Чудесные молитвы, чувствительные; кажется, всегда бы их слушал. А их нельзя разве читать в другие дни? Не знаю-с. Об этом надо спросить у кого-нибудь из начитанных: те, думается, должны бы знать; да как мне это ни к чему, об этом говорить. А в служении вы не замечали, чтобы эти молитвы когда-нибудь повторялись? Нет-с, не замечал; да и вы, впрочем, на мои слова в этом не полагайтесь, потому что я ведь у службы редко, бываю. Отчего же это? Занятия мои мне не позволяют. Вы иеромонах или иеродиакон? Нет, я, еще просто в рясофоре . Все же ведь уже это значит, вы инок? Н...да-с; вообще это так почитают. Почитать-то почитают, отозвался на это купец, но только из рясофора-то еще можно и в солдаты лоб забрить. Богатырь-черноризец нимало этим замечанием не обиделся, а только пораздумал немножко и отвечал: Да, можно, и, говорят, бывали такие случаи; но только я уже стар: пятьдесят третий год живу, да и мне военная служба не в диковину. Разве вы служили в военной службе? Служил-с. Что же, ты из ундеров, что ли? снова спросил его купец. Нет, не из ундеров. Так кто же: солдат, или вахтер, или помазок чей возок? Нет, не угадали; но только я настоящий военный, при полковых делах был почти с самого детства. Значит, кантонист ? сердясь, добивался купец. Опять же нет. Так прах же тебя разберет, кто же ты такой? Я конэсер. Что-о-о тако-о-е? Я конэсер-с, конэсер, или, как простонароднее выразить, я в лошадях знаток и при ремонтерах состоял для их руководствования. Вот как! Да-с, не одну тысячу коней отобрал и отъездил. Таких зверей отучал, каковые, например, бывают, что встает на дыбы да со всего духу навзничь бросается и сейчас седоку седельною лукою может грудь проломить, а со мной этого ни одна не могла. Как же вы таких усмиряли? Я... я очень просто, потому что я к этому от природы своей особенное дарование получил. Я как вскочу, сейчас, бывало, не дам лошади опомниться, левою рукою ее со всей силы за ухо да в сторону, а правою кулаком между ушей по башке, да зубами страшно на нее заскриплю, так у нее у иной даже инда мозг изо лба в ноздрях вместе с кровью покажется, она и усмиреет. Ну, а потом? Потом сойдешь, огладишь, дашь ей в глаза себе налюбоваться, чтобы в памяти у нее хорошее воображение осталось, да потом сядешь опять и поедешь. И лошадь после этого смирно идет? Смирно пойдет, потому лошадь умна, она чувствует, какой человек с ней обращается и каких он насчет ее мыслей. Меня, например, лошадь в этом рассуждении всякая любила и чувствовала. В Москве, в манеже, один конь был, совсем у всех наездников от рук отбился и изучил, профан, такую манеру, чтобы за колени седока есть. Просто, как черт, схватит зубищами, так всю коленную чашку и вышелушит. От него много людей погибло. Тогда в Москву англичанин Рарей приезжал, «бешеный усмиритель» он назывался, так она, эта подлая лошадь, даже и его чуть не съела, а в позор она его все-таки привела; но он тем от нее только и уцелел, что, говорят, стальной наколенник имел, так что она его хотя и ела за ногу, но не могла прокусить и сбросила; а то бы ему смерть; а я ее направил как должно. Расскажите, пожалуйста, как же вы это сделали? С божиею помощию-с, потому что, повторяю вам, я к этому дар имею. Мистер Рарей этот, что называется «бешеный укротитель», и прочие, которые за этого коня брались, все искусство противу его злобности в поводах держали, чтобы не допустить ему ни на ту, ни на другую сторону башкой мотнуть; а я совсем противное тому средство изобрел; я, как только англичанин Рарей от этой лошади отказался, говорю: «Ничего, говорю, это самое пустое, потому что этот конь ничего больше, как бесом одержим. Англичанин этого не может постичь, а я постигну и помогу». Начальство согласилось. Тогда я говорю: «Выведите его за Дрогомиловскую заставу!» Вывели. Хорошо-с; свели мы его в поводьях в лощину к Филям, где летом господа на дачах живут. Я вижу: тут место просторное и удобное, и давай действовать. Сел на него, на этого людоеда, без рубахи, босой, в однех шароварах да в картузе, а по голому телу имел тесменный поясок от святого храброго князя Всеволода-Гавриила из Новгорода, которого я за молодечество его сильно уважал и в него верил; а на том пояске его надпись заткана: «Чести моей никому не отдам». В руках же у меня не было никакого особого инструмента, как опричь в одной крепкая татарская нагайка с свинцовым головком, в конце так не более яко в два фунта, а в другой простой муравный горшок с жидким тестом. Ну-с, уселся я, а четверо человек тому коню морду поводьями в разные стороны тащат, чтобы он на которого-нибудь из них зубом не кинулся. А он, бес, видя, что на него ополчаемся, и ржет, и визжит, и потеет, и весь от злости трусится, сожрать меня хочет. Я это вижу и велю конюхам: «Тащите, говорю, скорее с него, мерзавца, узду долой». Те ушам не верят, что я им такое даю приказание, и глаза выпучили. Я говорю: «Что же вы стоите! или не слышите? Что я вам приказываю вы то сейчас исполнять должны!» А они отвечают: «Что ты, Иван Северьяныч (меня в миру Иван Северьяныч, господин Флягин, звали): как, говорят, это можно, что ты велишь узду снять?» Я на них сердиться начал, потому что наблюдаю и чувствую в ногах, как конь от ярости бесится, и его хорошенько подавил в коленях, а им кричу: «Снимай!» Они было еще слово; но тут уже и я совсем рассвирепел да как заскриплю зубами они сейчас в одно мгновение узду сдернули, да сами, кто куда видит, бросились бежать, а я ему в ту же минуту сейчас первое, чего он не ожидал, трах горшок об лоб: горшок разбил, а тесто ему и потекло и в глаза и в ноздри. Он испужался, думает: «Что это такое?» А я скорее схватил с головы картуз в левую руку и прямо им коню еще больше на глаза теста натираю, а нагайкой его по боку щелк... Он ёк да вперед, а и его картузом по глазам тру, чтобы ему совсем зрение в глазах замутить, а нагайкой еще по другому боку... Да и пошел, да и пошел его парить. Не даю ему ни продохнуть, ни проглянуть, все ему своим картузом по морде тесто размазываю, слеплю, зубным скрежетом в трепет привожу, пугаю, а по бокам с обеих сторон нагайкой деру, чтобы понимал, что это не шутка... Он это понял и не стал на одном месте упорствовать, а ударился меня носить. Носил он меня, сердечный, носил, а я его порол да порол, так что чем он усерднее носится, тем и я для него еще ревностнее плетью стараюсь, и, наконец, оба мы от этой работы стали уставать: у меня плечо ломит и рука не поднимается, да и он, смотрю, уже перестал коситься и язык изо рта вон посунул. Ну, тут я вижу, что он пардону просит, поскорее с него сошел, протер ему глаза, взял за вихор и говорю: «Стой, собачье мясо, песья снедь!» да как дерну его книзу он на колени передо мною и пал, и с той поры такой скромник сделался, что лучше требовать не надо: и садиться давался и ездил, но только скоро издох. Издох однако? Издох-с; гордая очень тварь был, поведением смирился, но характера своего, видно, не мог преодолеть. А господин Рарей меня тогда, об этом прослышав, к себе в службу приглашал. Что же, вы служили у него? Нет-с. Отчего же? Да как вам сказать! Первое дело, что я ведь был конэсер и больше к этой части привык для выбора, а не для отъездки, а ему нужно было только для одного бешеного усмирительства, а второе, что это с его стороны, как я полагаю, была одна коварная хитрость. Какая же? Хотел у меня секрет взять. А вы бы ему продали? Да, я бы продал. Так за чем же дело стало? Так... он сам меня, должно быть, испугался. Расскажите, сделайте милость, что это еще за история? Никакой-с особенной истории не было, а только он говорит: «Открой мне, братец, твой секрет я тебе большие деньги дамп к себе в конэсеры возьму». Но как я никогда не мог никого обманывать, то и отвечаю: «Какой же секрет? это глупость». А он все с аглицкой, ученой точки берет, и не поверил, говорит: «Ну, если ты не хочешь так, в своем виде, открыть, то давай с тобою вместе ром пить». После этого мы пили вдвоем с ним очень много рому, до того, что он раскраснелся и говорит, как умел: «Ну, теперь, мол, открывай, что ты с конем делал?» А я отвечаю: «Вот что...» да глянул на него как можно пострашнее и зубами заскрипел, а как горшка с тестом на ту пору при себе не имел, то взял да для примеру стаканом на него размахнул, а он вдруг, это видя, как нырнет и спустился под стол, да потом как шаркнет к двери, да и был таков, и негде его стало и искать. Так с тех пор мы с ним уже и не видались. Поэтому вы к нему и не поступили? Поэтому-с. Да и как же поступить, когда он с тех пор даже встретить меня опасался? А я бы очень к нему тогда хотел, потому что он мне, пока мы с ним на роме на этом состязались, очень понравился, но, верно, своего пути не обежишь, и надо было другому призванию следовать. А вы что же почитаете своим призванием? А не знаю, право, как вам сказать... Я ведь много что происходил, мне довелось быть-с и на конях, и под конями, и в плену был, и воевал, и сам людей бил, и меня увечили, так что, может быть, не всякий бы вынес. А когда же вы в монастырь пошли? Это недавно-с, всего несколько лет после всей прошедшей моей жизни. И тоже призвание к этому почувствовали? М... н...н...не знаю, как это объяснить... впрочем, надо полагать, что имел-с. Почему же вы это так... как будто не наверное говорите? Да потому, что как же наверное сказать, когда я всей моей обширной протекшей жизненности даже обнять не могу? Это отчего? Оттого-с, что я многое даже не своею волею делал. А чьею же? По родительскому обещанию. И что же такое с вами происходило по родительскому обещанию? Всю жизнь свою я погибал, и никак не мог погибнуть. Будто так? Именно так-с. Расскажите же нам, пожалуйста, вашу жизнь. Отчего же, что вспомню, то, извольте, могу рассказать, но только я иначе не могу-с, как с самого первоначала. Сделайте одолжение. Это тем интереснее будет. Ну уж не знаю-с, будет ли это сколько-нибудь интересно, а извольте слушать.Хотите знать, почему сейчас арабы проституток называют Наташами и как татары издевались над своими пленными – смотрите это видео. Самое известное произведение Николая Лескова – это «Левша». Но кроме «Левши» есть ещё ряд других. Среди них повесть «Очарованный странник». Написал её Лесков в середине 19-го века. Друзья, если у вас нет возможности (времени, желания, сил) читать повесть «Очарованный странник», смотрите это видео и будете знать об этом страннике столько же, сколько и человек, который прочитал Лескова. Повесть «Очарованный странник» состоит из множества коротких историй из жизни главного героя Ивана Флягина. Он – обычный русский мужик, который рассказывает свои истории случайным попутчикам. Хоть он и священник, но считает себя грешником. Священником он стал совсем недавно. Потому что всю жизнь искал своё призвание. С самого рождения находился рядом с лошадьми, потому с легкостью умел с ними ладить. Даже с самыми неуправляемыми. Первая история была о том, как в Россию вызвали одного хваленого специалиста-англичанина, чтобы он усмирил одного коня. Тот не справился. А Иван – смог. После этого англичанин хотел взять его к себе на работу, но испугался самого Ивана. Потом Флягин начал рассказ с самого детства. Как он родился, как на четвереньках ходил между лошадей, которые его не трогали. Когда подрос, то по дурости одного мужика жизни лишил. Тот сонный ехал на возу с сеном. А Иван его плёткой огрел. От неожиданности мужик свалился под колёса своего же воза и… улетел на небо. А мужик тот монахом был. И стал во сне приходить к Ивану. Рассказал, что на небесах общался с его матерью, которая просила передать ему, что он от рождения был обещан Богу, т.е. должен стать священником. - А что, мать сама мне не может об этом во сне сказать? Почему я тебе должен верить? - Мать не может. Правила такие. Но доказательства я тебе предоставлю. Много раз будешь на волосок от смерти, и всякий раз будешь выживать. А когда станет совсем худо, так вспомнишь обо мне и желании служить Богу. Уже очень скоро Иван впервые чуть не умер. Вёз он однажды одного графа из Воронежа. И тут кони к оврагу помчались. В самый последний момент запрыгнул на коней, чтобы остановить их и с ними полетел вниз, а пассажиры остались перед оврагом. Когда Иван пришёл в себя, узнал, что граф его к себе в Воронеж позвал. - Чего хочешь от меня за спасение? - спрашивает граф. - Не знаю. Гармонь хочу. - М-да… Желание. Будет тебе гармонь… На следующий день Иван её и закинул, т.к. играть на ней не умел. Затем Иван рассказал, как злодеем стал. Ухаживал он в барском доме за голубями – голубем и голубкой. Родились у них птенцы. И тут местная кошка стала их тягать. Поймал он как-то ту кошку и избил её. А чтобы убедиться, не сдохла ли она, хвост ей отрубил. Оказалось, что это была хозяйская кошка. Наказали Ивана за это: избили и как Золушку поставили камешки перебирать. Не выдержал парень лихой доли: взял верёвку, пошёл в лес вешаться. Уже в петлю впрыгнул, но упал на землю – какой-то цыган верёвку перерезал. - Ты лучше к нам иди, чем дурака валять. - А вы небось воры? - Ага. - Мошенники? - Ага. - Людей убиваете? - Бывает. - Тогда я с вами. - Хорошо. Проверить тебя надо. Укради барских коней. Не хотелось Ивану этого делать, но… сделал. Проскакали они 100 вёрст до города Карачева. Здесь следует сказать, что я чего-то не понял. От Воронежа до Карачева Брянской области только по прямой 300 км. А верста – это 1 км. Потому… Хрен его знает… Продали там за 300 рублей двух коней. Стали делить. 1 рубль Ивану, 299 – цыгану. Как-то несправедливо. Потому ушёл Иван от этого цыгана. Куда деваться беглому рабу? Пошел к местному чиновнику. Тот говорит: «Дашь хоть немного и я тебе помогу в другой город перебраться». Помог. Оказался Иван в Торжке. Там с рабами было туго. Потому Ивана один барин сразу забрал. Честно рассказал барину всё о себе. Тот говорит: - Лучше тебя мне никого и не надо. Нянькой будешь для моей дочурки. Жена ушла к любовнику, а дочку мне оставила. - Так я же это… не баба… - Выбирай: или здесь нянькой или обратно в Воронеж – камешки перебирать. Привязался очень быстро Иван к этой девочке – всё время вместе проводили, пока барин в карты играл. Однажды, когда Иван был с девочкой, появилась какая-то барыня. Сказала, что её мать. Это та, которая к любовнику от мужа сбежала. Заверила, что её насилу выдали замуж и мужа она никогда не любила. Попросила Ивана отдать ей ребенка. Иван послал её подальше с такими просьбами. Но приходить днём играть с девочкой разрешил и барину о ней не сказал. Еще через несколько дней появился любовник её. Предложил Ивану 1000 рублей за ребёнка. Иван плюнул на эти деньги и кинул их на пол. За такое оскорбление офицер-любовник набросился на Ивана. А Иван-то мужиком здоровым был – быстро скрутил офицерика. Понял парень, что не справится и отступил. Барыня – то к нему, то – к ребёнку. Разрывается. А тут и барин с пистолетом бежит вдалеке. Перемкнуло Ивана – он и отдал им ребёнка и попросил его с собой взять. Взяли. Поехали они в Пензу. Только там офицер говорит, что нельзя беспаспортному Ивану оставаться с ним. Дал ему 200 рублей, поцеловались на прощание, и пошел Иван, куда глаза глядели. Решил пойти в полицию и сдаться. Вот только там все деньги заберут – надо их на себя потратить. «Пойду, - думает, - на ярмарку: чай с крендельками попью». Увидел на ярмарке татар, которые с конями забавлялись, а среди них (татар) – хана Джангара, местного авторитета. Была у этого хана одна кобылица – красавица! Иван сразу заценил. Да и не только Иван. Стали мужики торговаться, чтобы её купить. Двое татар вообще с ума сошли, стараясь перебить цену друг друга. Даже своих дочерей ставили в оплату. Спор решили по-своему – по-татарски. Схватились левыми руками, в правые взяли хлысты и стали друг друга бить по спине, пока один из них обессиленный не упал. А потом хан Джангар еще краше коня выставил на продажу. Заполучить его все хотели, в том числе и офицер-любовник той мамаши. Чтобы долго не торговаться, сразу устроили бой на хлыстах. Кто победит, тот и получит право коня купить за цену, предложенную ханом. Когда бились предыдущие два татарина, Иван внимательно наблюдал. И мужика одного слушал, который ему всё рассказывал о технике боя. Понял Иван, что теперь готов и сам биться. Принял вызов одного татарина. И стали пацаны лупить друг друга по спине. Ударов через 300 не выдержал татарин и свалился мёртвым. Выиграл Иван право для своего офицера коня купить. А сам в бега, т.к. человека всё-таки убил. И убежал он в степи с татарами. 10 лет с ними провел. 34 года ему исполнилось после татарского периода. Лекарем Иван был у них: животных, людей – всех лечил. Как-то хотел Иван уйти от татар – не отпустили. Более того (приготовьтесь неприятное услышать), после попытки побега, чтобы он больше этого не делал, ему разрезали пятки и конскую гриву туда затолкали, а потом зашили. После такого Иван уже не мог нормально ходить – только на коленях передвигался. Да на щиколотках приноровился ковылять. Т.к. татары сделали из него инвалида, стали за ним ухаживать. 4 жены Ивану организовали. Нарожали те ему много детей. Но своими их не считал – некрещёные ведь. Однажды к татарам пришли два русских миссионера – христианскую веру проповедовали. Иван к ним: «Помогите пацаны. Заберите отсюда». - Э-не. Мы для тебя не русские – мы миссионеры. Ты уже христианин – значит ты нам неинтересен. В общем, очень скоро завалили татары этих двоих – не хер был свою веру сюда нести. - Наверное зря они хорошо одетые, с драгоценностями и с деньгами к татарам пришли? – спросили Ивана слушатели. - Нет. Вообще зря пришли. Тут недавно один жид приходил в лохмотьях, веру свою проповедовал. Так татары его пытать стали: «Где мол деньги спрятал?». А когда дышать перестал от пыток, то закопали его по шею в песок. А когда голова почернела, то отрубили её. - Ну а сам-то, как от татар ушел? - Чудом ушел. Талафа помог. Пришли как-то зимой двое индусов к татарам – сделку заключить. Те носом крутят. - Вы, друзья, носом не крутите. А то наш бог Талафа покажет вам свою силу. – говорят индусы. -Ну-ну. Пусть покажет. И ночью началось: искры, огонь в небе, взрывы. От испуга кони сорвались, убежали в степь – татары за ними. Иван понял, что это фейерверк и давай стращать оставшихся татар. Те в штаны наложили, сразу признали Иванова бога Иисуса Христа. Не отходя от кассы Иван в реке татар и покрестил. И понял: сейчас лучшее время, чтобы свалить. В коробке с фейерверками Иван нашел какую-то хитрую землю. Если этой землей втирать в тело, то оно начинало жечь. Иван этой землёй натёр свои больные ноги. Они загноились, и с гноем вышла вся конская щетина. Только об этом он татарам не сказал. Свалил от них и по степи пришёл в Астрахань. Там он много бухал и неизвестно как оказался в другом городе. А оттуда его переслали к барину, хозяину того кота, которому Иван хвост отрубил. Высекли его, паспорт отдали, и рад он этому был безмерно. Пошёл с паспортом по ярмаркам консультировать мужиков при покупке коней. Слава об Иване пошла вокруг. Однажды князь дал ему 100 рублей, чтобы научил с конями обращаться. - Да без проблем. Только здесь дар нужен! Всё, что знал Иван, рассказал этому князю. А только при следующей покупке князь накупил ненужных кляч. Иван рассказал свои впечатления о такой покупке. Предложил тогда князь Ивану стать у него коносэром, т.е. специалистом по коням. Три года мужик честно работал на своего хозяина. В хороших отношениях с князем был. Вот только бухать Иван любил – в запои иногда уходил. Перед такими запоями он все свои сбережения отдавал на сохранение князю. Но однажды князя рядом не оказалось. Тогда Иван стал искать места, где можно было бы спрятать деньги. Всякий раз, когда находил такое место, возвращался к нему, чтобы перепрятать. Понял, что это бес его искушает. И пошёл в трактир! Там он встретил одного лузера – мужика, который раньше был барином, а потом стал нищим, спустив всё в карты. Иван угостил его вином и водкой. Тот сказал, что обладает особым даром – может людей от страсти к алкоголю избавлять. Иван говорит: - Давай! Избавь меня! Напоил он Ивана, загипнотизировал, привёл в какой-то дом. В доме – цыган, его дочка и много гостей. Цыганка танцует и поёт. Вскружила красавица голову Ивану, околдовала его. За каждую её песню по 100 рублей давал. За каждый поцелуй – столько же. И спустил все свои деньги – 5 тысяч. Правда пить перестал с того дня. На следующий день, когда пришёл в себя, рассказал своему князю, что отдал цыганке Груше (Груша – имя такое цыганки) 5 косарей. - Много. А я отдал за неё 50 косарей. Купил её у отца. Теперь цыганка (не хочу её Грушей называть) стала жить с князем. Влюблялась в него потихоньку. Пела песни ему и Ивану. Надолго князя не хватило – натрахался. А дальше что? А ничего. Стал князь часто уезжать в город. Согласен с автором полностью. Отношения, основанные только на сексе, будущего не имеют. Страсть быстро проходит. А находиться рядом с человеком, с которым и поговорить не о чем, долго не получится. Цыганка к Ивану: - Скажи, у него кто-то есть? - Не знаю, - правду сказал Иван. А сам нашёл время, чтобы в город съездить и узнать, где князь пропадает. Приехал к его бывшей – Евгении Семёновне. У князя с ней даже дочурка была. Но он её после родов бросил, когда Евгения раскоровела. Она Ивану и сказала, что бизнес у князя в городе – суконную фабрику купить хочет. И к ней зайти обещал – дочку проведать. Приходит. Няня девочки Ивана к себе в комнату зовёт, чтобы послушать, о чём говорить будут князь с хозяйкой. Князь взглянул на дочку и отправил её с няней в карете покататься. Остались князь с Евгенией вдвоём. Смотрит на неё он и говорит: - Дай денег. 20 тысяч. Куплю фабрику – миллионером стану. - А может тебе надо на бумагах фабрикантом стать, чтобы богатую невесту получить? - Ох ты ж и умная. Может быть. - А с цыганкой как? Ведь любит тебя. - Из Ивана купца сделаю, куплю им дом. Пусть живут вместе. Заложила свой дом Евгения (кстати, который князь подарил ей), чтобы деньги ему дать. Стал Иван ездить по заказчикам договоры заключать. Когда вернулся, то цыганки дома не застал. Все вокруг морозятся – никто ничего рассказывать не хочет. Только одна бабка шепнула, что дней 10 назад князь уехал с ней куда-то, а вернулся уже без неё. «Завалил где-нибудь», - подумал Иван. «Мешала она его свадьбе с богатой дамой». В день свадьбы князя ушел Иван в лес – авось, думает, тело найдёт. Сел на берегу реки и стал звать цыганку. И тут на него из темноты кто-то как наскочит. Это была она – цыганка. Она тоже искала встречи с Иваном. Рассказала ему о поездке с князем. Приехал он из города, посадил её в карету (мол, давай покатаемся) и отвёз далеко в лес. Оставил её там на попечение трём каким-то бабам, а сам свалил. Смогла убежать цыганка от них. Иван говорит: - Давай уедем вместе. А она: - Нет. Люблю я этого, мерзавца. И попросила кое о чём Ивана: - Поклянись, что сделаешь для меня то, о чём я попрошу. - Клянусь! - Убей меня. Не хочу жить. А себя убивать грешно. М-да… Просьба… Любимый человек просит убить себя. Цыганка достала его нож, приставила к сердцу… Толкнул её Иван с обрыва в реку и… всё… Идёт Иван по лесу сам не свой. Встречает деда с бабой, которые ехали на телеге: «Садись, подвезём». - А у нас горе – сына в армию забирают. Помогать некому. (Напомню, что тогда срок службы в армии был 25 лет). Фактически сына своего они уже никогда не увидят. - А хотите я вам помогать буду? Без денег. - Хорошо. Только звать мы тебя будем, как сына – Петром Сердюковым. - Да зовите, как хотите. Дали Ивану 25 рублей и отправили служить на Кавказ вместо своего сына под его именем. Иван был только за: «Авось убьют побыстрее – цыганку снова встречу тогда». 15 лет служил Иван своему государю. Живой… Как-то его отряду нужно было перебраться на другой берег реки, где татары засели. Полковник поручил двум парням в реку прыгнуть с канатом, чтобы его закрепить на другом берегу и потом мост соорудить. Татары из-за камней сразу их положили. За ними и вторую пару солдатиков, и третью. Стало ясно, что миссия невыполнима. Тогда полковник говорит: - Пацаны, кто смертный грех имеет, идите искупите! Иван подумал о цыганке, взял канат в зубы и пошёл в реку. Не задели его пули татарские. Перебрался на другой берег, канат закрепил, татар разбили. Полковник говорит: - Офицером сделаю. - Да не заслуживаю я. Много душ невинных погубил – ни земля, ни вода брать меня не хотят. Сделали Ивана офицером и ушёл он сразу в отставку. Поехал с рекомендательным письмом в Петербург. Устроился на офисную работу – не выдержал долго. Хотел пойти как раньше – кучером. Не берут. Мол, какой же ты кучер? Ты – офицер с орденом. Тебя ни обматерить, ни ударить… Пошёл Иван в артисты – дьявола играл. И в актерстве себя не нашёл. Побил одного жлоба-актёра, который к девушке приставал. И выгнали за это Ивана из труппы, т.к. заступников много было у того актёришки. И пошёл Иван в монастырь. Вот, где ему нравилось – и одет, и обут, и накормлен, и лошадьми занимался. Дали ему там новое имя – отец Измаил. Ну а в монастыре у Ивана крышу сорвало. Бесы к нему по ночам стали приходить. Он их топором убивал. А на утро эти бесы вдруг в корову монастырскую обернулись. Его в погреб спустили – в наказание. Там он пророчествовать стал. Начитался газет о деяниях каких-то монахов и вдруг понял, что война скоро начнётся. И стал об этом говорить. Его из погреба вывели, в избу поселили, лекаря позвали, чтобы сказал, не помешался ли тот. Лекарь говорит: «А хрен его знает. Отпустите его проветриться – пусть погуляет». И вот в этих гуляниях он и встретил слушателей, которым рассказал историю своей жизни. Всё! Когда Иван рассказывал о своих приключениях во время татарского плена, то всех своих жен Наташками называл, а детей – Кольками. Слушатели спросили его: «Почему так?». - А это по-татарски. У них, если взрослый человек – так Иван, а женщина – Наташа, а мальчиков они Кольками кличут. Так и моих жен, хоть они и татарки были, но по мне их все уже русскими числили и Наташками звали. Думаю, вы знаете, что сейчас в арабоязычных странах проституток называют Наташами. Может быть с тех времен еще повелось это.
«Очарованный странник» - одно из лучших произведений самобытного русского писателя Н. С. Лескова. Сам автор считал произведение рассказом, хотя литературоведы склонны называть его повестью. Как бы то ни было, главная его заслуга - особый, не сопоставимый ни с одним из героев русской литературы образ Ивана Северьяныча Флягина, человека с истинно русской душой, которого умело изобразил Лесков.
«Очарованный странник»: краткое содержание 1 главы
Повествование начинается с сообщения о том, что группа случайных попутчиков направлялась по Ладожскому озеру к Валааму. По пути зашли в Корелу, которая, по мнению одного из пассажиров, могла бы стать идеальным местом для жизни изгнанников. Завязался разговор о том, что в Корелу как-то сослали семинариста, и вскоре он повесился. Так перешли к вопросу о самоубийцах, и за опального дьячка вступился человек, которого раньше никто не замечал.
Немолодой (по виду ему можно было дать за пятьдесят), огромный, смуглолицый, со свинцового оттенка волосами, он больше смахивал на русского богатыря. Между тем, подрясник, широкий монастырский пояс и высокий колпачок указывали на то, что этот пассажир мог быть послушником или постриженным монахом. Так знакомит со своим героем читателя Н. Лесков.
«Очарованный странник», краткое содержание которого вы читаете, продолжается рассказом черноризца о человеке, который получил разрешение молиться о самоубийцах. Это был попик-пьяница, которого высокопреосвященный владыка лишил места. Сначала наказанный монах хотел лишить себя жизни, но потом подумал, что тогда душа его грешная покоя не найдет. И стал он скорбеть и усердно молиться. Владыке же как-то приснился святой отец Сергий, просивший милости за того самого попика. Спустя время высокопреосвященный вновь увидел странный сон. С грохотом скакали в нем рыцари и молили: «Отпусти его! Он за нас молится!» Проснувшись, понял владыка, кем были воины, и отправил попика на его прежнее место.
Когда черноризец закончил рассказ, слушатели обратились к нему с вопросами: кто он сам таков? Оказалось, что в былые времена пассажир нес военную службу. Был конэсером и умел ловко укрощать лошадей. Побывал в плену и вообще многое перенес на своем веку. А в монахи пошел, так как родительское обещание выполнить следовало - такой получилась беседа и ее краткое содержание.
Очарованный странник - 1 глава стала началом большой и интересной истории - поведал собравшимся о своей жизни с самого ее начала.
Жизнь у графа
Иван Северьяныч Флягин, или Голован, родился в семье дворовых в Орловской губернии. Мать умерла после родов. Осталось предание, что она долго не имела детей и в случае милости обещала младенца богу. Отец служил кучером у графа, потому мальчик с детских лет познал искусство обращения с лошадями. На одиннадцатом году его уж определили форейтором. Тогда-то и произошла эта история. Однажды шестерик графа, где сидел Иван, догнал воз, который никак не уступал дорогу. На сене лежал человек, и герой решил его проучить: огрел кнутом вдоль спины. Лошади помчались вскачь, а ехавший на возу монах упал, запутался в вожжах, отчего и умер. Ночью он явился Флягину и сообщил, что тот обещан богу и, коль пойдет наперекор судьбе, будет множество раз умирать, но не умрет.
Вскоре случилась первая неприятность. При спуске лопнул тормоз, а впереди - пропасть. Бросился Иван на дышло, и лошади остановились. А затем полетел вниз. Очнувшись, узнал, что спасся чудом - упал на глыбу и на ней скатился на дно. Лошади разбились, но граф спасся - заканчивает эту историю Лесков. Очарованный странник - краткое содержание 2 главы это подтверждает - начал трудный жизненный путь, предсказанный монахом.
У графа Флягин служил недолго. Завел он голубей и заметил, что кошка птенцов таскает. Поймал в силки и хвост отрубил. Оказалось, это хозяйкина Зозинька была. Высекли его и заставили на коленях камешки бить. Не выдержал Иван и хотел повеситься. Но его спас цыган и позвал к себе - на этом заканчивается 3 глава.
В няньках
Недолго был герой в разбойниках. Цыган заставил его лошадей своровать, затем продал их, а Ивану дал только целковый. На том и разошлись - отмечает Лесков.
Очарованный странник - содержание по главам расскажет о герое еще много необычного - решил наняться на работу и столкнулся с барином. Тот расспросил, кто он, и, выслушав, сделал вывод: коль птенцов пожалел, то и за грудным дитем, что сбежавшая жена бросила, присмотрит. Так Флягин стал за девочкой ухаживать. Она уж подросла, когда случилась новая неприятность. Однажды Иван, посадив ребенка в песок - так ноги ей лечил - задремал, а когда очнулся, увидел чужую женщину, прижимавшую девочку к себе. Она стала просить отдать ей дочь. Нянька на это не согласился, но стал каждый день ребенка матери приносить. В один из дней пришел и ее ухажер. Стали они драться, как вдруг появился барин. Неожиданно Голован решил отдать ребенка матери и сам с ними сбежал. Да только не смог простить себе, что дрался с офицером, и вскорости ушел. О новых его приключениях расскажет краткое содержание.
Лесков, «Очарованный странник»: знакомство с Джангаром
Вышел герой в степь, где ярмарка развернулась. Заметил, что множество народу стоит по кругу, а в центре какой-то татарин сидит. Это был хан Джангар, которому вся степь от Урала до Волги подчинялась. Здесь шел торг относительно прекрасной кобылицы. Сосед рассказал Флягину, что так всегда бывает. Распродаст хан лошадей, а самую лучшую на последний день припасет. И пойдет тогда торг нешуточный. Действительно, в спор вступили два татарина. Сначала они деньги давали, потом дочерей хану посулили, наконец, стали раздеваться. «Сейчас перепор пойдет», - пояснил сосед. Татары сели один против другого, взяли нагайки и стали друг друга по голой спине стегать. А Флягин все выспрашивал, в чем секреты такой борьбы кроются. Когда один из татар упал, а другой накинул на лошадь халат, лег на нее брюхом и уехал, герой вновь заскучал. Однако сосед отметил, что, наверняка, Джангар еще что-то припас, и герой оживился - подводит итог Лесков. Очарованный странник - краткое содержание следующей главы это подтвердит - решил: если еще что-то подобное случится, сам примет участие в состязаниях.
Сосед не ошибся: хан вывел жеребенка, которого описать было нельзя. Решил поторговаться за него и офицер, которому Иван дочку барина отдал. Только денег у него мало имелось. Флягин подбил его на торг, сказав, что сам с татарином поборется. В итоге запорол противника до смерти и выиграл коня, которого офицеру отдал. Правда, потом в Рынь-пески бежать пришлось: кочевники-то ничего, а русские хотели его судить.
Жизнь у татар
Описанием десятилетнего плена продолжается краткое содержание. Очарованный странник, по главам 6, 7, много чего претерпел. Оказавшись у татар, попытался бежать, но те его поймали и подщетинили: подрезали на пятках кожу, набили в рану резаного конского волоса и зашили. Иван признался, что, когда впервые после операции встал на ноги, закричал и заплакал от боли. Потом научился ходить на щиколотках. Татары дали ему двух «Наташ»: сначала жену забитого им татарина, а потом тринадцатилетнюю девочку, которая часто веселила Ивана. Они родили ему детей, но поскольку татарчат не крестили, он не считал их своими. Сам Флягин занимался лечением лошадей и людей. Очень скучал по Родине и не переставал молиться.
Через время увез его к себе другой хан, где произошла встреча с монахами, отправленными в Рынь-пески христианство устанавливать. И хотя они отказались ему помочь, Флягин вспоминал их по-доброму: миссионеры от татар смерть приняли за свои убеждения.
Помощь пришла неожиданно - от индийцев, явившихся в степь коней покупать и настраивать татар против русских. Стали они пугать население своим богом, который огонь якобы насылает. В самом деле, по ночам раздавались громкие звуки, а с неба искры сыпались. Пока татары по степи разбегались и своему богу молились, Иван разглядел, что это был простой фейерверк, и решил использовать его для освобождения. Первым делом загнал бусурман в реку и окрестил, а потом и молиться заставил. А еще нашел он в коробочках землю, что кожу разъедала, притворился больным и недели две себе пятки выжигал, пока вся щетина с гноем не вышла. Вылечившись, нагнал страху на татар, приказал им три дня из юрт не выходить, а сам дал деру. Несколько дней пешком шел, пока русских людей не увидел. Таким образом, много испытаний претерпел в плену, как показывает краткое содержание, очарованный странник. По главам этим можно судить, что Иван Северьяныч - человек отважный, решительный, преданный своей стране и вере.
Возвращение на родину
9 глава завершается тем, как Флягина арестовали за отсутствие паспорта и доставили в Орловскую губернию. Графиня уж померла, а муж ее приказал бывшего дворового высечь и отправить к батюшке исповедаться. Однако отец Илья отказался причащать героя за то, что он с татарками жил. Выдали Ивану паспорт и прогнали со двора.
Описанием дальнейших приключений героя, ощутившего теперь полную свободу, продолжает повествование Лесков.
Очарованный странник, краткое содержание, анализ поступков которого все больше возбуждали любопытство слушателей, попал на ярмарку, где меняли и продавали лошадей. Так получилось, что он уберег от обмана мужика: цыган хотел отобрать у него хорошего коня. С той поры так и повелось: Иван простому человеку хорошую лошадь выбирал, а тот в награду давал ему магарыч. Тем и жил.
Вскоре слава о Головане разлетелась далеко, и стал его один князь просить, чтобы научил своим премудростям. Флягин - человек не жадный, потому дал советы, которые сам использовал. Однако князь показал свою полную непригодность в этом деле и позвал героя к себе в конэсеры. Жили они мирно и уважали друг друга. Бывало, правда, Иван совершал выходы - отдавал деньги князю, предупреждал его об отлучке и кутил. Но однажды решил он поставить в этом деле точку. И так получилось, что последний выход стал самым страшным.
Действие магнетизма: содержание
Очарованный странник - по главам 8-9 выходило, что он попал под власть хорошего знатока человеческой психологии - рассказал, что у князя была замечательная кобыла. И вот в один из дней они по-отдельности направились на ярмарку. Вдруг Иван получает приказ: привести хозяину Дидону, любимую свою лошадь. Очень огорчился герой, но так как возможности передать князю полученные им для ярмарки деньги не было, решил свой выход отложить. И пошел в трактир чаю попить. Там он застал удивительную сцену: какой-то человек за рюмку вина пообещал съесть стекло. И сделал-таки это. Флягин пожалел страдальца и решил угостить его. Во время разговора новый знакомый сообщил, что занимается магнетизмом и может избавить человека от его слабостей. Первую рюмку, нужную для дела, Иван не хотел пить, но третью уже сам наливал. Успокаивало только то, что пьет для лечения - отмечал, рассказывая о состоявшейся беседе слушателям и передавая ее краткое содержание очарованный странник. 11 глава заканчивается тем, что вывели их из трактира уже перед закрытием.
А дальше происходили какие-то непонятные вещи: виделись рожи, перебегавшие дорогу, а баринок знакомый то не по-русски что-то наговаривал, то руками по голове водил, то сахаром кормил… В конце концов оказались они в каком-то доме, в котором свечи горели и звуки музыки раздавались.
Знакомство с Грушей
В большой комнате собралось много народа, среди которого увидел Флягин и знакомых. А в центре стояла прекрасная цыганка. Допев песню, она пошла по кругу, подавая гостям бокал. А те выпивали шампанское и клали на поднос золотые да ассигнации и получали в награду поцелуй. Хотела она мимо героя пройти, но цыган ее окликнул, заметив, что у них любому гостю рады. Выпил Иван и достал сторублевку, за что тут же был вознагражден и проведен в первый ряд. И так весь вечер. А в конце его, когда уж все просто так стали золотые и деньги бросать, пустился в пляс и все пять тысяч из-за пазухи под ноги красавице побросал. Зато уж пить с того дня точно бросил. Вот в такую невероятную историю попал, как отмечает Лесков, очарованный странник. Краткое содержание 11 главы и описание вечера у цыган раскрыли для слушателей новую сторону характера черноризца - наивного, доброго, открытого человека.
Цыгане привели Ивана к князю. Тот хотел сначала его наказать, но так как сам нынче все деньги проиграл, простил. А потом с героем случилась горячка, и очнулся он только через несколько дней. Первым делом направился к князю, чтобы долг отработать, но узнал, что его хозяин сам был очарован цыганкой и теперь готов ради нее на все. А после привел девушку, сообщив, что имение заложил и в отставку вышел. Груша начала петь, но расплакалась, чем разворошила душу князю. Он зарыдал, а цыганка вдруг успокоилась и стала его утешать.
Убийство Груши
Сначала жили князь с цыганкой хорошо, но как человек переменчивый, он скоро охладел к девушке. Томило и то, что нищим из-за нее остался. Все реже стал князь появляться дома. Флягин, между тем, привязался к Груше и полюбил ее, как родную. И вот стала девушка просить Голована разузнать, нет ли кого у князя. С этого началась еще одна трагическая история, которую подробно описывает в последних главах Лесков.
«Очарованный странник», краткое содержание которого вы читаете, продолжается описанием встречи князя с бывшей возлюбленной и матерью его дочери, Евгеньей Семеновной. Именно к ней отправился Иван Северьяныч после разговора с Грушей. Она сообщила, что князь собирается покупать в городе фабрику и сегодня должен заехать повидать дочь. Вскорости раздался звонок, и герой собрался уходить. Но нянька, увидевшая в Иване собеседника, предложила спрятаться в гардеробной и послушать разговор. Так Флягину стало известно, что князь хочет, чтобы Евгенья Семеновна заложила купленный им для дочери дом и одолжила ему денег. На них он купит фабрику, наберет, благодаря Головану, заказов и поправит дела. А надоевшую Грушу можно выдать замуж за Ивана Северьяныча - так завершил разговор князь (здесь приведено его краткое содержание).
Лесков - «Очарованный странник» по главам подтверждает, что Флягину действительно было суждено много раз погибать, но не погибнуть - вновь ставит героя перед выбором. Хотя Иван Северьяныч и был очень привязан к цыганке, но жениться на ней не мог: знал, как любила девушка князя. А еще понимал, что она со своим гордым характером вряд ли смирится с подобным решением. Поэтому, сделав заказы для хозяина, он сразу же отправился проведать Грушу. Однако в доме князя нашел лишь большие переустройства - девушки там не было. Первая пришедшая в голову мысль испугала его, но герой все же отправился на поиски, которые увенчались успехом. Оказалось, князь поселил девушку на новом месте, а сам задумал жениться. Обманом Груше удалось сбежать - она непременно хотела увидеть Ивана Северьяныча. И теперь, при встрече, призналась, что жить так дальше нет мочи, а самоубийство считает страшным грехом. После этих слов она подала Головану нож и попросила ударить в сердце. Флягину ничего не оставалось, как толкнуть девушку в реку, и она утонула. Так невесело закончилась эта страница в жизни черноризца.
На военной службе
Совершив, пусть и вынужденное, но убийство, Иван Северьяныч захотел оказаться подальше от этих мест. На дороге встретил плачущих крестьян: они провожали сына в солдаты. Флягин назвался его именем и отправился на Кавказ, где прослужил больше пятнадцати лет. Совершил он и подвиг: под татарскими пулями переплыл реку и подготовил мост для переправы. Такова была служба, за которую получил Георгиевский крест (не позволяет писать об этом много краткое содержание) очарованный странник.
По главам анализ помогает последовательно воссоздать образ могучего, честного, бескорыстного, верного своим идеалам человека. После службы он еще будет актером и вступится за девочку. А затем все же выполнит обещание, данное богу матерью, и поселится в монастыре. Но и здесь его не оставляют неприятности: или бесенята шалят и смущают, или Петр-апостол явится. А теперь направляется черноризец в Соловки, где желает поклониться святым Савватию и Зосиме.
Таким длинным и интересным сделал рассказ главного героя - самые важные его части включены в краткое содержание - Лесков. «Очарованный странник» по главам, последовательно, познакомил читателя с жизнью одного из замечательных русских людей - Ивана Северьяныча Флягина. Кстати, этим его приключения вряд ли закончатся, так как после Соловков герой планирует вновь вернуться на службу.
Николай Семёнович Лесков
«Очарованный странник»
По дороге к Валааму на Ладожском озере встречаются несколько путников. Один из них, одетый в послушничий подрясник и по виду «типический богатырь», рассказывает, что, имея «Божий дар» к приручиванию лошадей, он, по родительскому обещанию, всю жизнь погибал и никак не мог погибнуть. По просьбе путников бывший конэсер («Я конэсер-с, <…> я в лошадях знаток и при ремонтёрах состоял для их руководствования», — говорит о себе сам герой) Иван Северьяныч, господин Флягин, рассказывает свою жизнь.
Происходя родом из дворовых людей графа К. из Орловской губернии, Иван Северьяныч с детства пристращается к лошадям и однажды «смеха ради» забивает до смерти монаха на возу. Монах является ему ночью и корит за лишение жизни без покаяния. Он же рассказывает Ивану Северьянычу, что тот — «обещанный» Богу сын, и даёт «знамение», что будет он много раз погибать и ни разу не погибнет, до того как придёт настоящая «погибель» и Иван Северьяныч пойдёт в чернецы. Вскоре Иван Северьяныч по прозвищу Голован спасает своих хозяев от неминуемой гибели в страшной пропасти и впадает в милость. Но отрубает хвост хозяйской кошке, которая таскает у него голубей, и в наказание его жестоко порют, а потом отсылают в «аглицкий сад для дорожки молотком камешки бить». Последнее наказание Ивана Северьяныча «домучило», и он решается покончить с жизнью. Уготовленную для смерти верёвку обрезает цыган, с которым Иван Северьяныч уходит от графа, прихватив с собой лошадей. С цыганом Иван Северьяныч расстаётся, и, продав чиновнику серебряный крест, он получает отпускной вид и нанимается «нянькой» к маленькой дочери одного барина. За этой работой Иван Северьяныч сильно скучает, водит девочку и козу на берег реки и спит над лиманом. Здесь он встречает барыню, мать девочки, которая умоляет Ивана Северьяныча отдать ей ребёнка, но он неумолим и даже дерётся с нынешним мужем барыни офицером-уланом. Но когда видит разгневанного приближающегося хозяина, отдаёт ребёнка матери и бежит вместе с ними. Офицер отсылает беспаспортного Ивана Северьяныча прочь, и он идёт в степь, куда татары пригоняют конские косяки.
Хан Джанкар продаёт своих лошадей, а татары назначают цены и за коней борются: садятся друг напротив друга и друг друга плетьми стегут. Когда на продажу выставляют нового красавца коня, Иван Северьяныч не сдерживается и, выступая за одного из ремонтёров, запарывает татарина до смерти. По «христианскому обычаю», его отводят за убийство в полицию, но он убегает от жандармов в самые «Рынь-пески». Татары «подщетинивают» ноги Ивана Северьяныча, чтобы не убежал. Иван Северьяныч передвигается лишь ползком, служит у татар лекарем, тоскует и мечтает о возвращении на родину. У него несколько жён «Наташ» и детей «Колек», которых он жалеет, но слушателям признается, что полюбить их не смог, потому как они «некрещёные». Иван Северьяныч совсем отчаивается попасть домой, но в степь приходят русские миссионеры «свою веру уставлять». Они проповедуют, но отказываются платить за Ивана Северьяныча выкуп, утверждая, что перед Богом «все равны и все равно». Спустя некоторое время одного из них убивают, Иван Северьяныч хоронит его по православному обычаю. Слушателям он объясняет, что «азията в веру надо приводить со страхом», потому как они «смирного бога без угрозы ни за что не уважат». Татары пригоняют из Хивы двух человек, которые приходят коней закупать, чтобы «войну делать». В надежде запугать татар они демонстрируют могущество своего огненного бога Талафы, но Иван Северьяныч обнаруживает ящик с фейерверком, сам представляется Талафой, обращает татар в христианскую веру и, найдя в ящиках «едкую землю», вылечивает ноги.
В степи Иван Северьяныч встречает чувашина, но отказывается с ним идти, потому как тот одновременно почитает и мордовского Керемети, и русского Николая Чудотворца. На пути попадаются русские, они крестятся и пьют водку, но прогоняют «беспаспортного» Ивана Северьяныча. В Астрахани странник попадает в острог, откуда его доставляют в родной город. Отец Илья отлучает его на три года от причастия, но сделавшийся богомольным граф отпускает «на оброк», и Иван Северьяныч устраивается по конской части. После того как он помогает мужикам выбрать хорошую лошадь, о нем идёт слава как о чародее, и каждый требует рассказать «секрет». В том числе и один князь, берущий Ивана Северьяныча к себе на должность конэсера. Иван Северьяныч покупает для князя лошадей, но периодически у него случаются пьяные «выходы», перед которыми он отдаёт князю на сохранность все деньги для покупок. Когда князь продаёт прекрасную лошадь Дидону, Иван Северьяныч сильно печалится, «делает выход», но на этот раз оставляет деньги при себе. Он молится в церкви и отправляется в трактир, где встречает «препус-тейши-пустого» человека, утверждающего, что пьёт, потому как «добровольно на себя слабость взял», чтобы другим легче было, и бросить пить ему христианские чувства не позволяют. Новый знакомый накладывает на Ивана Северьяныча магнетизм для освобождения от «усердного пьянства», а с тем чрезвычайно его поит. Ночью Иван Северьяныч попадает в другой трактир, где тратит все деньги на прекрасную певунью цыганку Грушеньку. Повинившись князю, он узнает, что хозяин и сам за Грушеньку полсотни тысяч отдал, выкупил её из табора и поселил в своём доме. Но князь — человек переменчивый, ему надоедает «любовное слово», от «изумрудов яхонтовых» в сон клонит, к тому же кончаются все деньги.
Отправившись в город, Иван Северьяныч подслушивает разговор князя с бывшей любовницей Евгенией Семеновной и узнает, что его хозяин собирается жениться, а несчастную и искренне полюбившую его Грушеньку хочет выдать замуж за Ивана Северьяныча. Вернувшись домой, он не застаёт цыганку, которую князь тайно отвозит в лес на пчельню. Но Груша сбегает от своих охранниц и, грозя, что станет «стыдною женщиной», просит Ивана Северьяныча её утопить. Иван Северьяныч просьбу исполняет, а сам в поисках скорой смерти выдаёт себя за крестьянского сына и, отдав все деньги монастырю как «вклад за Грушину душу», идёт на войну. Он мечтает погибнуть, но «ни земля, ни вода принимать не хочет», а отличившись в деле, рассказывает полковнику об убийстве цыганки. Но слова эти не подтверждаются направленным запросом, его производят в офицеры и отправляют в отставку с орденом святого Георгия. Воспользовавшись рекомендательным письмом полковника, Иван Северьяныч устраивается «справщиком» в адресный стол, но попадает на ничтожную букву «фиту», служба не ладится, и он уходит в артисты. Но репетиции проходят на страстной неделе, Ивану Северьянычу достаётся изображать «трудную роль» демона, да к тому же, заступись за бедную «дворяночку», он «треплет за вихры» одного из артистов и уходит из театра в монастырь.
По словам Ивана Северьяныча, монастырская жизнь его не тяготит, он и там остаётся при лошадях, но принимать старший постриг не считает для себя достойным и живёт в послушании. На вопрос одного из путников он рассказывает, что вначале ему являлся бес в «соблазнительном женском образе», но после усердных молитв остались только маленькие бесы, «дети». Однажды Иван Северьяныч зарубает беса топором, но он оказывается коровой. А за другое избавление от бесов его на целое лето сажают в пустой погреб, где Иван Северьяныч открывает в себе дар пророчества. На корабле Иван Северьяныч оказывается потому, что монахи отпускают его на богомоление в Соловки к Зосиме и Савватию. Странник признается, что ожидает близкой смерти, потому как дух внушает ополчаться и идти на войну, а ему «за народ умереть хочется». Закончив рассказ, Иван Северьяныч впадает в тихую сосредоточенность, вновь ощущая в себе наитие таинственного вещательного духа, открывающегося лишь младенцам.
Несколько путников следуют по дороге в Валаам и ведут беседу. Среди них есть один человек в монашеской рясе по физическому виду не очень напоминающий монаха. Его зовут Иван Северьяныч. По дороге он рассказывает свою жизненную историю, как всю жизнь ему предречено умирать, но не погибнуть.
Однажды в детстве он, принадлежащий к дворовым людям графа К, ради смеха забил до смерти ехавшего на возу монаха. Ночью во сне убиенный напророчил Ивану, что тот будет много раз погибать и не погибнет. А в конце станет монахом. Как не странно, но пророчества начали сбываться. Сначала он спас своих хозяев и был ими поощрен. Но после того, как он отрубил хозяйской кошке хвост, его сильно выпороли и отправили тяжело работать. Иван хотел повеситься, но не получилось, его спас цыган, и они вместе убежали.
Вскоре Иван Северьяныч опять попадает в немилость, отдав дочь барина, которую нянчил, ее матери. Он убегает в степь и устраивается на службу к татарам, так как очень любит лошадей. Через некоторое время его берет тоска по родине, и Иван ищет возможность вернуться домой. По дороге он встречает много путников, но никто не хочет иметь дело вместе с беспаспортным Иваном. Придя домой Ивана, отец Илья отлучает от причастия на три года, но впоследствии покаяния Северьяныч получает разрешение от графа устроиться на службу по конской части.
Во время службы у графа Иван часто пьянствует и, чтобы собрать хоть какие-то деньги, отдает каждый раз их хозяину на сбережение. Последней каплей терпения становится продажа князем любимого коня Ивана Дидоны. Он идет в трактир, где беспробудно пьет с новым знакомым, а после тратит все деньги на цыганку Грушеньку. Вернувшись домой, Иван рассказывает графу о цыганке и узнает, что хозяин тоже не раз к ней заглядывал, потом выкупил и поселил в их доме.
В городе Иван подслушивает, как князь разговаривает с бывшей любовницей о женитьбе Ивана и Груши. Груша же, услышав все это, просит Ивана ее утопить. Не в силах ей отказать, он берет сей грех на душу, а потом уходит от князя в поисках своей смерти. Но, как назло, ни земля, ни вода его не принимают, и тогда Иван отправляется на войну. Там он также не только не умирает, но еще и отличается в военном деле. После отставки Иван работает в справочном бюро и артистом, но нигде не находит себе места и отправляется в монастырь. Там он занимается любимым делом и работает при лошадях и ждет прихода смерти.