Русские сны немецкого философа. Вальтер шубарт о россии Вальтер шубарт о закате европы и призвании россии


Добавлена книга Вальтера фон Шубарта "Европа и душа Востока"

Вальтер Шубарт (5.8.1897-15.9.1942) родился 5 августа 1897 г. (н. ст.) в тюрингском городе Зоненберг. Юношеские годы его прошли в г. Мейнинген, где он учился в гимназии с ориентацией на гуманитарные науки; с детских лет увлекался музыкой.

С началом Первой мировой войны изъявил желание отправиться добровольцем на фронт, но получил отказ из-за слабого зрения. Лишь в 1917 г. он был призван в армию; вернулся с войны офицером, имея награды.

После войны последовали учеба в университетах Йены, Гейдельберга и Мюнхена; получение ученой степени доктора юридических наук, работа адвокатом. В эти годы Шубарт начинает выступать как публицист. В 1929 г. Шубарт женится на русской эмигрантке Вере Марковне Энглерт (ур. Берман; по семейному преданию, она была внебрачной дочерью кн. Долгорукова); от первого брака (с погибшим немецким летчиком) у нее было двое детей - Максимилиан и Инга. В 1931 г. у Шубартов рождается сын Александр, в 1934 г. - дочь Нора. Видимо, жена в значительной мере повлияла на его отношение к русскому человеку и к христианству; с ее помощью он начинает изучать русский язык.

После прихода к власти нацистов Шубарт не скрывает своего неприятия их идеологии - и уже в 1933 г. вынужден покинуть Германию; вместе с семьей он переезжает в Латвию, сначала в Вентспилс, к родственникам жены, а с 1935 г. - в Ригу. Там он приступает к изучению философии, получает еще одну докторскую степень, начинает читать лекции в институте им. Гердера и государственном университете.

В 1940 г., после присоединения Латвии к СССР, Шубарт прекращает преподавательскую деятельность, надеясь перебраться в Швейцарию или Венгрию. Однако советские власти предлагают ему работу в одном из московских институтов (по теме "западно-восточного примирения"). После отказа Шубарта следует арест его приемного сына Максимилиана и обыск на квартире, при котором конфискуется писательский архив, в том числе почти законченная рукопись новой книги "Культура и техника" (с тех пор она не разыскана). Лишь заступничество немецкого посла в Москве, графа фон дер Шуленбурга, который в эти дни оказался в Риге, способствовало освобождению Максимилиана: ему было предписано в 24 часа выехать в Германию - в декабре 1940 г. В начале 1941 г. уехали и другие дети, но родители разрешения на выезд не получили.

22 июня 1941 г. началась война между Германией и СССР. За два дня до сдачи Риги немцам Вальтер и Вера Шубарт были арестованы. Лишь в 1998 г. через немецкий Красный Крест по запросу родственников удалось узнать, что В. Шубарт умер в Казахстане в лагере для военнопленных 15 сентября 1942 г. в возрасте 45 лет.

___________________________

О книге

Книга "Европа и душа Востока" написана в 1938 г. Автор чувствует, что Европа идёт к катастрофе и выводит её из характера современной ему европейской культуры, которую определяет как "героическую" по типу. Она воспроизводит, по его мнению, "точечного" человека, стремящегося к атомизации. Шубарт называет её "прометеевской". "Прометеевской" культуре автор противопоставляет культуру "иоанновскую", мессианского типа; роль основного носителя новой культуры Шубарт приписывает русскому народу, который сохраняет в себе "душу Востока" и способен к всеобщей любви. Портрет русского народа у Шубарта в значительной мере идеализирвоан, несмотря на то, что автор всё же видит и отрицательные стороны русского характера.

Анализ прометеевской культуры местами убийственно точен и в целом крайне интересен. Однако методологически работа Шубарта несовершенна. Он исходит из своей концепции эонов - то есть культурных типов, сменяющих друг друга. Формирование типов Шубарт определяет практически полностью ландафтом, на котором складывается культура народа-носителя. Этот схематизм его подводит. Он видит, что Европа тяготеет к аналитическому складу ума, а русский народ мыслит синтетически. В результате, недостатки аналитического типа попадают в описание прометеевской культуры, а русские. как синтетический народ, определяются как природно противостоящие промейству. Между тем, прометеевская культура способна адаптироватьс я к любому национальному (психотипическому) субстрату.

Также Шубарт любит концепт свободы и подозрительно относится к государству вообще и монархии в особенности. Прометеевское отвержение Бога и трансцедентности у него существую сами по себе как нечто отрицательное. а борьба с монархиями рассматривается отдельно как нечто положительное. В результате, бунт прометеевского человека полностью в его анализ не попадает.

Отсюда у Шубарта в книге много наивного, неоправданных оптимистических ожиданий, что всё устроится как-то само, естественным порядком вещей.

Однако, книгу читать интересно. Она помогает получить представление о том, на каких основаниях строилась культура Европы. (Сегодня ситуация значительно изменилась. Прометеевская культура перешла на новый этап. Подробнее см. здесь.

Немецкий философ Вальтер Шубарт о русских

Вальтер Шубарт (5.8.1897–15.9.1942) родился 5 августа 1897 г. (н. ст.) в тюрингском городе Зоненберг. После прихода к власти Гитлера эмигрировал из Германии в Ригу, где в 1941 г. был арестован советскими органами и погиб в лагере в Казахстане.

«Европа и душа Востока»
Книга В. Шубарта "Европа и душа Востока" уникальна среди работ западных философов. На западе нет другого труда о России, сравнимого с книгой Шубарта по искренней симпатии к русскому народу. Труд Шубарта остается по сей день единственным на Западе, в котором речь идет об уникальном всемирном призвании русской цивилизации. И именно тот факт, что не мы сами себя столь высоко оцениваем, а иностранный автор, глядящий со стороны, и составляет объективную ценность данного издания.
«Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе...

Немецкий профессор Вальтер Шубарт утверждал: «Западноевропейский человек рассматривает жизнь, как рабыню, которой он наступил ногой на шею… Он не смотрит с преданностью на небо, а, полный властолюбия, злыми враждебными глазами глядит вниз, на землю. Русский человек одержим не волей к власти, а чувством примирения и любви. Он исполнен не гневом и ненавистью, а глубочайшим доверием к сущности мира. Он видит в человеке не врага, а брата».

Англичанин хочет видеть мир - как фабрику, француз - как салон, немец - как казарму, русский, - как церковь. Англичанин хочет добычи, француз – славы, немец – власти, русский – жертвы.

Англичанин хочет наживаться от ближнего, француз – импонировать ближнему, немец – командовать ближним, а русский ничего от него не хочет. Он не желает превращать ближнего в свое средство. Это братство русского сердца и русской идеи. И это есть Евангелие будущего. Русский всечеловек есть носитель нового солидаризма. Прометеевский человек уже обречен смерти. Наступает эпоха Иоанновского человека – человека любви и свободы. Таково будущее русского народа.

Запад движим неверием, страхом и себялюбием; русская душа движима верою, покоем и братством. Именно поэтому будущее принадлежит России…

У европейца - человек человеку волк, всяк за себя, всяк сам себе бог; поэтому все против всех и все против Бога; и героичность его есть очень часто эксцесс себялюбия и гордости - личной или национальной. Это корыстный и хищный героизм. Европеец доволен, когда ему завидуют, и терпеть не может, чтобы его жалели, - это унижение. Поэтому он скрытен, притворяется, чопорен, чванлив и театрально надут - и когда русский это видит, то у него щемит на сердце.

Русский подходит к своему ближнему непосредственно и тепло. Он сорадуется и сострадает. Он всегда склонен к расположению и доверию. Быстро сближается. Он естествен, и в этом его шарм. Он прост, интимен, склонен к откровенности, стремится быть полезным.

Новый человек Европы не заметил, как он прошел через иудаизацию христианства и утратил и Бога и Христа. В России иное понимание Евангелия.

Русские были христианами до своего обращения в христианство. Поэтому христианство распространилось в России не мечом, как у Карла Великого, а само, легко и быстро - избранием.

Русское сердце было открыто не Ветхому, а именно Новому Завету. Так оно и осталось; в русской душе есть данные, делающие русского человека самым верным сыном Христа.

Вот откуда русская национальная идея: спасение человечества придет из России. Это самая глубокая и самая широкая национальная идея из всех, имеющихся у других народов.

Основная социальная идея русского народа такова: общество как церковь, как духовная общность, как свободное многообразие в любовном единстве, как мистическое Тело Христа…

И ещё замечательно, что русское безбожие - иное, чем на Западе: оно не холодное сомнение, не безразличие, а огненный вызов Богу, трепещущее кощунство, восстание, жалоба на Бога, может быть, тоска по утерянном Боге. Самое безбожие носит у русских характер религиозного неистовства.

И самое понимание Евангелия в России иное, чем на Западе: западное христианство болеет властолюбием - оно насильственно обращает в христианство, это воинственное, милитаризованное учение о Боге, дающем победу; это искажение Евангелия Ветхим Заветом и естественный переход от Ветхого Завета к безбожию…

Можно сказать, что европеец - человек дела, а русский - человек души и сердца. И Европа есть страна деловитости, а Россия есть родина души.

Душевный человек вчувствуется в ближнего и воспринимает его интуитивно и чутко; ему не важно происхождение, образование, партийность, профессия, титул и орден.

И замечательно, когда неевропеец впервые приезжает в Россию, он бывает приятно изумлен и обрадован; а когда русский впервые приезжает в Европу - то он чувствует себя отрезвленным и разочарованным.

Кто узнает русского лично - тот полюбит его. Пока европейца знаешь по его заслугам - до тех пор он тебе импонирует.

Русский человек, может быть, и плохой делец, но братский человек. Он мастер давать и помогать - и дает с тактом и нежностью. Он гостеприимнее всех народов Земли. Он чувствует глубоко, умиляется и плачет. Русские люди и называют друг друга не по титулам и званиям - а просто по имени и отчеству.

Просты и скромны - русские ученые. Сердечны и отзывчивы русские писатели. У русского человека - человек человеку не волк, а Бог (Преп. Серафим говорил - «человек человеку радость»).

Русский человек - не одержим западным честолюбием и властолюбием: в глубине души он хочет угодить Богу, устоять пред Его лицом, а не пред человеками.

Эта русская братскость есть выражение веры и Царства Божия. Русский человек уверен - что любящий Бога будет любить и людей; и обратно. А любить - значит, уважать.

Русский человек - настолько укоренен в вечности, что способен наслаждаться настоящим мгновением. Для европейца характерно страхование жизни в страховых обществах; для русского - пренебрежение к скопидомству. Верным инстинктом русский чует, что капиталист - раб своего капитала и что жадность есть страх и безбожие. Отсюда же у русского - не историческое, а религиозно-метафизическое созерцание истории. В истории он стремится не ухватить все и все запомнить - а постигнуть религиозный смысл событий.

Русский человек творит свою историю религиозным ожиданием, сверхчеловеческою способностью страдать и терпеть. Поэтому русская культура есть метафизическая культура, а западная - техническая культура; и будущее принадлежит России.

Русский человек добр не из чувства долга, а потому, что это ему присуще, что он иначе не может. Это нравственность не рассудка, а сердца.

Воображение у русского человека - богато, дерзновенно и глубоко. Европеец - техник. Русский - романтик. Отсюда у него два особых дара: способность к чужим языкам и дар к сцене и театру. Русские актеры не играют, а живут на сцене. Перед русским театром - всякий европейский искусственен, натянут и дилетантичен.

Европейца тянет к специализации. Русского - к целостному созерцанию. Европеец - расчленяющий аналитик. Русский - всепримеряющий синтетик. Он стремится не побольше знать, а постигнуть связь вещей, уловить сущность. Русский способен как никто - слить поэзию, науку и религию; и в этом - будущее за ним, а он сам - человек будущего.

В России иное понимание Евангелия. У русского народа целый ряд христианских добродетелей является устойчивыми национальными добродетелями - христианство как бы врождено славянской душе. Русские были христианами до своего обращения в христианство. Поэтому христианство распространилось в России не мечом, как у Карла Великого, а само, легко и быстро - избранием.

Русское сердце было открыто не Ветхому, а именно Новому Завету. Так оно и осталось; в русской душе есть данные, делающие русского человека самым верным сыном Христа. Вот откуда русская национальная идея: спасение человечества придет из России.

Это самая глубокая и самая широкая национальная идея из всех, имеющихся у других народов.

Философ Шубарт - о русской женщине
«Женщина - хранительница не только плода, но и красоты. В ней с древнейших времен дан пробраз Мадонны, Матери Спасителя. Культуры с женственными чертами являются творческими, художественными, одаренными пониманием красоты. Сколько красоты разлито в земле Индии или Эллады, чьей подлинной наследницей являются русские! Часто и справедливо отмечают, что в каждом русском есть нечто от художника и эстета... Когда инстинктивно азиатская склонность к женской сущности встречается с осознанно христианским уважением к ней, можно ждать удивительных результатов. Итогом такого совпадения, которое не повторялось нигде и никогда на земле, стала русская женщина. Это одна из немногих счастливых случайностей на нашей планете. Многие из тех, кто был в России, выносят оттуда впечатление, что русская женщина обладает более высокой ценностью, чем русский мужчина... Русская женщина самым привлекательным образом объединяет в себе преимущества своих западных сестер. С англичанкой она разделяет чувство женской свободы и самостоятельности, не превращаясь при этом в "синий чулок". С француженкой ее роднит духовная живость, без потуг сострить; она обладает тонким вкусом француженки, тем же чувством красоты и элегантности, не становясь жертвой тщеславного пристрастия к нарядам. Она обладает добродетелями немецкой домохозяйки, не сводя жизнь к кастрюлям; и она, как итальянка, обладает сильным чувством материнства, не огрубляя его до животной любви. К этим качествам добавляются еще грация и мягкость, свойственные только славянам... Никакая другая женщина, по сравнению с русской, не может быть одновременно возлюбленной, матерью и спутницей жизни. Ни одна другая не сочетает столь искреннего стремления к образованию с заботой о практических делах, и ни одна так не открыта навстречу красоте искусства и религиозной истине... У нас есть серьезные основания для надежды, что русский народ спасет именно русская женщина». ПРЯЧЕМ ВАШ ТЕКСТ

15.09.1942. - В Казахстане в советском концлагере умер немецкий философ-русофил Вальтер Шубарт, автор книги "Европа и душа Востока".

«Запад подарил человечеству самые совершенные виды техники, государственности и связи, но лишил его души. Задача России в том, чтобы вернуть душу человеку. Именно Россия обладает теми силами, которые Европа утратила или разрушила в себе…

Поэтому только Россия способна вдохнуть душу в гибнущий от властолюбия, погрязший в предметной деловитости человеческий род, и это верно, несмотря на то, что в настоящий момент сама она корчится в судорогах большевизма. Ужасы советского времени минуют, как минула ночь татарского ига, и сбудется древнее пророчество: ex oriente lux (свет с Востока. - М.Н.). Этим я не хочу сказать, что европейские нации утратят свое влияние. Они утратят лишь духовное лидерство. Они уже не будут больше представлять господствующий человеческий тип, и это станет благом для людей…».

«Не важно, сколько безбожников в стране; важно, сколько в ней истинных христиан. И дело не в количестве верующих, а в силе и глубине их веры . Главный вопрос о том, сколь многие готовы отдать жизнь за Христа.
И на этот вопрос в империи Советов люди достаточно часто отвечают тем мученическим "да", к которому до сих пор не чувствовал себя принужденным ни один народ новой Европы - кроме Испании; да и, вероятно, ни один другой народ в мiре не был бы способен на столь длительную и упорную борьбу… Великая, страдальческая жизнь одного такого представителя народа служит для всех оправданием смысла самых кровавых событий.
Если с этой точки зрения посмотреть на современную историю, то мы должны признать: именно в России сегодня существует то истинное и последнее христианство, которое именно в зверствах преследований проявило свою неземную красоту».

История русского перевода этой книги и судьба ее автора также весьма символичны на фоне всех государственных систем, противоборствовавших в XX веке.

Вальтер Шубарт - участник первой мiровой войны, доброволец, офицер, получивший несколько боевых наград. По образованию - юрист, преподавал в мюнхенской Академии художеств, работал адвокатом в городском суде Йены. Доктор философии, автор нескольких книг.

Когда Шубарт писал свой труд, в России происходил геноцид Интернационала над русской культурой и русским народом . Лишь в эмиграции не прекращалось осмысление российского призвания. Но западных политиков это не интересовало,- они охотно сотрудничали с большевиками.

Вскоре русские и в Германии были объявлены "унтерменшами" - в ходе гитлеровской "борьбы с коммунизмом" (которая в итоге лишь укрепила его). Книга Шубарта, напечатанная в 1938 году в Швейцарии, была в Германии запрещена.

И вот удивительный поворот в судьбе этой книги: она случайно попадает в руки русскому эмигранту В. Поремскому который в 1943 г. в Германии переводит наиболее важные главы и нелегально издает крохотным тиражом для советских военнопленных в концлагере, чтобы поддержать их дух. Но вскоре нацисты арестовывают В. Поремского и приговаривают к смерти: он уцелел лишь благодаря заступничеству генерала А. Власова.

Сам Шубарт с женой (русской эмигранткой, о которой известно очень немногое) еще в 1933 году был вынужден эмигрировать из Германии в Ригу где преподавал философию в университете. Здесь же в 1941 г. после прихода советских войск он был вместе с женой арестован - и с тех пор их следы теряются…

Запрос о нынешних архивах КГБ оказался безрезультатен: "данных о Шубарте не найдено". Сегодня его имени нет и в западных энциклопедиях.

Таковы были судьбы многих защитников русской идеи в XX веке. В память о них и выходит сейчас в России первый полный русский перевод этой книги Шубарта с комментариями и приложениями.

М.В. Назаров

Книга Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока» заметно выделяется из общего ряда работ западных философов и культурологов, посвященных исследованию национальных, культурных, мировоззренческих и других особенностей русского этноса. Едва ли на Западе можно найти труд подобный книге Шубарта по своей искренней симпатии к России и русскому народу. Вот, что по этому поводу писал И. А. Ильин: «Мы впервые видим, чтобы западный европеец открыл свои глаза и верно увидел нас, не для того, чтобы презрительно или ненавистно отзываться о нашем народе, а для того, чтобы сказать о нас (если и без полного понимания), то все же с любовью к нам и с верою в нас». «Европа и душа Востока» и сегодня остается единственной работой на Западе, в которой речь идет об уникальном характере и всемирном призвании русской цивилизации. А тот факт, что не отечественный, а иностранный автор столь высоко оценивает роль русского народа в мировой истории составляет, по мнению многих исследователей, объективную ценность данной монографии. Главным содержанием работы является обнаружение и анализ причин, заложивших основу противоположности между человеком Запада и человеком Востока. Однако наиболее важной задачей для Шубарта является не столько констатировать события прошлого, сколько отразить становление грядущего. Это грядущее, по мнению автора, есть всемирная борьба между Западом и Востоком, за которой последует примирение между ними и зарождение всемирной западно-восточной культуры новой эпохи. С методологической точки зрения Вальтер Шубарт исходит из учения о четырех мировых эпохах или эонах, которое (он, по всей видимости, заимствовал у индусов и персов. Каждой эпохе соответствует собственный архетип:

  • Гармоничный человек . Он воспринимает вселенную как одушевленный космос, не требующий перестройки. Этому архетипу соответствуют гомеровские греки, китайцы эпохи Кун-цзы и христиане времен готики.
  • Героический человек . Этот тип смотрит на мир как на хаос, который должен быть им упорядочен. Так чувствовали древние римляне, романские и германские народы Нового времени.
  • Аскетический человек – бежит от мира, как от искушения и соблазна, и выражает свое отношение к нему в форме мистерий. Это отношение к миру характерно для индусов и неоплатоников.
  • Мессианский человек , или человек «иоанновского типа» (названный так по имени евангелиста Иоанна Богослова. – Б.А.), он чувствует себя призванным создать на земле более возвышенный, Божественный порядок, образ которого он носит в себе. Так чувствовали первые христиане и большинство славян.
«История, – пишет Шубарт, – представляет собой наиболее захватывающую картину как раз в тот момент, когда одна эпоха меркнет, а за ней начинают проступать очертания новой. Это не что иное как междувременье, апокалипсические моменты в жизни человечества. С ними приходит ощущение разрыва со всем прежним, хотя на самом деле происходит лишь вытеснение старого архетипа новым». К такому междувременью, по его мнению, следует отнести XX в., который является ареной противоборства двух типов: прометеевского, представленного Западною Европою и особенно германским народом, и мессианского, представленного Востоком и особенно Россией и русским народом. В конце концов, господство в мире перейдет тем народам, которым тяготение к сверхмирному присуще как национальная черта, а таковы, по мнению Шубарта, славяне и в особенности русские. Вот, вкратце, основная идея «Европы и души Востока». Однако, несмотря на то, что Вальтер Шубарт достаточно точно уловил отдельные отличительные черты русского характера, он, все же, не понял ни России вообще, ни русского человека в частности. Это произошло, потому что Шубарт не понял Православия, этого формирующего принципа русской культуры и русской души. Православие для него не абсолютная Истина, которая принесена в мир Сыном Божьим, освободившим человека от греха и смерти, а лишь религиозно-культурный феномен, носители которого призваны освободить мир от засилья прометеевской цивилизации. Шубарт не думает всерьез даже об антихристе, видя в нем предвестника возрождения, причем – возрождения явно земного. Он пишет: «Божественное борется за обретение своего образа в человеке, но сначала оно проявляется в дьявольском искажении. Прежде чем дойти до духовного центра, где оно может развернуться в чистом виде, оно должно как бы пройти сатанинское преддверие в человеческой душе… Отсюда глубокие по смыслу пророчества Евангелия о том, что второму пришествию Христа будет непосредственно предшествовать появление антихриста. На языке современного сознания это означает: мнимые формы религии являются предвестниками ее возрождения». Заканчивает книгу Шубарт следующими словами: «Грядет новый апокалипсис, а с ним Страшный Суд и Воскресение… Да появится иоанновский человек!» Совершенно очевидно, что под событиями Апокалипсиса он понимает лишь очередную земную катастрофу, после которой наступит благодатная «иоанновская эпоха», а не конец земной истории. Как мы знаем, эта идея земного рая полностью противоречит православному пониманию жизни будущего века. Но вот, что действительно автор знает непонаслышке, так это Запад, западную душу и западную культуру. Далее приведу несколько цитат, которые довольно ярко иллюстрируют понимание Шубартом прометеевского, т. е. западного человека. «Прометеевский человек, – пишет он, – за все на свете хочет быть благодарным самому себе, но не милости Божией». «Если русскому сердцу особенно близко какое-либо место из Евангелия, то это: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут» (Мф. 6, 19). Этот завет европеец не способен ни исполнить, ни признать. Он считает его предосудительным. Если же он кальвинист, наподобие английских пуритан, то в росте своего богатства он видит даже знак благословенного Божьего избранничества». «Каждый за себя, каждый сам себе бог, поэтому все друг против друга и все против Бога – такова сущность и особенность совместной жизни европейцев». «Римское правовое мышление великолепным образом помогает жить по Ветхому Завету, но оно затрудняет следование Завету Новому». «Как отличается истинно русская терпеливость от показной терпимости европейца, который проявляет ее в религиозных вопросах не из великодушия, а из нерелигиозности! Его ничего не возмущает, поскольку он уже ни к чему не причастен. А вот если заденут его жизненный нерв – денежные дела – этот противоречивый и властный человеческий тип становится нетерпимым до грубости». «Всем западникам присуща вера во всемогущество общественных институтов и в возможность их пересадки на другую почву. Эта мысль типично западная, характерная для западного предметно-делового человека, полагающего, что жизнь можно и нужно преобразовать, исходя не из души, а из вещественного мира». Несмотря на столь нелестную оценку западного человека, Шубарт приходит к парадоксальному выводу. Он считает, что возможно и даже необходимо объединение православия и католицизма. «Дело римской Церкви, – пишет он, – позаботиться о том, чтобы они (православные. – Б. А.) стали ее преданнейшими сынами. Она не вправе забывать, с каким упованием, русский Восток ждет от нее знака примирения. Она должна знать, какая огромная масса христианских чувств накопилась в России и нуждается в оформлении и водительстве. Если бы русская душа и католическое пастырское искусство нашли друг друга, то у нашей невезучей планеты появился бы последний шанс стать вполне приличным небесным телом». Но ведь все, что Шубарт говорит о прометеевском, т. е. западном человеке – об его безбожии, властолюбии, черствости, жадности, и т. д. – все это, как пишет И. А. Ильин, «суть порождение римского католицизма: прометеевская религия породила и воспитала прометеевскую душу». Да и сам протестантизм (Шубарт считает именно Реформацию началом прометеевской эпохи. – Б. А.) по своей сути является костью от костей и кровью от крови римо-католической Церкви. И представляется очень сомнительным, что «католицизм может ни с того ни с сего порвать со своими 2000-летними традициями иудаизма и древнеримского уклада – и заменить религию воли, страха, власти, покорности, театральности и прикровенного безбожия – религией сердца и любви, религией свободы и искренней простоты». Если же католичество этого не сделает, что скорее всего, то русский народ, принимая католицизм, должен будет отречься и от Православия, и от себя. Ведь истинно русский дух – это именно дух Православия. К сожалению, несмотря на свою эрудицию и потрясающие интуитивные прозрения, Шубарт так и не постиг русского духа. И все же, закончить мне бы хотелось словами М. В. Назарова – ответственного редактора первого издания «Европы и души Востока»: «Вальтер Шубарт, – пишет он, – прожил слишком короткую жизнь, тем более для философа. В нашу «прогрессивную» эпоху путь к Истине часто требует гораздо большего времени. Ведь начиная со всей окружающей жизни, Истину приходится нащупывать методом проб и ошибок, пробиваясь сквозь хлам современной «культуры», сквозь наслоения исторической лжи разных «князей мира сего» с их писаными и неписаными табу, сквозь соблазны легких решений, которым нередко следуют и противники зла. На таком пути к Истине ошибки неизбежны. Однако, учитывая постоянное развитие взглядов Шубарта, можно предположить, что столь сильная тяга к русской культуре могла привести его и к пониманию ее православной основы. Поэтому не будем слишком строго судить его за то, что ему не оставили для этого времени те, кто от имени русских правил тогда нашей страной». А. Беспалов, магистрант СПбПДА Вальтер Шубарт. Европа и душа Востока [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://lib.sibnet.ru/book/844 Там же. Там же. Там же. Там же. Там же

Рецензия на книгу Вальтера Шубарта «Европа и душа Востока», Москва, «Русская идея», 1997 г., 446 стр.

Одной из центральных тем современной историософии является проблема взаимоотношений между Востоком и Западом. Отсюда возросший интерес к классическим трудам по данной теме: «Россия и Европа» Н. Я. Данилевского, «Закат Европы» Освальда Шпенглера, «Европа и человечество» Н. С. Трубецкого. В одном ряду с перечисленными книгами стоит исследование немецкого философа Вальтера Шубарта (1897-194?) «Европа и душа Востока», впервые вышедшее в 1938 году в Швейцарии. Оно тоже целиком посвящено историософии и сравнительной культурологии. Особенность его состоит в том, что «труд Шубарта остается по сей день единственным, в котором речь идет об уникальном всемирном призвании русской цивилизации», – так считает ответственный редактор первого издания М. В. Назаров.

Работа Шубарта быстро привлекла внимание спецслужб Третьего рейха и СССР. Первые вынудили его выехать из Германии еще в 1933 году за русофильство. Вторые сначала предложили сотрудничество, но получив отказ, арестовали и отправили в Гулаг, где он бесследно исчез.

В годы войны часть книги Шубарта в переводе В.Д. Поремского была опубликована по-русски. Этот же перевод в еще большем сокращении позже перепечатывался в Германии (1947 г.), в США (1990 г.) и в России (1992-1993 г.). И вот, наконец, в Москве в 1997 году вышел полный русский текст книги «Европа и душа Востока» (перевод З. Г. Антипенко и М. В. Назаров), издание которого приурочено к столетнему юбилею ее автора.

Основное содержание монографии составляет осмысление «противоположности между человеком Запада и человеком Востока». Эту исходную интуицию Шубарт называет «сильнейшим переживанием в жизни». Автор считает, что Запад попал в плен материалистической цивилизации и переживает эпоху глубочайшего кризиса. Одному Западу не спастись. Нового пробуждения и обновления следует ждать с Востока, из России, богатой духовными традициями. Показывая широкий научный кругозор и большую начитанность, Шубарт уделяет много внимания анализу русской литературы, философии, ключевым моментам истории России. В его размышлениях, порой прозорливых, порой противоречивых и спорных, часто можно встретить цитаты из Достоевского, Соловьева, Мережковского, Розанова, Бердяева. Однако книга Шубарта не о России, она «о Европе, увиденной с Востока».

С методологической точки зрения Вальтер Шубарт исходит из учения о четырех мировых эпохах (эонах). Каждой эпохе соответствует собственный архетип: 1) гармоничный человек (воспринимает вселенную как одушевленный космос, не требующий перестройки); 2) героический человек (воспринимает мир как хаос, который должен быть им упорядочен); 3) аскетический человек (бежит от мира, как от искушения и соблазна, и выражает свое отношение к нему в форме мистерий); наконец, 4) мессианский человек , или человек «иоанновского типа» (названный так по имени евангелиста Иоанна, он чувствует себя призванным создать на земле более возвышенный, Божественный порядок, образ которого он носит в себе. В нашу апокалиптическую эпоху, согласно Шубарту, происходит столкновение различных типов, унаследованных от прошлого. Каждый из них создал особый вид культуры, среди которых автор выделяет «готическую» и «прометеевскую».

Готическая культура, созданная гением германской расы, в основе своей религиозна и художественна. Она наследует средневековый спиритуализм и лучшие достижения античности. Прометеевская культура начинается в эпоху Реформации и Просвещения. По сути она атеистична и технократична. Человек прометеевской культуры постепенно утрачивает черты предыдущих эпох. Он теряет гармоничное равновесие, перестает быть героем, не стремится к аскезе. Видя кризис прометеевского человека, пророки восходящей эпохи провозглашают необходимость рождения качественно иного, иоаннического человека, соединяющего в себе лучшие из предыдущих эпох. «Он передает лидерство в руки тех, кто обладает склонностью к сверхмирному в виде постоянного национального свойства, а таковыми являются славяне, и в особенности – русские. Грандиозное событие, которое сейчас готовится, – это восхождение славянства как ведущей культурной силы» (с. 22).

Здесь Шубарт высказывает идею, созвучную выводам Данилевского и Шпенглера, однако автор иоаннической теории идет дальше. Он не просто пророчествует о грядущем расцвете славяно-русской культуры, он категорически заявляет, что прометеевская эпоха исчерпала себя, что она идет к концу и следующая за ней иоанническая эпоха будет эоном славян. «Грядущие столетия принадлежат славянам». Таков главный историософский вывод Вальтера Шубарта. Его обоснованию и посвящена книга «Европа и душа Востока».

От очерка к очерку философ прослеживает основные этапы развития мировой истории, анализирует метафизические и реальные противоречия между Западом и Востоком, проникает в глубины русской души, пытается понять смысл русской национальной идеи. Он сравнивает русских (а для Шубарта Россия является лидером Востока) с немцами, испанцами, французами, англичанами. Его занимают такие философские проблемы, как вера и безбожие, страх и доверие, любовь и ненависть, эгоизм и братство, слово и молчание. Он хочет понять, почему немцы, как и евреи, вызывают чувство отторжения у других народов, почему англосаксы слишком предприимчивы и корыстны, почему французы легкомысленны и излишне рационалистичны, а русские столь идеалистичны, бескорыстны и склонны к самопожертвованию. Его интересуют причины деградации западного человека. Он хочет знать, кто наследует лучшее из западной культуры, что ждет Европу и Азию в будущем.

Ответ на все эти вопросы Шубарт находит во влиянии географических, религиозных и культурных факторов. Влияние географии и климата он называет «духом ландшафта». «Дух ландшафта обусловливает различие в пространстве, дух эпохи – различие во времени». Исходя из этого ученый формулируют собственный закон о двух факторах, определяющих человеческую историю: «постоянная власть земли и переменная власть эонических архетипов» (с. 18). Посмотрим, как именно Шубарт понимает Запад и как он понимает Россию.

Западу в целом свойственно целевое (telos – тело) мышление. Западный человек методичен, динамичен, склонен к аналитике. Он может быть хорошим специалистом в своей области, однако живет по эгоистическому принципу «войны всех против всех». Личные интересы у него на первом плане. Время для него – деньги. Он склонен к мещанству и атеизму. Эти черты и характеризуют западную «культуру середины», которой Шубарт противопоставляет культуру Востока. Восток, особенно Россия, эсхатологичен, т. е. стремится к «концу истории». Такую культуру немецкий философ называет «культурой конца».

Запад Шубарт разделяет на несколько ключевых наций. Он отдельно анализирует немцев, англосаксов, французов.

Немцы, по его мнению, наиболее типичные представители прометеевской культуры Запада. Они дисциплинированы, очень трудолюбивы, крайне методичны, на что отложил отпечаток дух Севера. Немцы любят войну, они прирожденные солдаты. Воинственное пруссачество – наиболее точное выражение германского духа. Отрицательными сторонами характера германцев являются высокомерие и жестокость по отношению к другим. Однако это не значит, что немец всегда суров. В кругу семьи он добр и сердечен.

На англосаксов большое влияние оказало островное положение их страны. Будучи отделенными от континента, они мыслят с помощью «островного мышления». Англичане по своему характеру прагматичны, во всем опираются на практику. Они стремятся к успеху, выгоде и добыче. По духу англичанин – либерал, а по призванию – торговец. Внешне он вежлив и приветлив, но его цель сегодня – прибыль, а завтра – власть. Именно эти черты позволили Англии стать великой империей и родиной масонства, стремящегося к мировому господству.

Французы, в отличие от англичан, менее прагматичны. Они тоже хорошие аналитики и рационалисты, но вместе с тем более легкомысленны и говорливы. Француз любит острое словцо, он чувствителен и сентиментален, во всем любит изящество и красоту. Если немец воюет по зову своего милитаристского духа, англосакс разбойничает ради добычи, то француз готов умереть за дорогое его сердцу Отечество.

Западной культуре Шубарт противопоставляет Россию, которой он уделяет большую часть книги. Немецкий философ подмечает немало верных черт русского характера, однако в его книге слишком много абстрактных размышлений, грубых схем, натяжек и ошибок (наиболее явные промахи прокомментированы и исправлены в научных комментариях к изданию).

По Шубарту, русский, в отличие от своих западных собратьев, обладает необычайной внутренней свободой. Благодаря глубинной религиозности и устремленности к концу, русский не отягощен бременем материальности, он ничем не скован и не ограничен. Он не пытается покорить мир, как немец, не ищет везде прибыль, как англосакс, и не щегольствует, как француз, а как бы играет с миром. Отсюда его приветливость и жизнерадостность, проявляющаяся в «каскаде чувств». У русского необычайно богатое воображение. Он склонен к мечтательности, художественному творчеству, к поэзии, имеет ярко выраженные способности к языкам и театральному искусству. Русский легко вживается в душу собеседника, осваивает чужую культуру. В этом проявляется его уникальный универсализм.

Хорошей иллюстрацией универсальности русской души может послужить характеристика, данная Шубартом русской женщине: «Русская женщина самым привлекательным образом объединяет в себе преимущества своих западных сестер. С англичанкой она разделяет чувство женской свободы и самостоятельности, не превращаясь при этом в «синий чулок». С француженкой ее роднит духовная живость, без потуг сострить; она обладает тонким вкусом француженки, тем же чувством красоты и элегантности, не становясь жертвой тщеславного пристрастия к нарядам. Она обладает добродетелями немецкой домохозяйки, не сводя жизнь к кастрюлям; и она, как итальянка, обладает сильным чувством материнства, не огрубляя его до животной любви. К этим качествам добавляются еще грация и мягкость, свойственные только славянам.» (с. 184)

Этот возвышенный гимн мог быть написан потому, что женой Вальтера Шубарта была русская эмигрантка - Вера Марковна Энглерт, внебрачная дочь кн. Долгорукова. Именно она, жена Шубарта и мать двух его детей, Александра и Норы, повлияла на взгляды немецкого мыслителя, именно с ее помощью он изучил русский язык и приобщился к духовным богатствам России.

Разумеется универсализм свойственен не только русской женщине, но и русскому мужчине. Этот универсализм имеет гносеологический и геополитический характер.

В гносеологии истоки универсализма следует искать в христианском мировоззрении. Оно изначально было сверхнациональным, сверхмировым, сверхнормативным. Сверхнормативность восточного христианства определяется особым пониманием времени. Западный человек живет размеренно, по часам, как заведенный механизм, ища комфорта и мирской выгоды, а русский в каждом мгновении чувствует дыхание вечности, божественного чуда и промысла. Во всем он ищет предела и выходит за него. Если православные жаждут апокалипсиса и Божьего суда, то революционеры-атеисты ищут мученической смерти во имя справедливости. Vive la mort революционеров – это обратная сторона христианской жажды конца света.

С геополитической точки зрения, русский – прирожденный империалист, он мыслит категориями больших пространств и континентов, его ум простирается во все исторические эпохи, являясь универсальным и космическим по своей сути. У Достоевского были все основания заявлять о «всеевропейском и всемирном назначении русского человека», а у Наполеона – богатый личный опыт для пророчества о том, что: « Россия – это сила, которая гигантскими шагами и с величайшей уверенностью шагает к мировому господству».

Понимая эти отличительные черты русского характера, Шубарт достаточно точно интерпретирует сущность русской национальной идеи.

Русскую идею Шубарт излагает по Хомякову, выдвинувшему в качестве фундаментального принципа Православия категорию Соборности как синтеза свободы и любви. Общество как Церковь, как «свободное многообразие в любовном единении», как мистическое Тело Христово – вот русский идеал о социуме, который был свойственен и готической эпохе. (с. 143)

Октябрьскую революцию 1917 года Шубарт понимает как проявление русского духа в одном из его измерений. Он считает, что большевизм не следует рассматривать как проявление одного лишь марксизма; в данной форме большевизм мог возникнуть только на русской почве, и «он может быть понят во всей противоречивой полноте своих проявлений – не из тезисов марксистской доктрины, а только из глубин русской сущности.» (с. 276). Одним из таких закономерных проявлений является весьма характерное для русских желание сверхъестественного скачка в развитии. В Православии – это чудесное преображение, а в марксисткой доктрине – диалектический скачок из «царства необходимости в царство свободы. Как метко замечает Шубарт: «Русский любит такие внезапные скачки, один прыжок – и ты в другом мире» (с. 145).

Данных примеров в принципе достаточно для того, чтобы убедиться в крайнем схематизме мышления немецкого философа. И все же, мы приведем еще несколько цитат, чтобы более наглядно продемонстрировать наиболее характерные и явные заблуждения Шубарта.

Следуя упрощенной логике поляризации Запада и Востока, автор книги «Европа и душа Востока» утверждает вопреки историческим фактам, что славяне – не европейцы. Он относит нас не к Европе, а к «Восточному континенту» (?). «Восточная граница Европы, – пишет Шубарт, – проходит по Висле, а не по Уралу; она проходит сегодня, как в средневековье там, где остановилась немецкая колонизация» (с. 239).

Русских, исконно проживавших в широколиственных лесах умеренного пояса и пришедших на Восточно-европейскую равнину по водным путям с северо-запада, он называет «сыновьями степей». «Даже живя в городе, он (то есть русский, «сын степей» – Т.П.), сохраняет беззаботно бродячий стиль жизни кочевника» (с.89). И это говорится о Руси, известной по скандинавским источникам как «гардарика» (страна городов), о России, покорившей степные народы и колонизировавшей Сибирь, о православном царстве, выросшем в величественную Империю, где всегда преобладал оседлый образ жизни и сельскохозяйственный труд крестьян.

Самодержавие, традиционную форму европейской государственности, которую Россия позаимствовала у Византии (Второго Рима), Шубарт называет «татарской идеей». Дословно он говорит следующее: «Самодержавие это татарское инородное тело в плоти русского народа» (с. 63).

Вопреки элементарным сведениям из военной истории, Шубарт утверждает, что «русским приходится редко вести войны и по той же причине их выигрывать» (с. 229). Читал ли что-нибудь Шубарт о Вещем Олеге или князе Игоре, ходивших со своими дружинами на Царьград; о Святославе, разгромившем Волжских Булгар и Хазарский Каганат; о Владимире Мономахе, имевшим опыт более 80 военных походов; о Дмитрии Донском, покончившим с татаро-монгольским игом; о Суворове, переходившим со своими бравыми солдатами через Альпы; о Кутузове, победившим наполеоновскую армию. По-видимому, не читал. И даже ничего не слышал, раз утверждает подобную глупость.

Весьма своеобразно представление Шубарта о «русском времени». Наиболее характерным выражением русского чувства времени в смысле недолговременности и непрочности жизни, по его мнению, являются «потемкинские деревни» (стр. 114). Не «Господин Великий Новгород», не «Киев – мать городов русских», не «златоглавая Москва», не «щеголь Петербург», а фанерные домики, временные солдатские бараки из мифа о русском очковтирательстве. Видно, что Шубарт плохо знает не только русскую историю, но и русский народ, ведь он почему-то утверждает, что «по мнению русского, прошлое надо забыть, в таком забвении даже веление жизни». Такое вопиющее беспамятство немецкий философ называет «виталистическим возражением против исторического мышления» (с. 119).

Произвольно развивая свою умозрительную схему противопоставления России и Запада, Шубарт утверждает, что русский живет без норм и жестких правил, склонен к анархии, беззаботен, безразличен к власти. В русском, якобы, живет непреодолимая страсть к разрушению. «Русский разрушает из чистой радости конца. Он разрушает и собственное имущество, если это необходимо, а также порой, если это не необходимо, и это тоже доставляет ему удовольствие» (с.79).

Русская культура, по Шубарту, в своей глубине стремится к тому, чтобы в заключительном акте принести себя в жертву. Русский –– вечный мученик и страдалец. Его постоянно сопровождает никогда не притупляющееся чувство вины, отчего он становится «мастером страданий, даже наслаждаясь ими». Христианское учение о жертвенной любви и конце света Шубарт интерпретирует в духе национальной склонности русских к самопожертвованию, к самосожжению. На эту мысль его, в частности, наводит печально знаменитая цитата из юношеского стихотворения Печерина: « Как сладостно Отчизну ненавидеть и жадно ждать ее уничтожения, видя в этом зарю всемирного возрождения» (с.74).

И вот немецкий философ делает скоропостижный вывод, о том русский вообще «способен пойти до конца, упиваясь мыслью о собственной погибели» (с. 71). Он пишет: «Русский рад видеть погибель, в том числе и свою собственную, она напоминает ему о конце всего существующего» (с. 80). И даже более того: « На него (то есть на русского – Т.П.) давит вина, что он все еще живет в земном мире» (стр. 82).

Этот чудовищный, фантастический, оскорбительный для нас мазохизм Шубарт называет едва ли не главной чертой русского характера, связывая его с « русской пасхальной идеей» (стр. 83). Православная Пасха, Светлое Воскресение Христово для немца не радостный праздник вечно обновляющейся жизни, не торжество Божественного мира и небесных сил над мирской суетой, а какая-то мутная, непреодолимая тоска по смерти, какой-то дикий нигилизм и плохо усвоенный экзистенциализм.

По всему видно, что Шубарт почерпнул свои знания о России не из первоисточников и не из русской истории, а из художественной и философской литературы, из учебников типа «Очерков русской философии» Яковенко (Берлин, 1922). Именно оттуда немецкий исследователь мог позаимствовать столь абстрактные, субъективные и поверхностные размышления.

И все же, даже при таких приблизительных знаниях, Шубарту, благодаря его интуиции и искренней любви к России, удалось увидеть нечто существенное, нечто важное, то, чего мы сами в себе не замечаем, а со стороны бросается в глаза.

Одним из интересных наблюдений Шубарта является открытие удивительного сходства судеб и национальных характеров русских и испанцев. Обе нации сложились в одну эпоху в результате борьбы против нехристиан в 1480 г. Иван III отказался платить дань татарскому хану, а в 1492 г. Фердинанд отвоевал последний оплот мавров в Гранаде и изгнал из страны евреев, чем завершил Реконкисту. Оба народа отстроили могущественные Империи, обе страны противостояли нашествию Наполеона и победили его многонациональную армию. Роковым для обеих наций, по мнению Шуберта, стало наступление прометеевской цивилизации. В XX веке как Россию, так и Испанию, потрясли революции и гражданские войны.

Исторические параллели, общие культурные, расовые и религиозные корни стали причиной формирования близкой по типу «готической души», набожной, склонной к мистике, художественно одаренной, сверхнормативной, анархичной и свободолюбивой.

«Испанская национальная идея родственна русской как никакая другая, – считает Шубарт, – ибо совпадение происходит не только на периферии жизни, но в самом душевном центре. Для испанского, как и для русского сердца, главная мудрость заключается в словах: Todo nada, Dios solo (Бог превыше всего)».

Дон Кихот Сервантеса и князь Мышкин из романа Достоевского «Идиот» – два родственных типа, два литературных героя, сочиненные в духе христианского юродства. Близки по типу и революционеры двух стран, настроенные, как правило, крайне радикально. Viva la muerte испанских анархистов и революционный призыв Герцена vive la mort – это единый крик христианско-социалистического апокалипсиса.

Историческая миссия русских и испанцев, по Шубарту, заключается в том, чтобы «вернуть миру утраченную душу». «Когда они искупят свой грех – они поднимутся в новом эоне до нового величия и воскресят веру в преимущества духа – над силой, души – над вещью» (с. 269).

Русские, по мнению Шубарта, вообще, призваны обновить мир, очистить его от скверны и дать пример качественно иной, отличной от прометеевской цивилизации. Автор «Европы и души Востока» пророчит о грядущем русском философском синтезе, который будет «новым, углубленным, всеобъемлющим утверждением системы свободы». «Последнее слово русской культуры будет как раз новым словом о человеческой свободе» (с. 77).

«Русскость, – продолжает Шубарт, – борется за преодоление прометеевской культуры на русской почве, но придет время, когда она перешагнет границы своей страны, чтоб атаковать западный дух на его родине. От такого хода событий зависит судьба человечества: Европа была несчастьем для России, так пусть Россия будет счастьем для Европы!» (с. 284).

Продвижение России на Запад, по мнению немецкого мыслителя, приведет к тому, что «европеец будет все больше приближаться к русско-восточному человеку». Наступление Азии неизбежно, ибо Россия, в силу геополитических причин, решит исторический спор Запада и Востока в пользу Азии. Новый человеческий тип, всечеловек, носитель идеалов духовной эпохи, нового солидаризма, не будет русским в старом смысле этого слова. «Россия – не сегодняшняя, а грядущая – есть то бодрящее вино, которое способно оживить обессилившую жизнь современного человечества» (с. 307).

«Русских надо отвоевать для мирской жизни, примирить их с миром так, чтобы они больше не желали его конца. А европейцев надо отдалить от мира, чтобы они не потерялись целиком в мелочах приходящего» (с. 306). Вот в каком смысле Достоевский требовал, чтобы «каждый житель Земли прежде всего стал русским» (с. 308).

Против такого рода мессионизма выступал известный русский философ И.А.Ильин, которому принадлежит развернутый отклик на книгу Шубарта под названием «О национальном призвании России». (Он был опубликован в эмиграции в 1940-е гг. и перепечатан в приложении к рецензируемому мной изданию Шубарта.) Ильин считал, что Россия должна жить не для других народов, а для себя. « Мы призваны быть, а не слыть, быть, а не учительствовать». «Нам надо идти вглубь, в себя и вверх, к Богу, а не во все стороны, к другим народам, чтобы спасать их». В то время, как мы пророчествуем, поучаем другие народы, критикуем Запад, а другие страны идут вперед, развивают и углубляют свои собственные традиции, осваивают новые знания, прогрессируют в области экономики и техники. Нам кажется, что мы выступаем в роли учителя, а на деле в истории неоднократно случалось противоположное. « Запад, – пишет Ильин, – бил нас нашей отсталостью, а мы считали, что наша отсталость – есть нечто правоверное, православное и священно обязательное» (с. 399).

В случае с Шубартом произошло нечто аналогичное. Он, подобно другим западным русологам, «о нас, о России, о ее народе, о ее судьбе судит и за нас и без нас решает» (с. 368). Такова оценка И.А. Ильина.

В другом приложении – философском очерке М.В. Назарова «Смысл истории» – дается богословская интерпретация круга проблем, поднятых Вальтером Шубартом. Назаров в основном разделяет мессианский пафос немецкого философа и не во всем согласен с Ильиным. Назарову, также как и Шубарту, близок идеал Царства Божьего, почерпнутый из одного евангелического источника. Царство Божие, по убеждению Назарова, и есть цель истории. Русский издатель Шубарта считает, что в условиях тотального кризиса западной цивилизации, который на языке Православия называется апостасией (отпадением от Бога), именно Россия с ее богатыми духовными традициями, с ее сердечностью и всемирной отзывчивостью способна поставить преграду Антихристу, тайным силам, стоящим за «новым мировым порядком». Хорошо, если в этой борьбе русские обретут союзников в лице немцев, таких, которые, подобно Шубарту, любят Россию.

Итак, я достаточно подробно и объективно изложил основное содержание книги «Европа и душа Востока». Теперь мне остается лишь высказать несколько собственных замечаний.

Философско-литературное исследование Вальтера Шубарта, при всех его противоречиях, неточностях и явных ошибках, в целом представляет большой интерес для русского читателя. Особенно ценно оно для тех, кто занимается русским миром и сравнительной культурологией. Когда я читал Шубарта, меня не покидало чувство, будто я мысленно повторил основные этапы собственных поисков (революционный романтизм, ницшеанство, прометеизм, увлечение русской литературой и немецкой классической философией, отстаивание идеала соборности и даже специальные исследования русско-испанских связей). Здесь сокрыта какая-то загадка русской Судьбы, какая-то мистическая тайна.

Достаточно высокая оценка книги Шубарта не означает, что я с ним во всем согласен. Отнюдь. Есть в «Европе и душе Востока» вещи, которые я готов оспорить и опровергнуть.

Шубарт рассуждает о русской душе, о национальном характере других наций, как о неких отвлеченных идеях, об абстракциях. Однако в действительности нет абстрактного русского, как не существует абстрактного немца, француза, испанца. Есть конкретные люди, живущие в конкретной эпохе, с конкретными именами и взглядами, которые, между прочим, со временем меняются. Одно дело – православный монах Преподобный Сергий Радонежский, другое дело – ученый и литератор Михайло Ломоносов, третье – бунтарь Бакунин, четвертое – космонавт Гагарин. Все они – русские из русских, и все – разные.

Более или менее определенное единство существует в рамках какой-либо одной религиозной традиции или идеологии, например, в Православии или в большевизме. Но и внутри них существует большой разброс мнений, точек зрения, направлений. То же самое можно сказать о таком ключевом для Вальтера Шубарта понятии, как «Восток». Россия по отношению к Германии – это, конечно, Восток. Но по отношению к Китаю и Средней Азии, Россия – Запад. Русские, по своим расовым и религиозным истокам, – европейцы. Наша Империя распространялась с северо-запада на юго-восток, но от этого мы не стали азиатами, мусульманами, «восточниками» и не перестали быть христианами, белыми колонизаторами.

Шубарт рассматривает Россию не как объемный, многообразный мир с бесконечным множеством пересекающихся пространств, а как плоскость. Он называет наше Отечество «Восточным континентом», а нас – «сыновьями степей». Географический детерминизм – вообще одно из наиболее слабых мест Шубарта. Ему кажется, что ландшафт едва ли не целиком определяет судьбу той или иной нации. В действительности это не так. Хорошая кровь (порода, генетика), техника и государственная система могут переделать плохой ландшафт, и наоборот.

Наконец, еще одно серьезное замечание. В книге Вальтера Шубарта, посвященной преимущественно критике Запада, нет ни одного обстоятельного размышления о США – абсолютном лидере современного западного мира (автор лишь вскользь упоминает о Новом Свете). «Европа и душа Востока» писалась в 1930-е гг., когда открытая американская экспансия обосновывалась доктриной Монро и относилась преимущественно к западному полушарию. Однако после 1914 года присутствие американцев стало весьма ощутимо и на «Старом континенте». Американцы фактически участвовали в послевоенном разделе сфер влияния в Европе. Как Шубарт не заметил этого – не понятно.

С тех пор глобальное соотношение сил менялось еще дважды: в 1941-45 гг. и после 1991 года. Нет больше Третьего Райха и нет больше СССР. Мы живем в эпоху технократической, постиндустриальной цивилизации, в эпоху наступления «нового мирового порядка» и «войн нового поколения». В этих качественно иных условиях многие из пророчеств Шубарта и его современников воспринимаются как явно несбывшиеся или сильно преувеличенные.

Поэтому, подводя общий итог, заметим, что к любой книге, в том числе «Европе и душе Востока» Вальтера Шубарта, следует относиться как к авторскому сочинению, а не как к своду канонических откровений и пророчеств. С советами со стороны всегда надо быть осторожнее, и лучше не поддаваться гипнозу, от кого бы он не исходил – от друзей или врагов.

Будем полагаться, прежде всего, на самих себя, слушать свой ум, свое сердце и свою душу. Будем сами свободно и разумно творить свою собственную Судьбу.

Павел Тулаев