1

В статье рассматривается одна из ранних реплик на «Пир во время чумы» - мистерия А. В. Тимофеева «Последний день» (1835). Ее экспозиция с удивительной полнотой воспроизводит начало «маленькой трагедии», но по мере развития сюжета более существенными оказываются другие претексты: мистерия Байрона «Небо и земля», а также христианская апокалиптика. В пушкинском «Пире…» Тимофеева привлекли соединение тем гибели и жизненного праздника, проблема поведения человека перед лицом смерти. Однако их разработка полемична по отношению к предшественнику: пир во время чумы у Тимофеева сменяется пиром накануне Страшного Суда. Тимофеев пытается реализовать не выявленный, как ему казалось, эсхатологический потенциал пушкинского текста в рамках произведения иного жанра (мистерия) и иного, с его точки зрения, философского масштаба.

драматургия

эсхатология

романтизм

массовая литература

межтекстовые отношения

1. Алексеев М. П. Дж. Вильсон и его “Город чумы” // Алексеев М. П. Из истории английской литературы: Этюды. Очерки. Исследования. ― М.; Л.: Гослитиздат, 1960. ― С. 390–418.

2. Байрон. Небо и земля. Мистерия / Пер. И. А. Бунина // Земля. ― М.: Московское книгоиздательство, 1909. ― Сб. 2. ― С. 1–44.

3. Жирмунский В. М. Гете в русской литературе. ― Л.: Наука, Ленинградское отделение, 1981. ― 539 с.

4. Киселев-Сергенин В. С. Примечания // Поэты 1820–1830-х годов / Общ. ред. Л. Я. Гинзбург. ― Л.: Ленинградское отделение изд-ва «Советский писатель», 1972. ― Т. 2. ― С. 733–736.

5. Пушкин А. С. Пир во время чумы // Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 20 т. ― СПб.: Наука, 2009. ― Т. 7: Драматические произведения. ― С. 163-174.

6. Пушкин в прижизненной критике. 1831–1833 / Под общ. ред. Е. О. Ларионовой. ― СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр в Санкт-Петербурге, 2003. ― 544 с.

7. Тимофеев А. В. Последний день // Опыты Т.м.ф.а. ― СПб.: В типографии Христиана Гинце, 1837. ― Ч. I. ― С. 305–347.

Пушкинский «Пир во время чумы» (1830) впервые был опубликован в 1832 году в альманахе барона Розена «Альциона». Вскоре автор включил его в сборник своих «Стихотворений" (СПб., 1832. Ч. 3). Критика не проявила к «Пиру...» особого интереса. В соответствии с подзаголовком - «Из Вильсоновой трагедии "The city of the plague"» - он был воспринят как обычный перевод. Для одних рецензентов - перевод сцены «не понятно, по каким уважениям обративший на себя внимание и выбор поэта» , для других - перевод, «где прелесть и звучность стихов спорят с глубиною мысли» . Тем любопытнее, что в творчестве современников Пушкина его «маленькая трагедия» почти сразу нашла живой отклик. Свидетельством тому является «поэтическая картина» «Последний день» популярного в ту пору поэта и прозаика, представителя русского «низового» романтизма А. В. Тимофеева. Датированное 1834 годом, сочинение Тимофеева вышло в свет в 1835 году (Библиотека для чтения. Т. 10. Отд. 1), с незначительными изменениями и добавлением эпиграфа перепечатано в трехтомнике «Опытов» Тимофеева (СПб., 1837. Ч. I).

По-видимому, впервые связь «Последнего дня» с пушкинской драматической сценой была отмечена М. П. Алексеевым . Позднее, независимо от предшественника, на нее обратил внимание и В. С. Киселев-Сергенин . К сожалению, оба исследователя ограничились лишь лаконичной констатацией зависимости Тимофеева от Пушкина. Между тем, характер отражения «Пира во время чумы» в тексте «поэтической картины» Тимофеева заслуживает самого пристального внимания.

Связанное с «маленькой трагедией» общей ситуацией пира, начало «Последнего дня» свидетельствует о ее внимательном прочтении. Правда, в отличие от пушкинской пьесы «поэтическая картина» Тимофеева представляет собой драму для чтения, не имеющую никаких сценических перспектив. В частности, особую смысловую и изобразительную роль в ней играют обширные ремарки, назначение которых далеко от обычных постановочных пояснений. Это относится и к открывающему текст «Последнего дня» описанию места действия: оно и напоминает пушкинское, и существенно отличается от него по объему и содержанию: «Прелестная долина. Небо ясно. Рассвет. Легкий утренний ветерок. Со всех сторон благоухание цветов и пение птичек.

Долина уставлена столами, обремененными яствами и винами. Вокруг столов множество людей обоего пола. Вдали город, несколько деревень и поля, покрытые жатвой» .

Начальные страницы «картины» представляют собой, по существу, кальку с пушкинского текста. Первая же реплика - обращение главного героя произведения, Председателя пира к своей подруге: «Ну, Эмма, спой нам что-нибудь! / При песнях как-то веселее / И говоришь, и ешь, и пьешь. / Смотрите, утро чуть светает, / А мы все дремлем, словно ночь / Нас убаюкала, как няня...» ) - одновременно напоминает и просьбу Вальсингама: «Спой, Мери, нам уныло и протяжно, / Чтоб мы потом к веселью обратились / Безумнее, как тот, кто от земли / Был отлучен каким-нибудь виденьем» , и призыв к нему пушкинского Молодого человека: «...спой / Нам песню, вольную, живую песню, / Не грустию шотландской вдохновенну, / А буйную, вакхическую песнь, / Рожденную за чашею кипящей» . Роль одновременно и «жалобной песни» Мери, и, отчасти, ожидаемой «вакхической» песни Вальсингама в «Последнем дне» играет довольно примитивный текст, воспроизводящий общие места анакреонтической поэзии - мотивы ценности и в то же время мимолетности жизни и ее наслаждений: «Э м м а (поет). Друзья, прекрасен этот свет, / Еще прекрасней вдохновенье; / Прекрасна слава юных лет, - / Всего прекрасней - наслажденье. / Не вечно жизнь для нас цветет; / Так запасемся же цветами! / Не то их ветер разнесет / И мы ж растопчем под ногами. / Жизнь не заботится о нас, - / Летит стрелой... Скорей ловите! / Друзья, проснитесь! Дорог час: - / Пройдет, - умрет... Не возвратите» .

Пирующими песня Эммы воспринимается как программная, точно отвечающая их жизненной философии. Они с восторгом повторяют ее строки, откликаются на нее теми же словами, какими пушкинские герои выражают готовность выслушать вальсингамовский гимн Чуме: «Прелестно! - Браво, браво! - Фора! / "Не вечно жизнь для нас цветет!" ...» , не медля следуют заключенным в песне призывам: «Здоровье Эммы! - Ваше. - Пейте! - / "Друзья, проснитесь! Дорог час!" - / Вина! Я весел, как ребенок! / Еще! Еще! - Скорей!.. Бокал! - / Что ж наша музыка умолкла! - / Гей, музыканты!.. » .

Веселье участников пира на время прерывается колокольным звоном и видом погребального шествия (аналог пушкинской «телеги, наполненной мертвыми телами» ). Выясняется, что хоронят одного из недавних участников застолья (очевидная параллель к воспоминаниям о покойном Джаксоне в «маленькой трагедии»). Это событие наводит собравшихся на размышления о бренности всего земного: «Бедный Иорик / Был крепко болен, говорят. / <...> Вот наша жизнь. / Давно ли, кажется, меж нами / Он здесь сидел и говорил, / Что, если вздумает разжиться , / То целый свет переживет!..» . Так в «Последнем дне» наряду с призывом «сarpe diem» возникает и тема «мemento mori», пунктирно проходящая через несколько следующих эпизодов пира.

Подобно пушкинскому Молодому человеку, который в аналогичной ситуации пытается отвлечь окружающих от грустных мыслей и обращается к Вальсингаму с просьбой исполнить «буйную, вакхическую песнь» , тимофеевский Председатель призывает присутствующих «затопить» хандру: «Напеньте чаши пополнее!», «Займемся весело рассказом»: «Итак, пусть каждый из гостей / Расскажет нам <...>, когда был счастлив» . Звучащие в ответ рассуждения многочисленных персонажей «поэтической картины» занимают всю среднюю часть этого довольно большого произведения. Каждый из говорящих предлагает собственное понимание счастья. Для одних это любовь, искусство, скромный достаток, радость материнства, для других - слава, богатство, власть, почести...Итог обсуждению подводит рассказом о собственной жизни Председатель пира. Выясняется, что в прошлом он пережил многое из того, к чему стремятся участники застолья - от бешеной любовной страсти до славы, носил царскую порфиру, но в итоге разочаровался во всем, найдя удовлетворение лишь в веселом дружеском кругу. Подобно гимну Вальсингама, монолог Председателя пира резко возвышает центрального героя произведения над его окружением.

Обширный фрагмент «поэтической картины», посвященный теме счастья, означает, что ее автор отступил от первоначального принципа последовательного копирования пушкинского текста. Однако связь двух произведений не прерывается. Непосредственно перед речью Председателя на страницах «Последнего дня» появляется еще один персонаж - близко напоминающий Старого священника Пушкина Старик в рубище. Он призывает пирующих: «Покайтеся! Уж близок час! <...> Откройте вежди; пробудитесь / От сна греховного» , а сразу после рассказа Председателя, обличает уже весь современный мир: «Кругом разврат, кругом соблазны, / Кругом бесстыдство и позор; / Нет ни религии, ни чести». Однако тимофеевские гедонисты, подобно персонажам «маленькой трагедии», остаются глухи к его инвективам и апокалиптическим пророчествам: «Прочь его! - Прочь! - Прочь! - / Пусть проповедует каменьям!..» .

Несмотря на разительное отличие художественного уровня рассматриваемых произведений, мера близости «Последнего дня» и «Пира во время чумы» впечатляет. Очевидно, что внимание автора «поэтической картины» привлекли соединение в «маленькой трагедии» тем смерти и жизненного праздника, проблема поведения человека перед лицом страшной опасности. Однако развить эти темы он пытается в рамках иного замысла, далеко отходя в дальнейшем от своего источника. И главное здесь заключается в попытке философского углубления пушкинской ситуации, придании ей нового масштаба, в заострении и непосредственном выведении на передний план эсхатологической темы. В рамках этого нового сюжета дублирующая «Пир во время чумы» часть текста «Последнего дня» играет роль экспозиции.

Как уже упоминалось, при переиздании своей драматической поэмы Тимофеев предварил ее текст ранее отсутствовавшим эпиграфом - фрагментом 24 главы Евангелия от Матфея (ст. 37-39): «Яко же бо бысть во дни Ноевы: тако же будетъ и пришествіе сына человѣческого.

Яко же бо бѣху во дни прежде потопа ядуще и піюще, женящееся и посягающее, до него же дне вниде Ной в ковчегъ, и не увѣдѣше, доиде же пріиде вода и взять вся: тако будетъ и пришествие сына человѣческого» .

Весьма вероятно, что приведенные строки послужили толчком к зарождению замысла «Последнего дня». Эпиграф не только указывает на изображенный в произведении всемирный катаклизм, но и подчеркивает мистериальную природу «картины», определяет ее фабулу и двухчастную композицию: погруженные в земные радости и заботы многочисленные герои Тимофеева (а вместе с ними и человечество как таковое) оказываются не готовы к уже совсем близкому Страшному Суду.

Фрагмент Евангелия предопределяет и характер переосмысления пушкинского произведения: пир во время чумы под пером Тимофеева превращается в пир накануне Страшного Суда. Не стесняясь местами почти копировать текст «маленькой трагедии» (можно предположить, что это было обусловлено ее восприятием как обычного перевода, т. е не вполне оригинального, не собственно Пушкину принадлежащего текста), автор «Последнего дня» пытается в новом ракурсе увидеть ее центральную ситуацию, реализовать, как ему, видимо, казалось, не до конца выявленный эсхатологический потенциал «Пира...». Он предлагал свою разработку пушкинских тем в рамках произведения иного жанра (мистерия) и иного, с его точки зрения, философского масштаба.

Как и в «Пире во время чумы», в драматической поэме Тимофеева застольное веселье персонажей постоянно омрачают напоминания о смерти и страдании. Помимо уже упоминавшихся похорон «бедного Иорика», это жалобы больного Старика, тоска несчастного молодого человека, песня танцовщиц о «злом Сатурне», пророчества Старца в рубище, зловещие природные предзнаменования. Но если действующие лица «маленькой трагедии», находясь в смертельной опасности, сознательно откликаются на эту угрозу - пытаясь забыться, проявляя покорность и самоотвержение или бросая дерзкий вызов Чуме - то персонажи «Последнего дня» просто не замечают надвигающейся катастрофы, бездумно погружаются в веселье. Их «последний день» суетен. Они гонят от себя мысль об ушедшем собрате, со смехом прогоняют пророка-обличителя, легкомысленно объясняют загорающуюся на Западе утреннюю зарю естественными причинами, а встающее вслед за тем второе солнце воспринимают как комету. Они оказываются не готовы встретить свой конец, а о вере и милосердии вспоминают лишь в самый момент вселенской катастрофы.

В заключительной части «Последнего дня» изображен этот катаклизм - землетрясения, извержения вулканов, моления людской толпы, уничтожение человечества и самой планеты, распадающейся на множество осколков. Определяющую роль в создании картины всеобщего разрушения играют обширные ремарки: «Вода превращается в кровь. <...> Повсюду глубокий мрак и торжественная тишина, прерываемая стонами, ревом и скрежетом зубов. Гробы раскрываются с треском; мертвые встают и присоединяются к живым» . «Земля трещит страшно и раскалывается в разных местах. Из огромных расселин начинают вспыхивать массы огня с серным удушливым дымом, и по временам освещают толпы народа, скопившиеся во мраке» .

Если для начала «поэтической картины» наиболее актуален пушкинский претекст, то во второй ее части Тимофеев ориентируется на христианскую апокалиптику и связанную с ней традицию европейской эсхатологической литературы - прежде всего, на мистерию Байрона «Небо и земля», также основанную на Священном Писании и непосредственно посвященную всемирному потопу - тем самым временам Ноя, о которых говорится в эпиграфе к «Последнему дню». У Байрона Тимофеев заимствует жанровую форму произведения с его условно-мифологическим планом и космической ареной действия. Представленная у Тимофеева картина разрушения мира своими деталями напоминает как «Небо и землю» Байрона, так и знаменитое стихотворение английского поэта «Тьма». Хору духов земли из мистерии Байрона у Тимофеева соответствуют представляющие силы зла Хор огненных духов и Хор черных духов, байроновскому Хору смертных - Хор духов в кровавом столбе (невинных жертв мира) и Хор праведников. Финальный полет Председателя пира и его возлюбленной - Эммы («Ветер срывает их с утеса. Они кружатся несколько времени в тумане и исчезают » ) вызывает в памяти байроновскую ремарку: «Унося с собой Ану и Аголибаму, Азазиил и Самиаз исчезают в небе» .

Изображение вселенского катаклизма заключает в себе и многочисленные отсылки к Священному Писанию - Откровению святого Иоанна Богослова, Первому посланию Апостола Павла к Коринфянам, Первому посланию Апостола Павла к Фессалоникийцам, Евангелию от Матфея...Но любопытно, что и в этой части «Последнего дня» его связь с «Пиром во время чумы» не прерывается. В момент крушения мира главный герой Тимофеева воспринимает лишь поэтическую сторону происходящего: «Смотри! Когда бы нам дождаться / Такой картины?.. Никогда!» . В буквальном смысле оказываясь в ситуациях, которые воспевает в своем гимне Вальсингам - «бездны мрачной на краю, / И в разъяренном океане / Средь грозных волн и бурной тьмы» , он испытывает и вальсингамовское «упоение» гибельным: «(Земля колеблется. В разных местах вспыхивают волканы. <...> Председатель пира и Эмма спасаются на утес (т. е. действительно оказываются на краю бездны. - А. К. )). <...> Председатель. <...> Взгляни сюда, / На эту чудную картину! / Смотри, как закипел хаос, / Взрывая бурными волнами / Воздушный, страшный океан, / И вдруг, рассыпавшись горами, / Как бесконечный ураган, / Взревел, взмахнул, восстал и гордо / Уперся в грозный свод небес» . Поистине, «Всё, всё, что гибелью грозит / Для сердца смертного таит / Неизъяснимы наслажденья...» .

Во многом подобный Вальсингаму, персонаж Тимофеева явно превосходит его своим титанизмом. Характерный для романтической литературы мотив сродства героя с разбушевавшейся стихией предстает у автора мистерии в своем гиперболизированном, предельно возможном выражении. Председатель пира наделяется и демоническим презрением к человечеству («Смотри! Что там чернеется вдали / И копошится, словно черви? - / А! Это люди! - Вот они / Герои - в праздничных кафтанах, / И трусы жалкие - в беде!..» . Отмеченное выше стремление Тимофеева «укрупнить» проблематику «Пира во время чумы» определяет и трансформацию образа его главного героя.

Сопоставление «маленькой трагедии» Пушкина и мистерии Тимофеева позволяет на конкретном материале описать один из вариантов освоения «массовой» словесностью вершинных достижений современной русской литературы. Взятый в его отношении к «Пиру во время чумы», «Последний день» обнаруживает парадоксальное сочетание вторичности и оригинальности, эпигонства и полемичности. Опираясь на пушкинскую драматическую сцену, амбициозный Тимофеев явно не собирался предстать перед читателем в качестве продолжателя и тем более подражателя знаменитого предшественника. Он стремился превзойти его, явиться художником иного типа, «поэтом мысли» - «русским Байроном».

Рецензенты:

Багно В.Е., д.фил.н., профессор, директор ИРЛИ РАН, г. Санкт-Петербург;

Виролайнен М.Н., д.фил.н., профессор, зав. отделом пушкиноведения ИРЛИ РАН, г. Санкт-Петербург.

Библиографическая ссылка

Карпов А.А. «ПИР ВО ВРЕМЯ ЧУМЫ» А. С. ПУШКИНА В «ПОЭТИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ» А. В. ТИМОФЕЕВА «ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ» // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 6.;
URL: http://science-education.ru/ru/article/view?id=16505 (дата обращения: 06.02.2020). Предлагаем вашему вниманию журналы, издающиеся в издательстве «Академия Естествознания»

«Пир во время чумы» входит в состав его маленьких трагедий, которые были написаны в 1830 году, во время прибывания в Болдине.Действие происходит на улице Лондона (1665 год унес множество жизни из-за эпидемии чумы). Этот цикл состоит из четырех произведений:

Вконтакте

1. «Скупой рыцарь».
2. «Каменный гость».
3. «Пир во время чумы».

За накрытым столом сидят мужчины и женщины, идет пир. Один из гостей вспоминает про своего друга веселого Джексона. Своими шутками и остротами он смешил народ. Его веселье могло оживить любое застолье, разогнать мрак, в котором оказался город из-за свирепствующей чумы .

После смерти Джексона его место за столом так никто и не занял. Юноша предлагает выпить вина в память о нем. Председателю пира Вальсингаму кажется, что уместнее будет пить молча, и гости пьют вино в тишине.

Председатель просит молодую женщину Мэри исполнить грустную песню о ее родной стране Шотландии. А после этой песни он намерен продолжить веселиться. Звучит песня шотландки Мери. В ней она поет о своем родном крае, который процветал, богатства его увеличивались до тех пор, пока беда не обрушилась на него. Веселый и трудолюбивый край стал местом, где живет смерть и печаль. В ее песне говорится о том, как влюбленная девушка просит своего возлюбленного не прикасаться к ней и покинуть родное селение, пока чума не уйдет от них. Из ее уст звучит клятва никогда не оставлять любимого, даже после смерти.

Председатель благодарен Мэри за исполнение жалобной песни. Он догадывается, что когда-то в ее краю тоже гостила чума, которая уничтожает все живое сейчас на его земле. Мэри погружается в воспоминания. Она вспоминает мать и отца, которые любили ее песни. Вдруг слова дерзкой и язвительной Луизы перебивают размышления Мери. Луиза убеждена, что мода на такие песни уже прошла, и они нравятся только простодушным людям, которых могут растрогать женские слезы. Из уст Луизы вырывается крик о том, что она ненавидит желтизну, покрывающую эти шотландские волосы.

Председатель прекращает спор, обращая внимание собравшихся на звук приближающихся колес. Оказывается, что этот стук принадлежит телеге, нагруженной трупами. Это зрелище плохо действует на Луизу. Она падает в обморок, а Мэри приводит ее в сознание. По мнению председателя, обморок Луизы - это доказательство того, что нежность сильнее жестокости. Придя в себя, Луиза объясняет причину произошедшего. Она «видела» черного белоглазого демона, звавшего ее в телегу, наполненную мертвыми телами. Луизе непонятно, сон это был или явь.

Луизу успокаивают, потому что черной телеге разрешено ездить по всему городу. Теперь просят спеть и председателя, чтобы прекратить споры и разогнать тоску. Его просят исполнить веселую песню. Но председатель исполняет гимн чуме. Он восхваляет чуму за то, что она полна неведомого упоения. Человеку, стоящему на пороге жизни и смерти, она дарит это упоение. Он считает, что повезло человеку, способному испытать это чувство, и оно может стать залогом бессмертия.

Во время пения Вальсингама появляется священник. В адрес собравшихся от него звучат слова упреков. Устроенный пир он называет безбожным. Тишина похорон нарушена их восторгами. Пирующим смешны его слова. Он просит о прекращении чудовищного пира, если они хотят встретиться с душами любимых людей на небесах после смерти. Священник просит их отправиться по домам. Он напоминает Вальсингаму, что прошло всего лишь три недели, как умерла его мать, и как он горевал после ее смерти. Священник уверен, что она глядит с небес на своего сына и плачет.

Священник просит Вальсингама идти за ним, но тот непреклонен. Он отказывается идти домой, боясь страшных воспоминаний и опустевшего родного дома. Он тоскует по умершей жене, присутствующая женщина предполагает, что он сошел с ума. Долгие уговоры священника не действуют на Вальсингама, и он остается пировать.

Анализ произведения

В маленьких трагедиях «Пир во время чумы» - четвертое и заключительное произведение. Действующие лица:

• председатель Вальсингам;
• священник;
• Мэри;
• Луиза.

От остальных трагедий это произведение отличается тем, что все действие состоит из монологов героев, исполнения ими песен и речей, произносящихся пирующими. Поступков, которые могут поменять ситуацию, никто не совершает. Весь сюжет основан на том, какие мотивы привели их на пир. У каждого участника пиршества они свои: молодой человек приходит, чтобы забыться, Луиза избегает одиночества. Ей необходима поддержка людей, она боится смерти. Только у Мэри и Вальсингама хватает мужества, чтобы противостоять опасности.

В песне, исполненной Мэри, выражаются чувства людей к этой беде. В ней прославляется самопожертвование. Чтобы уберечь от опасности любимого человека, можно пожертвовать своей жизнью. Такая жертва является самым сильным доказательством любви. В песне Мэри звучит мысль, что любовь сильнее смерти и победит ее. Мэри, как кающаяся грешница, хочет познать чистоту и красоту самоотреченья.

Образы председателя и священника

Вальсингам не боится смотреть смерти в лицо, его оценка действительности самая осознанная. В его гимне выражается мысль о том, что воля человека способна победить смерть, даже если судьба непредсказуема. В произведении прославляется не смерть в образе чумы , а сила воли человека, который не сдается и противостоит ей. Могущество человека ставится на один уровень со слепыми стихиями. Но образ Вальсингама - это не только образ победителя. Он признается, что этот пир неуместен, но в то же самое время не может покинуть его.

Горе Вальсингама не оставляет равнодушным и священника, но он не в силах принять происходящее. Мольбы священника прекратить пир понятны и уместны. Обычаями предписано быть в трауре по погибшим, а не пировать. И хотя слова священника остаются не услышанными, Вальсингам задумывается о своем поведении.

Председателю и другим участникам пира удалось отвлечься от творящейся вокруг беды . Исполняя хвалебные песни к героизму одиночества и презрению к смерти, они не задумываются об умерших. А священник, не думая о себе, поддерживает тех, кто близок к гибели. Однако нельзя отрицать личный героизм Вальсингама. Он находит в себе силы без поддержки извне, и это его маленький подвиг.

«Пир во время чумы». А.С. Пушкин.

Заставляет задуматься о смысле жизни и о кратковременности пребывания людей на грешной земле.

Безбожный пир, безбожные безумцы! Вы пиршеством и песнями разврата Ругаетесь над мрачной тишиной, Повсюду смертию распространенной! Средь ужаса плачевных похорон, Средь бледных лиц молюсь я на кладбище, А ваши ненавистные восторги Смущают тишину гробов - и землю Над мертвыми телами потрясают! Когда бы стариков и жен моленья Не освятили общей, смертной ямы, - Подумать мог бы я, что нынче бесы Погибший дух безбожника терзают И в тьму кромешную тащат со смехом.

Произведение входит в цикл «Маленькие трагедии». Они были созданы в 1830 году. Именно тогда в Москве была эпидемия холеры. Это отразилось в произведении. «Пир во время чумы» — творческая переработка произведения Дж. Вильсона (английского драматурга) «Чумный город». Пушкин не только перевел, но и существенно сократил действие, а также ввел в проведение две песни. Было изменено и заглавие. На улице за накрытым столом пируют мужчины и женшины. Председатель Вальсингам говорит о том, что совсем недавно умер Джаксон, веселый и жизнерадостный человек. Его шутки веселили всех. Его любили, с ним охотно общались. Забыть Джаксона невозможно, но осталось много живых. И, значит, не нужно печалиться. Вальсингам предложил выпить в честь Джаксона.

Все согласились с ним и молча выпили. Вальсингам просит одну из присутствующих девушек спеть. Ее голос удивителен, совершенные звуки. Он предлагает Мери спеть грустную песню, после которой можно будет снова предаться веселью. Мери соглашается.

Девушка поет о тех временах, когда еще не было чумы. Страна процветала, все были счастливы. Песня в диссонансе с окружающей обстановкой. Контраст. И от этого присутствующим становится еще тяжелее. Но хотя бы песней Мери напоминает своим друзьям о том, что жизнь может быть прекрасна.

Было время, процветала

В мире наша сторона:

В воскресение бывала

Церковь божия полна;

Наших деток в шумной школе

Сверкали в светлом поле

Серп и быстрая коса.

Иероним Босх "Пир во время чумы"

Эти воспоминания, в общем-то, будничны и просты. Но сейчас, когда вокруг людей стоит смертельная опасность, они воспринимаются символом другой, счастливой жизни, в которой не было чумы, все были здоровы и счастливы. В настоящем у людей нет ничего, нет надежды, нет веры в завтрашний день.

Веселье, которому они предаются, — это только попытка заглушить страх.

Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю, И в разъяренном океане, Средь грозных волн и бурной тьмы, И в аравийском урагане, И в дуновении Чумы. Все, все, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья — Бессмертья, может быть, залог! И счастлив тот, кто средь волненья Их обретать и ведать мог.

И тем не менее а песне Мери говорит о том, что все изменилось. Жизнь страшит живых, ведь в любой момент может наступить смерть.

«Тихо все — одно кладбище

Не пустеет, не молчит —

Поминутно мертвых носят,

И стенания живых

Боязливо Бога просят

Упокоить души их.

В песне Мери есть слова о любви. Девушка говорит о том, что любовь будет торжествовать над смертью. Пусть бренное тело умрет. Но душа всегда будет жива, она окажется на небесах. Печальна песня Мери. Каждый из пирующих увидел в песне что-то свое. Пусть не всем понравилась песня, но к ней нельзя было остаться равнодушным.

Слышится стук колес. Мимо проезжает телега, на которой везут умерших от чумы. Одной из присутствующих, Луизе, становится плохо. Ее приводят в чувство. Она говорит о том, что в обмороке ей было зловещее видение:

«Ужасный демон

Приснился мне: весь черный, белоглазый...

Он звал меня в свою тележку. В ней

Лежали мертвые — и лепетал

Ужасную, неведомую речь...

Скажите мне: во сне ли это было?

Проехала ль телега? Луизу пытаются успокоить. Эта черная телега разъезжает в самых разных местах, все обязаны ее пропускать. Вальсингама просят спеть «вольную живую песню». Председатель говорит, что споет гимн, в честь чумы, который написал прошедшей ночью. Все присутствующие охотно соглашаются послушать гимн в честь чумы. Царица грозная, Чума

Теперь идет на нас сама

Льстится жатвою богатой;

И к нам в окошко день и ночь

Стучит могильною лопатой...

Что делать нам? и чем помочь? В песне Вальсингам призывает запереться, спрятаться от Чумы в безудержном веселье. Пусть в вине утонут умы, тогда «могилы тьма» не будет страшна.

Бокалы пенив, дружно мы,

И девы-розы пьем дыханье

Быть может — полное Чумы! Люди решают не думать о том, что, возможно, очередной день окажется для них последним. Они хотят радоваться жизни до тех пор, пока это возможно. Их стремление не может не восхищать. Пусть вокруг — опустошение и смерть, но тех пор, пока жив человек, он должен пытаться найти радость в том, что его окружает.

Приходит старый священник. С его точки зрения, пирующие — это безумцы. Об этом он им прямо говорит. Их философия непонятна священнику.

Безбожный пир, безбожные безумцы!

Вы пиршеством и песнями разврата

Ругаетесь над мрачной тишиной,

Повсюду смертию распространенной!

Священник говорит, что он молится на кладбище, вокруг — ужасы смерти и болезни. Пирующие оскорбляют «тишину гробов», оскорбляют память тех, кто умер, и чувства тех, кто оплакивает своих близких. Что это бесы заставляют пирующих веселиться в столь скорбное время. Священника пытаются прогнать, но он призывает их закончить пир, заклинает «святою кровью Спасителя», говорит, что если они хотят встретить на небесах души умерших, то должны отказаться от веселья, соблюдать траур. Председатель возражает священнику. Он говорит, что «юность любит радость». И поэтому они никак не желают смириться с трагедией, которая вот-вот может унести их жизни. Вальсингам считает, что они поступают совершенно правильно, пытаются противопоставить неминуемой смерти радость и удовольствия. Священник укоряет Вальсингама, напоминая ему о том, что совсем недавно у него умерла мать. И он горько Рыдал над ее трупом. Ты ль это, Вальсингам? Ты ль самый тот,

Кто три тому недели, на коленях,

Труп матери, рыдая, обнимал

С воплем бился над ее могилой?

Священник пытается объяснить Вальсингаму, что его мать с небес смотрит на сына и сожалеет о том, что ему недоступно понимание истины в столь тягостный момент, священник уверен, что мать Вальсингама горько плачет на небесах, когда смотрит на сына, который предается разврату, вместо того чтобы проводить время в бренной молитве. А Председатель не хочет думать о чем-то печальном. Хочет забыться в веселье пира. И тягостная действительность тогда не будет его беспокоить. Он отвечает священику, что ему тяжело от «мертвой пустоты», которая поселилась у него дома. Вальсингам не хочет и не может идти за ним. Только в толпе пирующих друзей он забывает свое отчаянье, страшные воспоминания отпускают его. Он говорит: «...старик! иди же с миром; /Но проклят будь кто за тобой пойдет!» Пирующие поддерживают председателя. Священник напоминает ему об умершей жене. Председатель вспоминает о ней:

Она считала чистым, гордым, вольным —

И знала рай в объятиях моих...

Где я? святое чадо света! вижу

Тебя я там, куда мой падший дух

Не досягнет уже...

Кто-то из женщин называет председателя сумасшедшим: «Он сумасшедший. Он бредит о жене похороненной!» Священник уходит, и молится за Вальсингама: «Спаситебя Господь! Прости, мой сын». Священник уходит. Пир продолжается. Председатель в задумчивости.

Основной пафос произведения — размышление о сущностям нравственных законов. Люди оказываются в критической ситуации. В любую минуту чума может настигнуть их. Что они выбирают в свой, возможно, последний час? Они предаются безудержному веселью. С одной стороны, их поведение достойно осуждения. Они нарушают неписаные нравственные законы, которые регламентируют поведение в такой ситуации. Но с другой стороны, на поведение пирующих можно посмотреть и иначе. Все в этом мире бренно и непрочно. Они понимают, что их пир может стать последним. Они не хотят думать о том, что смерть стоит у них за плечами. Намного легче забыться в веселом пиру. Хотя весельем можно назвать с натяжкой. Две песни, которые есть в произведении, показывают, что пирующие на самом деле отнюдь не так легкомысленны, как это может показаться. С точки зрения священника, они совершают преступление. Но священник в конце концов понимает, что эти люди, вынесшие так много испытаний, потерявшие близких заслуживают хотя бы краткого мгновения, которое позволит им забыть о всех бедах. «Пир во время чумы» — это философское произведение, которое заставляет задуматься о смысле жизни и о кратковременности пребывания людей на грешной земле.

Не могу не провести параллели между этим произведением и романом Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита".

Судите сами.

Игорь Корнелюк - музыка из фильма Владимира Бортко по роману Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита"

"Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие!" (с) Воланд

Посмотрите сколько об этом говорило совершенно разных... людей... Сколько написано об этом холстов... отдельный разговор...
В литературе

Джованни Бокаччо, «Декамерон» (1352-1354). Герои произведения покидают заражённую болезнью Флоренцию, устанавливая примитивный карантин.
Даниэль Дефо, «Дневник чумного года». Основанное на реальных фактах повествование о Великой лондонской эпидемии 1665 года.
Ромен Роллан, «Кола Брюньон».
Альбер Камю, «Чума» (1947).
Эдгар По, «Маска Красной смерти», «Король Чума».
Сигрид Унсет, «Кристин, дочь Лавранса».
Пушкин А. С. «Пир во время чумы».
Лощиц, Юрий Михайлович, «Дмитрий Донской», при жизни которого по Руси прошлась Черная смерть.
Джек Лондон, «Алая чума».
Герман Гессе, «Нарцисс и Гольдмунд».
Карен Мейтленд (англ.), «Маскарад лжецов».
Рита Мональди (англ.), Франческо Сорти (англ.), «Imprimatur» (2002), действие происходит в Риме в 1683 году.
Габриэль Гарсиа Маркес, «Любовь во время чумы» (другой перевод «Любовь во время холеры», в романе речь о холере).
Терри Гудкайнд, «Четвёртое правило волшебника или Храм Ветров».
Алессандро Мандзони, «Обручённые», 1827.
Алексей Иванов, «Комьюнити» (2012).
Якоб Ревий (англ.), «Чума».
Энн Бенсон «Чумные истории»
Конни Уиллис «Книга судного дня»
Салиас-де-Турнемир, Евгений Андреевич На Москве (Из времени чумы 1771 г.)
Мордовцев Даниил Лукич, «Наносная беда», 1879. Эпидемия чумы в России, XVIII в.
Вячеслав Осинский «Чума на престоле», 2012. Роман о борьбе с эпидемией чумы в фламандском городе эпохи раннего Возрождения.
Айзек Марион «Тепло наших тел» (другой перевод «Теплые тела», 2011.
Джералдин Брукс, «Год испытаний».
Дэн Браун, «Инферно». Герои произведения пытаются спасти Флоренцию, а также весь мир от бактериологического оружия, несущего бактерию[уточнить] чумы.
Стив Альтен, «Эпидемия.Начало конца». В лабораториях Нью-Йорка разработана сложнейшая форма чумы под названием «Коса». На улицах города обнаружен всплеск неведомой неизлечимой болезни. «21.12.2012… ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ?»
Кен Фоллет, «Мир без конца».(2007)
Пикуль В. С. «Письмо студента Мамонтова»
Кетлин Уинзор «Навеки твоя Эмбер»
В кинематографе

Фауст (режиссёр Фридрих Мурнау, 1926). В Европе разразилась эпидемия чумы. Фауст жертвует своей душой в обмен на мефистофелевский дар лечить людей от чумы.
Плоть и кровь (режиссёр Пол Верховен, 1985). Действие происходит во время Итальянских войн. Зараженная болезнью собака используется в качестве биологического оружия.
Седьмая печать (режиссёр Ингмар Бергман, 1957). Действие фильма происходит в XIV веке. Рыцарь Антониус Блок и его оруженосец Йонс возвращаются на родину из крестового похода в разгар эпидемии чумы в Европе.
Сказка странствий режиссёра Александра Митты (1983). Герои Андрея Миронова и Татьяны Аксюты странствуют по свету в поисках мальчика Мая, преодолевая всевозможные препятствия и искушения, пока в один из дней Орландо (Андрей Миронов) не побеждает ценой своей жизни жуткую ведьму Чуму.
Тюдоры (телесериал) (2007-2010). Чума в Англии в период правления Генриха VIII.
Борджиа (телесериал, 2011). При помощи взятого с одежды чумного больного лоскута Катарина Сфорца совершает покушение на папу Александра VI.
Чёрная смерть (Black Death), 2010. Режиссёр Кристофер Смит. В основе сюжета - преследование инквизицией язычников и ведьм во время эпидемии бубонной чумы в Англии в середине XIV века.
Время ведьм (Season of the Witch), 2011. Режиссёр Доминик Сена. XIV столетие. В Европе свирепствует чума. Виновницей смертоносной беды признают беззащитную девушку, подозревая её в колдовстве. Умирающий кардинал просит рыцаря Бэмена (Николас Кейдж) доставить ведьму в далёкое аббатство, где её чары должны быть разрушены.
Великолепный век (телесериал) (Muhtesem Yüzyil), 2011. Режиссеры: Дурул Тайлан, Ягмур Тайлан. Эпидемия чумы в Османской империи.
«Дьяволы» (The Devils), Великобритания, 1971. Режиссер Кен Расселл. Франция, город Луден, 1525 - 1530 годы. Главный герой фильма, губернатор горoда, отец Урбен Грандье, в условиях свирепствующей чумы, проводит много времени среди страдающих жителей, находится в непосредственном контакте с умирающими, оказывает им физическую и духовную помощь, совершает ритуальную службу перед массовыми захоронениями.
Бесконечный мир (World Without End) (2012) - действия сериала проходят в городке Кингсбридж в ХІХ веке, страна на пороге Столетней войны в то время как по Европе расползается эпидемия чумы.

Пьеса «Пир во время чумы» была написана в 1930 г в Болдине и напечатана в 1832 г. в альманахе «Альциона». Для своей «маленькой трагедии» Пушкин перевёл отрывок драматической поэмы Джона Вильсона «Город чумы». В этой поэме изображается эпидемия чумы в Лондоне в 1666 г. В произведении Вильсона 3 акта и 12 сцен, множество героев, среди которых главный – благочестивый священник.

В 1830 г. в России свирепствовала холера. Пушкин не мог приехать из Болдина в оцепленную карантинами Москву к невесте. Эти настроения поэта созвучны состоянию героев поэмы Вильсона. Пушкин взял из неё наиболее подходящий отрывок и полностью переписал две вставные песни.

Жанр

Цикл из четырёх коротких драматических отрывков уже после смерти Пушкина стал называться "маленькими трагедиями". Хотя герои пьесы не умирают, но их смерть от чумы почти неизбежна. В "Пире во время чумы" зарифмованы только оригинальные песни Пушкина.

Тема, сюжет и композиция

Страсть, которую изображает Пушкин в этой пьесе – страх смерти. Перед лицом неминуемой гибели от чумы люди ведут себя по-разному. Одни живут так, будто смерти не существует: пируют, любят, наслаждаются жизнью. Но смерть напоминает им о себе, когда телега с мёртвыми проезжает по улице.

Другие ищут утешения в Боге, смиренно молясь и принимая любую волю Божью, в том числе и смерть. Таков священник, уговаривающий пирующих разойтись по домам и не осквернять памяти умерших.

Третьи не хотят быть утешенными, они в поэзии, в песнях переживают горечь разлуки, смиряются с горем. Это путь шотландской девушки Мери.

Четвёртые, как Вальсингам, не смиряются со смертью, но побеждают страх смерти силой духа. Оказывается, страхом смерти можно наслаждаться, потому что победа страха смерти – это залог бессмертия. В конце пьесы каждый остаётся при своём: священник не смог переубедить пирующих во главе с председателем, они же никак не повлияли на позицию священника. Только Вальсингам глубоко задумывается, но, скорее всего, не о том, хорошо ли он поступил, когда не пошёл за священником, а о том, сможет ли он и дальше противостоять страху смерти силой своего духа. Этой финальной ремарки у Вильсона нет, её вводит Пушкин. Кульминация, момент наивысшего напряжения (минутная слабость Вальсингама, его порыв к благочестивой жизни и к Богу), не равна здесь развязке, отказу Вальсингама от этого пути.

Герои и образы

Главный герой – председатель пира Вальсингам. Он смелый человек, который не хочет избегать опасности, а встречается с ней лицом к лицу. Вальсингам не поэт, но ночью он сочиняет гимн чуме: «Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю...» Председатель учится наслаждаться смертельной опасностью: «Всё, всё, что гибелью грозит, Для сердца смертного таит Неизъяснимы наслажденья – Бессмертья, может быть, залог!» Даже мысли о погибшей три недели назад матери и недавно умершей любимой жене не колеблют убеждений председателя: «Нам не страшна могилы тьма...»

Председателю противопоставлен священник – воплощение веры и благочестия. Он поддерживает на кладбище всех, кто потерял родных и отчаялся. Священник не приемлет другого способа противостояния смерти, кроме смиренных молитв, которые позволят живым после смерти встретить на небесах возлюбленные души. Священник заклинает пирующих святою кровью Спасителя прервать чудовищный пир. Но он уважает позицию председателя пира, просит у него прощения за то, что напомнил ему об умерших матери и жене.

Молодой человек в пьесе – воплощение жизнерадостности и энергии молодости, не смиряющейся со смертью. Пирующие женщины являют собой противоположные типы. Печальная Мери предаётся тоске и унынию, вспоминая счастливую жизнь в родном доме, а Луиза внешне мужественна, хотя и пугается до обморока телеги, наполненной мёртвыми телами, которую везёт негр.

Образ этой телеги – это образ самой смерти и её посланника – чёрного человека, которого Луиза принимает за демона, чёрта.

Конфликт

В этой пьесе конфликт идей не приводит к прямому противостоянию, каждый остаётся при своём. Только глубокие раздумья председателя свидетельствуют о внутренней борьбе.

Художественное своеобразие

Сюжет пьесы полностью заимствован, но лучшие и главные части в ней сочинены Пушкиным. Песня Мери – лирическая песня о желании жить, любить, но невозможности сопротивляться смерти. Песня председателя раскрывает его мужественный характер. Она - его жизненное кредо, его способ противостать страху смерти: «Итак, хвала тебе, Чума, Нам не страшна могилы тьма...»