Только самое важное николай семенович лесков. Лесков


Николай Семёнович Лесков

Лескова русские люди признают самым русским из русских писателей и который всех глубже и шире знал русский народ таким, каков он есть.

Д. П. Святополк-Мирский (1926)

В его духовном формировании немалую роль сыграла украинская культура, которая стала ему близка за восемь лет киевской жизни в юные годы, и английская, которую он освоил благодаря многолетнему тесному общению со старшим свойственником А. Скоттом.

Биография

Детство и юность

Николай Лесков родился 4 февраля 1831 года в селе Горохово Орловского уезда. Отец - выходец из духовной среды, позднее поступивший на службу в Орловскую уголовную палату, где дослужился до чинов, дававших право на потомственное дворянство. Мать - дочь обедневшего московского дворянина.

Раннее детство Н.С. Лескова прошло в Орле. После 1839 года семья переехала в село Панино неподалёку от города Кромы. Здесь, как вспоминал будущий писатель, и началось его познание народа.

В августе 1841 года в возрасте десяти лет Николай поступил в первый класс Орловской губернской гимназии, где учился плохо: через пять лет он получил свидетельство об окончании лишь двух классов. Судя по всему, причиной этому послужили отсутствие должного надзора и отвращение к заучиванию. Лесков обладал жаждой познания и обладал ярким темпераментом.

В 1847 году он занял должность канцелярского советника в палату уголовного суда, где трудился его отец.

В 1949 отец умер от холеры, после чего Лесков перевелся в палату в Киеве к дяде Алферьеву. До 1857 посещал лекции в вольном порядке в университете, изучал языки, религии, секты.

Женился Лесков в 1853 году на дочери коммерсанта Ольге Смирновой.

Карьера

С 1857 года Лесков работал в компании родственника в сфере сельского хозяйства и промышленности. У него часто были деловые поездки в Россию, поэтому он вникал в характер и быт жителей

В 1860 году в связи прекращением существования компании, в которой трудился, Николай вернулся в Киев. Там он начал заниматься литературой и журналистикой. Через 6 месяцев Николай переехал в Санкт-Петербург, остановившись у Вернадского.

Творчество

Только в 28 лет начал печататься. Но первый блин был комом: после его указаний на коррупцию, он сам же и потерял работу (его обвинили во взяточничестве).

Карьера Лескова как писателя началась в 1863. Кроме писание рассказов он также занимался и драматургией.

В 1865 году Лесков, будучи женатым (жена страдала психическим расстройством) начал сожительствовать с Бубновой Екатериной, которая родила ему сына.

Раннее творчество писателя можно отнести скорее к нигилистическому стилю, а под закат жизни Лесков перешел в остросатирический жанр, который не понравился публике цинизмом и прямотой.

Скончался Николай Лесков 5 марта 1895 года от приступа астмы, которой страдал последние пять лет жизни.

Книги автора:

Николай Семенович Лесков (1831-1895) - русский писатель.

Лесков Николай Семенович

Николай Семенович Лесков (1831-1895) Биография

Николай Семенович Лесков родился 16 (4) февраля 1831 года в селе Горохово Орловской губернии.

Отец Лескова, Семен Дмитриевич, работал чиновником уголовной палаты, заслужил потомственное дворянство, хотя происходил из духовного сословия.

Мать Лескова, Марья Петровна, в девичестве Алферьева, была дворянкой.

Детские годы Николая Лескова прошли в Орле и в принадлежащих родителям имениях Орловской губернии. Несколько лет Лесков проводит в доме Страховых, богатых родственников со стороны матери, куда отдан из-за нехватки у родителей средств на домашнее обучение сына. У Страховых для воспитания детей наняты русский, немецкий учителя, француженка. Лесков учится вместе с двоюродными братьями и сестрами, причем намного превосходит их в способностях. Это стало причиной отправки его обратно к родителям.

1841 – 1846 годы – Лесков учится в гимназии в Орле, но из-за смерти отца полный курс обучения не проходит.

1847 год – Николай Лесков устраивается мелким служащим в Орловскую палату уголовного суда. Впечатления от работы здесь позже лягут в основу многих произведений писателя, в частности, рассказа «Погасшее дело».

1849 год – Лесков оставляет службу и уезжает в Киев по приглашению дяди о материнской линии, профессора и практикующего терапевта С.П. Алферьева. В Киеве устраивается помощником столоначальника рекрутского стола ревизского отделения Киевской казенной палаты.

1849 – 1857 годы – в Киеве Лесков начинает посещать лекции в университете (вольнослушателем), изучает польский язык, славянскую культуру. Интересуется религией, причем общается как с православными христианами, так и со старообрядцами и сектантами.

1850 год - Лесков женится на дочери киевского коммерсанта. Женитьба была скоропалительной, родственники ее не одобряли. Тем не менее, свадьба состоялась.

Карьера Николая Лескова в «киевские» годы складывается следующим образом: в 1853 году из помощника столоначальника он произведен в коллежские регистраторы, затем – в столоначальники. В 1856 году Лесков становится губернским секретарем.

1857 – 1860 годы – Лесков работает в частной фирме «Шкотт и Вилькинс», которая занимается переселением крестьян в новые земли. Все эти годы проводит в деловых поездках по России.

Этот же период – первенец Лесковых, названный Митей, умирает во младенчестве. Это надламывает отношения и так не очень близких друг другу супругов.

1860 год – начало публицистической деятельности Николая Лескова. Он сотрудничает с петербургской и киевской прессой, пишет небольшие заметки и очерки. В этом же году устраивается в полицию, но из-за статьи, обличающей произвол полицейских врачей, вынужден уволиться.

1861 год – переезд семьи Лесковых из Киева в Петербург. Николай Семенович продолжает сотрудничество с газетами, начинает писать для «Отечественных записок», «Русской речи», «Северной пчелы». К этому же году относится первая крупная публикация Лескова – «Очерки винокуренной промышленности».

1862 год – поездка за границу в качестве корреспондента газеты «Северная пчела». Лесков посещает Запанную Украину, Польшу, Чехию, Францию.

1863 год – официальное начало писательской карьеры Николая Семеновича Лескова. Он публикует свои повести «Житие одной бабы», «Овцебык», работает над романом «Некуда». Из-за этого неоднозначного романа, отрицающего модные в то время, революционные нигилистические идеи, от Лескова отворачиваются многие литераторы, в частности издатели «Отечественных записок». Писатель публикуется в «Русском вестнике», подписываясь псевдонимом М.Стебницкий.

1865 год – написана «Леди Макбет Мценского уезда».

1866 год – рождение сына Андрея. В 1930 – 1940-х годах именно он впервые составит жизнеописание отца.

1867 год – Лесков обращается к драме, в этом году на сцене Александринского театра ставится его пьеса «Расточитель».

1870 – 1871 годы – работа над вторым, столь же «антинигилистическим», как и «Некуда», романом «На ножах». Произведение влечет за собой уже политические обвинения автора.

1873 год – выходят повести Николая Лескова «Очарованный странник» и «Запечатленный ангел». Постепенно у писателя портятся отношения и с «Русским вестником». Происходит разрыв, и семье Лескова угрожает безденежье.

1874 – 1883 годы – Лесков работает в особом отделе Ученого комитета Министерства народного просвещения по «рассмотрению книг, издаваемых для народа». Это приносит малый, но все-таки доход.

1875 год – вторая поездка за границу. Лесков окончательно разочаровывается в своих религиозных увлечениях. По возвращении пишет ряд анекдотичных, а иногда и сатирических очерков про священнослужителей («Мелочи архиерейской жизни», «Епархиальный суд», «Синодальные персоны» и др.).

1877 год – императрица Мария Александровна положительно отзывается о романе Николая Лескова «Соборяне». Автору сразу же удается устроиться членом учебного отдела министерства государственных имуществ.

1881 год – написано одно из самых знаменитых произведений Лескова «Левша (Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе)».

1883 год – окончательное увольнение с государственной службы. Отставку Лесков принимает с радостью.

1887 год – Николай Семенович Лесков знакомится с Л.Н. Толстым, оказавшим огромное влияние на позднее творчество писателя. По собственному выражению, Лесков «почуяв его (Толстого) огромную силу, бросил свою плошку и пошел за его фонарем».

В своих последних произведениях Лесков критикует всю политическую систему Российской империи. Все время, начиная с разрыва с журналом «Русский вестник», Лесков вынужден печататься в специализированных и малотиражных, иногда провинциальных листках, газетах и журналах. Из крупных изданий его произведения берут только «Исторический вестник», «Русская мысль», «Неделя», в 1890-е – «Вестник Европы». Далеко не каждое произведение он подписывает своим именем, но и постоянный псевдоним у писателя отсутствует. Наиболее известны его псевдонимы В. Пересветов, Николай Понукалов, свящ. Петр Касторский, Псаломщик, Человек из толпы, Любитель часов.

5 марта (21 февраля) 1895 года – Николай Семенович Лесков умирает в Петербурге. Причиной смерти становится приступ астмы, которая мучает писателя последние 5 лет его жизни. Похоронен на Волковском кладбище

Лесков Николай Семенович (1831- 1895)

Художник слова, который, по справедливому утверждению М. Горького, «вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров».

Чрезвычайно разнообразное по проблематике, творчество Лескова имело особую направленность, отвечавшую существенным интересам его эпохи и в известной мере предвосхитившую искания русской литературы начала XX в. Самобытный талант писателя был обращен к познанию глубин русской национальной жизни, постигаемой им во всей пестроте ее социального состава, на самых разных уровнях ее развития. Испытующему взгляду Лескова русская жизнь открывалась и в ее корневой основе, и в ее нарастающей раздробленности, в ее вековой неподвижности и драматизме назревающих исторических перемен.

Эта свойственная писателю широта охвата русской действительности определила особое качество художественного обобщения, присущее его творчеству. По меткому замечанию М. Горького, о ком бы ни писал Лесков Николай Семенович - о мужике, помещике, нигилисте, он всегда размышлял «о русском человеке, о человеке данной страны... и в каждом рассказе Лескова вы чувствуете, что его основная дума - дума не о судьбе лица, а о судьбе России».

Стремясь схватить «то неуловимое, что называется душой народа», Лесков Николай Семенович охотнее всего пишет о простых, «обойденных» вниманием литературы людях захолустной России. Проявляя предпочтительный интерес к «низовой» жизни, он выступает как сын своего времени - переломной эпохи 60-х годов. В эту кризисную пору, в канун и в годы проведения крестьянской реформы, с особой очевидностью обнаружился разрыв между умонастроениями передовой части русского образованного общества и самосознанием народа, представлявшим еще великую загадку для освободительной мысли.

Бурный рост общественного самосознания сообщает новую актуальность постановке в искусстве национально-исторических проблем. Наиболее многостороннее раскрытие они получают, пожалуй, именно в творчестве Лескова.



Детство и ранняя молодость Лескова прошли на Орловщине. Глубокую привязанность к этому краю он сохранил на всю жизнь. В силу ряда причин Лескову не удалось получить систематического образования. Он рано начал чиновничью службу и вел ее сначала в уголовной палате орловского суда, а затем, после переезда в Киев, в рекрутском присутствии.

В 1857 г. Лесков Николай Семенович вступает в коммерческую компанию своего дальнего родственника англичанина А. Я. Шкотта. Новая хозяйственная деятельность, частые и дальние разъезды по России еще более расширили его кругозор, познакомили с новыми сторонами народного быта. В начале 60-х годов он вошел в литературу уже сложившимся человеком, хорошо знавшим русскую жизнь, имеющим свое представление о ее общем состоянии и путях ее развития.

Сам Лесков Николай Семенович весьма дорожил своим жизненным опытом и нередко впоследствии противопоставлял его книжному, отвлеченному знанию. «Простонародный быт я знал до мельчайших подробностей... Народ просто надо знать, как самую свою жизнь, не штудируя ее, а живучи ею».

Захваченный «очистительным» духом эпохи 60-х годов, Лесков Николай Семенович предпринимает попытку активного вмешательства в нестройный ход русской жизни. Он посылает свои корреспонденции в киевскую, а затем и в столичные газеты. Написанные с большим гражданским темпераментом, его заметки и статьи вызывают общественный резонанс. Так начинается многолетняя литературная работа Лескова, которая всегда представлялась писателю одной из наиболее действенных форм общественного служения.

В отличие от идеологов «Современника» Лесков Николай Семенович воспринимал идею революционного переустройства русской жизни не в ее далекой исторической перспективе, которая открывалась с высоты передовой теоретической мысли, а в ее отношении прежде всего к современной ему действительности, в которой еще были очень сильны пережитки «духовного крепостничества».

Писатель был убежден в том, что в силу вековой отсталости русской жизни, невыработанности форм общественной инициативы, засилья в психике людей меркантильно-эгоистических интересов революция в России, если она и произойдет, не принесет благих перемен, а выльется в стихийный разрушительный бунт.

С этих позиций Лесков-публицист вступает в 1862 г. в открытую полемику с представителями революционно-демократической мысли, которых он называл «теоретиками». Несмотря на сделанные ему в передовой печати предупреждения, Лесков со всей присущей ему «чрезмерностью» в обличениях продолжает эту полемику в романах «Некуда» (1864) и «На ножах» (1870-1871), сыгравших роковую роль в его дальнейшей писательской судьбе.

В первом из этих романов автор высказывает скептический взгляд на судьбы освободительного движения в России. С сочувствием изобразив молодых людей, страдающих от «тесноты» и «духоты» русской жизни, мечтающих о новом, гуманистическом строе жизненных отношений (Лиза Бахирева, Райнер, Помада), Лесков в то же время говорит, что этим крайне немногочисленным «чистым нигилистам» не на кого опереться в их социальных поисках. Каждому из них грозит неминуемая гибель.

Гротескно-памфлетное изображение кружков оппозиционно настроенной молодежи, прозрачная прототипичность ряда отрицательных персонажей - все это вызвало шквал самых резких критических отзывов. За автором «Некуда» на долгие годы укрепилась репутация реакционного писателя.

В свете исторической дистанции сегодня очевидно, что концепция русского нигилизма в «Некуда» существенно отличается от той, которая содержалась в откровенно реакционных «антинигилистических» романах В. П. Клюшникова, В. В. Крестовского, Б. М. Маркевича и др. В отличие от этих писателей Лесков Николай Семенович вовсе не пытался представить современное ему освободительное движение лишенным исторических корней (в частности, всецело инспирированным польскими заговорщиками).

В его изображении «нигилизм» - порождение самой русской жизни, которая с трудом выходила из состояния «мертвенной неподвижности» и «немотства». Поэтому в числе поборников новых идей в «Некуда» оказываются люди с чуткими сердцами, бессребреники, романтики-идеалисты, открывавшие собой галерею лесковских «праведников».

Оказавшись в разрыве с передовой журналистикой, Лесков вынужден помещать свои новые произведения в «Русском вестнике» Каткова. В этом журнале, возглавившем поход против «нигилистов», он печатает роман «На ножах», крайне тенденциозное произведение, в котором, по отзыву Достоевского, «нигилисты искажены до бездельничества». Полемическая запальчивость в той или иной степени ощутима и в ряде других произведений Лескова, опубликованных в конце 60-х - начале 70-х годов: в повести «Загадочный человек» (1870), сатирической хронике «Смех и горе» (1871), исторической хронике «Соборяне» (1872).

Однако сближение Лескова с охранительным, консервативным лагерем не могло быть долговременным. Писателю, в мировоззрении которого были глубоки и сильны демократические пристрастия, в журнале Каткова претил пронизывающий его дух аристократической кастовости, идеализации дворянства, англомании, пренебрежительности к русской народной жизни.

Во время печатания в «Русском вестнике» исторической хроники Лескова «Захудалый род» (1875), повествующей о процессе духовного и нравственного оскудения именитой дворянской семьи, писатель прерывает печатание хроники и уходит из катковского журнала. «Мы разошлись (на взгляде на дворянство), и я не стал дописывать роман», - скажет он потом, подчеркивая принципиальный характер своего поступка.

Несколько раньше «Захудалого рода» в том же хроникальном жанре Лесков Николай Семенович создает такие произведения, как «Старые годы в селе Плодомасове» (1869) и «Соборяне». Это важный этап художественных исканий писателя. Отталкиваясь от устаревшего, на его взгляд, канонического образца романа с любовной интригой, он разрабатывает оригинальный жанр романа-хроники, в основе которого лежат социально-этические коллизии.

Писатель считал, что хроникальный жанр позволяет изображать жизнь человека так, как она идет, - «лентою», «развивающейся хартией», дает возможность не заботиться о закругленности фабулы и не сосредоточивать повествование вокруг главного центра. Наиболее значительное произведение Лескова в новом жанре - «Соборяне».

Наблюдая за ходом русской пореформенной жизни, Лесков Николай Семенович все более и более разочаровывается в возможности ее обновления. Под влиянием гнетущих впечатлений от действительности, которая его «волнует и злит», писатель переживает острый идеологический кризис.

Опасаясь редакторского произвола, не желая связывать себя с какими-либо «направленскими» изданиями, писатель настойчиво ищет возможности нелитературного заработка. В 1874 г. Лесков Николай Семенович поступает на службу в министерство народного просвещения, однако и она заканчивается разладом. В 1883 г. его отчисляют «без прощения».

Все более отчуждаясь от официальной России с ее политическим ретроградством, «пошлым пяченьем назад», Лесков Николай Семенович воспринимает свое увольнение как проявление этого общего процесса. В его творчестве с середины 70-х годов ощутимо нарастают сатирические тенденции. «А писать хотелось бы смешное, - заметит он в позднем письме к Л. Н. Толстому (23 июля 1893 г.), - чтобы представить современную пошлость и самодовольство».

Лесков Николай Семенович резко ополчается против «задухи» современной ему русской жизни («Инженеры-бессребреники», 1887), против церкви, утратившей, по его убеждению, живой дух веры («Мелочи архиерейской жизни», 1878), против разного рода апологетов русской отсталости («Загон», 1893). С желчной язвительностью создает он сатирические образы ретивых и уверенных в полной безнаказанности своих действий охранителей, служащих жандармского сыска, достигших верха искусства в инсинуациях, направленных против неугодных им людей («Административная грация», 1893); «Заячий ремиз», 1894), которые в силу своей исключительной социальной остроты смогли быть опубликованы только после 1917 г.

На протяжении 80-х годов обостряется критическое отношение Лескова к институту государства и ко всем, кто официально представляет его интересы. Высказанные еще в хронике «Захудалый род» идеи о принципиальной несовместимости высших этических принципов и тех норм и законов поведения, которые предписываются человеку в уставном порядке, получают развитие в ряде поздних сочинений Лескова.

Одно из самых ярких из них - известный рассказ «Человек на часах» (1887). Услышав на своем посту близ Зимнего дворца отчаянные крики погибающего в невской полынье человека, измаявшийся душой рядовой Постников в конце концов покидает пост и спешит на помощь утопающему.

Однако с точки зрения государственного порядка его благородный поступок - не подвиг человеколюбия («доброходства»), а тяжкое служебное преступление, которое неизбежно влечет за собой суровую кару. Рассказ пронизан горькой авторской иронией. В действиях вышестоящих лиц открывается нечто общее, обусловленное их внешним статусом и отчуждающее их от мира естественных человеческих связей.

В отличие от часового каждый из них, будучи звеном единого государственного механизма, в значительной степени уже заглушил в себе всё человеческое и подчинил свое поведение тому, чего требует от него его официальное положение, интерес карьеры, логика сиюминутной конъюнктуры.

Преодолевая опасность бесплодного скептицизма, Лесков Николай Семенович продолжает настойчивые поиски положительных типов, сопрягая с ними свою веру в будущее России. Он пишет цикл рассказов о «праведниках», воплощающих своею жизнью народные представления о нравственности. Верные своим идеалам, эти люди и в самых неблагоприятных обстоятельствах способны сохранять независимость характера, творить добро.

Позиция писателя активна: он стремится укрепить своих читателей в «постоянстве верности добрым идеям», побудить их к мужественному сопротивлению разлагающему влиянию окружающей среды. «Характеры идут, характеры зреют» - эта обнадеживающая нота звучит даже в одном из наиболее мрачных по своему тону поздних рассказов Лескова «Зимний день» (1894), в котором обличается дух «гадостности», бесстыдного цинизма, проникающий во все сферы общества.

В последние годы жизни Лесков Николай Семенович оказывается гораздо ближе к тому общественному лагерю, с которым он так резко враждовал в начале своего писательского пути. Досадуя на отсутствие «руководящей критики», он с уважением вспоминает высокое подвижничество Белинского и Добролюбова. Не раз сочувственно цитирует в письмах и художественных произведениях Салтыкова-Щедрина.

В 1895 г. Лесков Николай Семенович умирает от болезни сердца. Причиной ее сам он считал те волнения, которые пришлось испытать при выходе первого собрания сочинений, когда был арестован том, в котором печатались «Мелочи архиерейской жизни». «Думаю и верю, что „весь я не умру“», - писал Лесков Николай Семенович незадолго до своей смерти. «Лесков Николай Семенович - писатель будущего», - говорил Л. Толстой.

При всей очевидности резкого идеологического расхождения Лескова с революционными демократами в общественно-литературном самоопределении писателя в начале 60-х годов был своего рода парадокс, который заслуживает самого пристального внимания. Критикуя «теоретиков-нетерпеливцев» с позиций «стихийного» демократизма, Лесков Николай Семенович обращается к многостороннему и углубленному изучению народной жизни, на необходимости которого последовательнее всего настаивала именно революционно-демократическая критика.

Первые очерки и повести Лескова («Житие одной бабы», 1863; «Леди Макбет Мценского уезда», 1865; «Воительница», 1866) непосредственно подхватывают традицию русской литературы 40-х годов, прежде всего «Записок охотника» Тургенева и повести Григоровича «Антон Горемыка», которые Лесков Николай Семенович любил и порой полемически противопоставлял более поздним произведениям народнической беллетристики. Подобно Тургеневу, он проявляет особый интерес к ярким, талантливым натурам, отмеченным печатью артистизма. В то же время Лесков Николай Семенович значительно расширяет круг своих наблюдений.

Его взгляд останавливается не только на тех, кто воплощает лучшие порывы к красоте и свету, но и на тех, кто в силу тех или иных причин оказывается бессилен сбросить с себя путы «духовного крепостничества». Лескова-художника все более влекут к себе сложные, противоречивые характеры, таящие в себе немало загадочного и неожиданного. Расширяя сферу действительности, подлежащей художественному исследованию, он смело вводит в свое повествование реалии грубого простонародного быта, изображает его таким, каков он есть, во всем кричащем его неблагообразии.

Произведения Лескова, посвященные талантливым русским людям («Запечатленный ангел», «Левша», «Тупейный художник»), отличаются гуманистической направленностью. Из них явствует, что понятие «артистизм» сопряжено у Лескова не только с природной одаренностью человека, но с пробуждением его души, с крепостью характера. Истинный художник, в представлении писателя, - это человек, одолевший в себе «зверя», примитивный эгоизм своего «я».

Одной из важных особенностей поэтики Лескова-сатирика является подвижность художественных акцентов при обрисовке лиц и событий, подрывающая обычную иерархию главного и второстепенного и подчас кардинально преобразующая общий смысл изображаемого. Благодаря компрометирующим деталям, побуждающим читателя иначе взглянуть на вещи, чем это делает простодушный повествователь, слово у Лескова сплошь и рядом становится «коварным», лукавым, двуголосым. Эти живые переливы тональности повествования особенно значительны в поздних рассказах писателя, в частности в тех, где речь идет о видных русских владыках.

За импозантностью облика этих отцов церкви, важной медлительностью движений, невозмутимой ровностью голоса («тихоструй»!) неожиданно обнаруживаются непозволительные для духовного пастыря равнодушие к добру и злу, притупленность этического инстинкта, спекуляция высокими евангельскими речениями («Инженеры-бессребреники», «Человек на часах»). Сам Лесков Николай Семенович ценил эту присущую многим его произведениям «тихую язвительность», которую не всегда улавливала современная ему критика.

«Коварная» манера Лескова-сатирика таила в себе большие возможности в обличении русской действительности. Однако отрицание в его сатире обычно не принимает категорических и абсолютных форм. Не случайно сам писатель говорил о ее «незлобивости», а однажды повторил то парадоксальное определение, которое дал ей в ту пору, когда печаталась сатирическая хроника «Смех и горе» - «добрая сатира», писал Горький.

Очевидно, этот особый тон сатиры Лескова связан с характером его общего мировоззрения, родственного народному ощущению. Современный ему мир русской жизни писатель воспринимает не столько в раздирающих его социально-исторических противоречиях, сколько в его целостности. Он не перестает слышать в ней отголоски родового единства, восходящего к эпохе «твердых» былинных и сказочных времен.

С верой писателя в преодолимость нарастающего отчуждения, раздробленности жизни связана и излюбленная форма его повествования, предполагающая живую обращенность к другому человеку. Именно в искусстве сказа в наибольшей степени проявилась народная основа творческого дара писателя, сумевшего, подобно Некрасову, как бы изнутри раскрыть многообразные характеры русских людей. В искусном плетении «нервного кружева разговорной речи» Лесков, по убеждению Горького, не имеет равного себе.

Сам Лесков Николай Семенович придавал большое значение «постановке голоса» у писателя. «Человек живет словами, и надо знать, в какие моменты своей психологической жизни у кого из нас какие найдутся слова», - говорил он. Яркой выразительности речи своих героев Лесков Николай Семенович добивался целенаправленно, по его собственному признанию, она давалась ему ценой «огромного труда».

Колоритный язык своих книг он собирал «много лет по словечкам, по пословицам и отдельным выражениям, схваченным на лету, в толпе на барках, в рекрутских присутствиях и монастырях», заимствовал его также из любовно собираемых им старинных книг, летописей, сочинений раскольников, усваивал его из общения с различными людьми.

Влюбленный в живое народное слово, Лесков Николай Семенович артистически обыгрывает его в своих произведениях и в то же время охотно сочиняет новые слова, переосмысляя иностранные в духе и стиле «народной этимологии». Насыщенность его сочинений неологизмами и непривычными разговорными речениями так велика, что порой она вызывала нарекания со стороны современников, которые находили ее избыточной и «чрезмерной».

Творчество Лескова, сумевшего по-своему глубоко осознать противоречия современной ему русской жизни, проникнуть в особенности национального характера, живо запечатлеть черты духовной красоты народа, открыло новые перспективы перед русской литературой. Новую актуальность оно приобрело в период революционного сдвига русской жизни, повклекшего за собой активное участие в исторических свершениях самых широких народных масс.

В эту пору М. Горький, К. Федин, Вс. Иванов и другие писатели, стоящие у истоков советской литературы, с большой заинтересованностью обращаются к изучению лесковского творчества и признают свою преемственную связь с ним.

Биография и темы творчества Николая Лескова


Введение


Николай Семёнович Лесков (4 (16 <#"justify">Биография


Родился 4 февраля (16 н.с.) в селе Горохове Орловской губернии в семье чиновника уголовной палаты, происходившего из духовного сословия. Детские годы прошли в поместье родственников Страховых, затем в Орле. После выхода в отставку отец Лескова занялся сельским хозяйством в приобретенном им хуторе Панине Кромского уезда. В орловской глуши будущий писатель многое смог увидеть и узнать, что потом дало ему право сказать: "Я не изучал народ по разговорам с петербургскими извозчиками... я вырос в народе... я с народом был свой человек... я был этим людям ближе всех поповичей..." В 1841 - 1846 Лесков учился в Орловской гимназии, которую не удалось окончить: на шестнадцатом году он потерял отца, а имущество семьи погибло при пожаре. Лесков поступил на службу в Орловскую уголовную палату суда, давшую ему хороший материал для будущих произведений.

В 1849 при поддержке дяди, киевского профессора С.Алферьева, Лесков был переведен в Киев чиновником казенной палаты. В доме дяди, брата матери, профессора медицины, под влиянием прогрессивных университетских профессоров пробудился горячий интерес Лескова к Герцену, к великому поэту Украины Тарасу Шевченко, к украинской культуре, он увлекся старинной живописью и архитектурой Киева, став в дальнейшем выдающимся знатоком древнего русского искусства.

В 1857 Лесков вышел в отставку и поступил на частную службу в крупную торговую компанию, которая занималась переселением крестьян на новые земли и по делам которой изъездил почти всю Европейскую часть России.

Начало литературной деятельности Лескова относится к 1860, когда впервые выступил как прогрессивный публицист. В январе 1861 Лесков поселяется в Петербурге с желанием посвятить себя литературной и журналистской деятельности. Он начал печататься в "Отечественных записках".

В русскую литературу Лесков пришел, имея больтой запас наблюдений над русской жизнью, с искренним сочувствием к народным нуждам, что нашло свое отражение в его рассказах "Погасшее дело" (1862), "Разбойник"; в повестях "Житие одной бабы" (1863), "Леди Макбет Мценского уезда" (1865).

В 1862 в качестве корреспондента газеты "Северная пчела" посетил Польшу, Западную Украину, Чехию. Ему хотелось ознакомиться с бытом, искусством и поэзией западных славян, которым он очень симпатизировал. Поездка закончилась посещением Парижа. Весной 1863 Лесков вернулся в Россию.

Хорошо зная провинцию, ее потребности, человеческие характеры, подробности быта и глубинные идейные течения, Лесков не принимал выкладки "теоретиков", оторванных от русских корней. Об этом он говорит в рассказе "Овцебык" (1863), в романах "Некуда" (1864), "Обойденные" (1865), "На ножах" (1870). В них обозначена тема неподготовленности России к революции и трагической судьбы людей, связавших свою жизнь с надеждой на ее скорое осуществление. Отсюда и разногласия с революционными демократами.

В 1870 - 1880 Лесков многое переоценил; знакомство с Толстым оказывает на него большое влияние. В его творчестве появилась национально-историческая проблематика: роман "Соборяне" (1872), "Захудалый род" (1874). В эти годы написал несколько повестей о художниках: "Островитяне", "Запечатленный ангел".

Талантливость русского человека, доброта и щедрость его души всегда восхищали Лескова, и эта тема нашла свое выражение в рассказах "Левша (Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе)" (1881), "Тупейный художник" (1883), "Человек на часах" (1887).

В наследии Лескова большое место занимают сатира, юмор и ирония: "Отборное зерно", "Бесстыдник", "Пустоплясы" и др. Повесть "Заячий ремиз" была последним крупным произведением писателя.

Умер Лесков в Санкт-Петербурге.


Литературная карьера


Лесков начал печататься сравнительно поздно - на двадцать шестом году жизни, поместив несколько заметок в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (1859-1860), несколько статей в киевских изданиях «Современная медицина», который издавал А. П. Вальтер <#"justify">Псевдонимы Н. С. Лескова


В начале творческой деятельности Лесков писал под псевдонимом <#"justify">Статья о пожарах


В статье по поводу пожаров в журнале «Северная пчела» от 30 мая <#"center">демократ праведник реформатор лесков


«Некуда»


С начала 1862 года <#"justify">Первые повести


В 1863 году <#"justify">«На ножах»


В 1870 году <#"justify">«Соборяне»


Роман «На ножах» явился поворотным пунктом в творчестве писателя. Как отмечал М. Горький <#"justify">«Левша»


Одним из самых ярких образов в галерее лесковских «праведников» стал Левша («Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе», 1881). Впоследствии критики отмечали здесь, с одной стороны, виртуозность воплощения лесковского «сказа», насыщенного игрой слов и оригинальными неологизмами (нередко с насмешливым, сатирическим подтекстом), с другой - многослойность повествования, присутствие двух точек зрения: открытой (принадлежащей простодушному персонажу) и скрытой, авторской, нередко противоположной.

Как отмечал биограф Б. Я. Бухштаб, такое «коварство» проявилось прежде всего в описании действий атамана Платова <#"justify">-1874 годы


Создание галереи ярких положительных персонажей было продолжено писателем в сборнике рассказов, вышедшем под общим названием «Праведники» («Фигура», «Человек на часах», «Несмертельный Голован» и др.) Как отмечали впоследствии критики, лесковских праведников объединяют «прямодушие, бесстрашие, обостренная совестливость, неспособность примириться со злом». <#"justify">Отношение к церкви


На отношении Лескова к церкви сказалось влияние Льва Толстого, с которым он сблизился в конце 1880-х годов. «Я всегда с ним в согласии и на земле нет никого, кто мне был бы дороже его. Меня никогда не смущает то, чего я с ним не могу разделять: мне дорого его общее, так сказать, господствующее настроение его души и страшное проникновение его ума»,- писал Лесков о Толстом в одном из писем В. Г. Черткову.

Возможно, самым заметным антицерковным произведением Лескова стала повесть «Полунощники <#"justify">Библиография


1.Очерки винокуренной промышленности» (1861; статья; опубликована в апреле 1861 года в журнале «Отечественные записки»)

2.«Погасшее дело» (1862; первый рассказ)

.«Из одного дорожного дневника» (1862-1863; сборник публицистических очерков)

.«Русское общество в Париже» (1863; очерк)

.«Житие одной бабы» (1863; повесть)

.«Овцебык» (1863; повесть)

.«Некуда» (1863-1864; «антинигилистический» роман, изображающий быт коммуны, организованной «нигилистами»)

.«Леди Макбет Мценского уезда» (1865; повесть)

.«Обойденные» (1865; повесть; сюжет задуман в противовес повести Н.Г. Чернышевского «Что делать?»)

.«Воительница» (1866, повесть)

.«Островитяне» (1866; повесть о немцах, живших в Санкт-Перебурге)

.«Расточитель» (1867; драма; первая постановка - в 1867 на сцене Александринского театра в Санкт-Петербурге)

.«Котин Доилец и Платонида» (1867; повесть)

.«Старые годы в селе Плодомасове» (1869; повесть)

.«На ножах» (1870-1871; «антинигилистический» роман; впервые напечатан в «Русском Вестнике» в 1870-1871)

.«Загадочный человек» (1870; биографический очерк о швейцарце А.И. Бенни, который приезжал в Санкт-Петербург по поручению А.И. Герцена и какое-то время жил в квартире Лескова)

.«Соборяне» (1872; роман-хроника о духовенстве)

.«Запечатленный ангел» (1873; рассказ об общине раскольников, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Очарованный странник» (1873; первоначальное название - «Черноземный Телемак»; повесть, впоследствии вошедшая в сборник «Праведники»; сам Лесков определял жанр «Очарованного странника» как рассказ)

.«На краю света» (1875-1876; повесть)

.«Железная воля» (1876; рассказ о русском и немецком национальных характерах, основанный на подлинных событиях, произошедших в 1850-1860-х годах, когда Лесков служил в компании «Шкотт и Вилькинс»)

.«На краю света» (1876; рассказ, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Некрещеный поп» (1877; повесть)

.«Владычный суд» (1877; очерк о митрополите Киевском Филарете)

.«Зеркало жизни истинного ученика Христова» (1877; публицистика)

.«Пророчества о Мессии» (1878; публицистика)

.«Мелочи архиерейской жизни» (1878; серия очерков о русском духовенстве; впервые напечатаны в сентябре-ноябре 1878 в газете «Новости»)

.«Однодум» (1879; рассказ, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Указка к книге Нового завета» (1879; публицистика)

.«Шерамур» (1879; рассказ, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Архиерейские объезды» (1879; очерк о православной церкви)

.«Епархиальный суд» (1880; очерк о православной церкви)

.«Кадетский монастырь» (1880; рассказ о директоре кадетского корпуса, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Несмертельный Голован» (1880; рассказ, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»; герой рассказа относится к мещанскому сословию)

.«Святительские тени» (1881; очерк о православной церкви)

.«Изборник отеческих мнений о важности Священного Писания» (1881)

.«Христос в гостях у мужика» (1881; рассказ из цикла «Святочные рассказы»)

.«Синодальные персоны» (1882; очерк о православной церкви)

.«Привидение в Инженерном замке» (1882; рассказ из цикла «Святочные рассказы»)

.«Путешествие с нигилистом» (1882; рассказ из цикла «Святочные рассказы»)

.«Зверь» (1883; рассказ из цикла «Святочные рассказы»)

.«Печерские антики» (1883; цикл очерков)

.«Тупейный художник» (1883; рассказ о крепостном «художнике-парикмахере»)

.«Левша» (1883; сказ, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Александрит» (1885; рассказ из цикла «Рассказы кстати»)

.«Старый гений» (1884; рассказ из цикла «Святочные рассказы»)

.«Пугало» (1885; рассказ из цикла «Святочные рассказы»)

.«Интересные мужчины» (1885; рассказ из цикла «Рассказы кстати»)

.«Старинные психопаты» (1885; рассказ из цикла «Рассказы кстати»)

.«Сказание о Феодоре-христианине и его друге Абраме-жидовине» (1886)

.«Инженеры-бессребреники» (1887; рассказ, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Скоморох Памфалон» (1887; первоначальное заглавие «Боголюбезный скоморох» не было пропущено цензурой)

.«Человек на часах» (1887; рассказ о солдате, впоследствии вошедший в сборник «Праведники»)

.«Лев старца Герасима» (1888)

.«Умершее сословие» (1888; рассказ из цикла «Рассказы кстати»)

.«Гора» (1890; первый вариант «Зенон-златокузнец» не был пропущен цензурой)

.«Час воли Божьей» (1890; рассказ)

.«Чертовы куклы» 1890; роман-памфлет)

.«Невинный Пруденций» (1891)

.«Полунощники» (1891; повесть)

.«Юдоль» (1892; повесть)

.«Импровизаторы» (1892; рассказ)

.«Загон» (1893; рассказ из цикла «Рассказы кстати»)

.«Продукт природы» (1893; рассказ)

.«Административная грация» (1893; рассказ, критиковавший политическую систему Российской империи; опубликован после революционного переворота 1917 года)

.«Заячий ремиз» (1894; рассказ, критиковавший политическую систему Российской империи; опубликован после революционного переворота 1917 года)

.«Дама и фефёла» (1894; рассказ из цикла «Рассказы кстати»)

.«Полуночники» (1894; рассказ; впервые напечатан в «Вестнике Европы»)


Русский европеец и демократ-праведник как реформаторы глазами Н. С. Лескова


Современная Лескову критика обнаружила главную тенденцию - обращение исследователей к своеобразию повествования «Смеха и горя». Вместе с тем сюжетно-композиционная и образная системы повести представляют собой более сложное художественное образование, что заявлено в подзаголовке и посвящении. Ещё до знакомства с композицией и фабулой повести звучат уже две мелодии: русская и иноземная. И связаны эти две мелодии проблемой национального характера, взаимодействием русского и европейского начал.

Героем повести становится русский по своему происхождению и по характеру, но европеец по взглядам - Ватажков. Писатель воспринимал русский характер не идеальным. Лесков даёт одновременно два взгляда: европеец, глядя на происходящее в России, видит горе, а русские видят смех. До сих пор по-настоящему ещё не понят Ватажков - фигура по-особому любимая в мире Лескова. Дуэт их голосов - русского европейца и писателя - слажен так, что чувствуется сильный призвук голоса автора. Лесков сочувствует Ватажкову, как может сочувствовать человек сам себе, но существует ироническая дистанция. Благодаря видению в разных призмах - призме самовыражения, самопознания, в призме другого сознания - характеры «странных» русских и русского европейца приобретают больший объём, чем, если бы каждый из них находился только наедине со своим собственным миром.

Русский человек в художественном мире Лескова представляет собой сложное явление, духовной вершиной которого является образ праведника. Характеры праведников как воплощение русского национального характера в прозе Лескова сопряжены с другими типами русского национального характера, в том числе и с типом русского европейца. Представляет интерес тип русского праведника как несбывшегося реформатора, который тесно связан с типом русского европейца. Между повестью «Смех и горе» и существующим параллельно рассказом «Русский демократ в Польше» (1880) возникают отношения дополнительности и контраста.

Сближает повесть «Смех и горе» с рассказом «Русский демократ в Польше» и мотив «странных» сюрпризов, неприятных неожиданностей российской действительности, в которых раскрывается русский характер. События рассказчиком преподносятся с горькой иронией. Вновь в повествовании соединяются разнополюсные явления - смех и горе. Праведниками в рассказе сначала являются внесюжетные персонажи, собирательный образ отставников, но ход повествования в рассказе приводит читателя к тому, что и в главном герое мы постепенно начинаем усматривать человека праведного.

Главный персонаж повести «Смех и горе» Ватажков наделён фамилией из разряда говорящих фамилий, происходит от слова «ватажка», что означает «общество». Фамилия «Ватажков» наделяет персонаж типическими чертами незрелого российского общества. Самбурский имеет иноязычную фамилию, которую можно истолковать по-разному. Уже имя персонажа позволяет увидеть сложность национальной самоиндентификации Самбурского, что чрезвычайно было важно для Лескова, любившего русские характеры, возникающие на сочетании русского и польского начала.

В названном рассказе приоткрываются взгляды Лескова на назначение России, на место её в мире, соотношение с родственными странами и культурами, а также даётся лесковская оценка человеку-реформатору.

Авторская мысль высказывается не только в сюжете о неудавшемся проекте Самбурского, но также и в отдельных компонентах сюжета, включаемых в повествование анекдотах, в звучащих репликах автора относительно концепции А. С. Хомякова, различных представлений о назначении России. Цитата из А. С. Хомякова «мы долго верили среди восточной лени и грязной суеты», представленная в пересказе автора в начале рассказа, актуализирует сложную тему взаимоотношения Лескова и славянофилов, соотношение их нравственно-философских концепций, представлений о русском народе и характере.

В русском характере Самбурский своими поступками указывает на такие важные качества, как твёрдость духа, радушное гостеприимство, патриотизм. Самбурский - крупный характер, личность монолитная, цельная в своей нравственной основе. Он любит страну сердцем, живой предметной любовью. Его характер не подвластен ходу времени. Черты его характера - деловитость, упрямство, скромность, справедливость, а главное, твёрдость. Практические качества праведника реформатора находятся в гармонии с нравственными. Цельность его праведнической жизни, как и других праведников, изображённых Лесковым, исполнена красотой. С другой стороны, Лесков, верный своему методу, не идеализирует и праведника. Изображение русского демократа-праведника в рассказе не выглядит однозначным, поскольку Лесков делает и его образ стереоскопичным.

В повести «Смех и горе» русский европеец - неудавшийся реформатор Ватажков, его жизнь в России изображены как анекдот-символ. Писатель уделяет большое внимание рассмотрению серьёзной проблемы адаптации русских европейцев в российском обществе. Ватажков сродни русским европейцам И. С. Тургеневу, писателю и революционеру А. И. Герцену…

Ватажков, являясь для Лескова образцом всего русского, не обладает той твёрдостью, которой обладает праведник Самбурский. Характер Ватажкова имеет слабые и сильные стороны, изображён в повести многогранно, оттенён от всех других характеров персонажей, в которых доминирует определённая черта русского характера в преувеличенном виде. Это позволило в повести создать типологию русского характера, ибо целостный характер Ватажкова и других персонажей, представляющих собой различные типы характера, создают масштабную картину России.

В художественном мире Лескова русский европеец, неудавшийся реформатор Ватажков играет важную, знаковую роль, но не стоит особняком. Его взгляд на российскую действительность и русский характер трезв. Персонаж анализирует увиденную жизнь в России в сравнении с западными ориентирами и ощущает свою беспомощность из-за незнания страны.

Ватажкова и Самбурского как реформаторов отличает разное отношение к людям, к своей судьбе, но, несмотря на неудачу в реализации планов по реформированию жизни общества, их объединяет более важное и ценное: их волевой нравственный выбор - не пойти наперекор своей совести. И тот, и другой не пожелал бы никогда причинить вред своему народу и стране. Идеальным в политике был бы, по убеждению Лескова, союз совести и справедливости, лучших черт этих персонажей.


Колоризмы и их функционирование в прозе Н.С. Лескова


Функционирование языковых единиц в художественном тексте показательно для выявления своеобразия идиостиля писателя. Специфика идиостиля автора складывается в том числе и из того, какие колоризмы и с какой целью он использует.

Под колоризмами понимаются языковые (узуальные) или речевые (окказиональные) единицы, в состав которых входит корневой морф, семантически или этимологически связанный с цветонаименованием.

Объектом анализа послужили колоризмы, а материалом исследования - произведения «особенного человека и особенного писателя» XIX века Н. С. Лескова (повесть «Очарованный странник», рассказ «Тупейный художник» и роман «Соборяне»).

Для многоаспектного анализа колоризмов, используемых Лесковым в исследуемых произведениях, важны шесть параметров (семантика, происхождение, морфемная структура, частеречная отнесённость, особенности употребления, функции в художественном тексте).

Рассмотрение цветовой гаммы лесковских колоризмов приводит к заключению: чаще всего употребляются хроматизмы и основные цвета спектра.

В процессе анализа употребления колоризмов в произведениях Лескова было выявлено, что цветовая гамма, составляет перечень из 53 цветов и 4 сочетаний, а примеров употребления колоризмов - 409.

Излюбленные цвета писателя простые и яркие: колоризмы с корнем бел-, черн-, красн-, син-, сер-, жёлт-, зелен-.

С лексико-грамматической точки зрения колоризмы, используемые в произведениях Лескова, выражены четырьмя частями речи: именем существительным, именем прилагательным, глаголом и наречием. Преобладание прилагательных, как кажется, напрямую связано с реалистической, отчасти даже натуралистической манерой письма этого автора.

Употребление редких в национальном сознании смешанных цветов (например, фиолетовый, оранжевый, бланжевый, масаковый) встречается в произведениях в единичных случаях: карлица в «масаковом салопе», Савелий Туберозов из сна «вфиолетовой камилавке», у Марфы Плодомасовой «юбка ярко-оранжевая», «бланжевое облачко».

Колоризмы, используемые писателем, можно классифицировать по 8 рядам с общим значением какого-то основного цвета. Наиболее многочисленные ряды колоризмов в произведениях данного писателя - ряды жёлтого и красного цветов, так как включают по 12 корней.

Лесков редко использует названия сочетаний цветов.

Сложные по структуре колоризмы в исследуемых произведениях Лескова малочисленны. Необходимо отметить, что в произведениях Лескова встречаются колоризмы, выраженные при помощи словосочетаний. Причём все примеры необычны и своеобразны: «цвета розово-жёлтых облаков», «в масака цвет», «цвета зреющей сливы».

Анализ употребления колоризмов в художественном тексте показывает, что их функции разнообразны.

В общем виде можно выявить две функции колоризмов: функцию символизации и изобразительно-выразительную. При этом каждая из них может выступать как текстообразующая.

Изобразительно-выразительная функция в исследуемом материале реализуется в нетождественных частных проявлениях, что свидетельствует о своеобразии цветовосприятия творческой личности. Так, детализирующая функция колоризмов выступает как примета стиля Лескова. Нагнетание целого ряда колоризмов (по большей части принадлежащих одному цветовому полю) характерно во всех проанализированных текстах.

В романе Лескова «Соборяне» использование колоризмов отличается своеобразием синтагматики («коричневые глаза», «синее лицо, нос «позеленел», «особа желтенькая» и др.).

Цвет у Лескова совпадает с идейной нитью замысла художника. Он уже не изображение предмета, а выражение мысли. Стилистическая особенность колоризмов Лескова заключается в том, что, используя только белый и чёрный цвета, он мог создать образы яркие и незабываемые: образ Ивана Северьяновича Флягина и красавицы-цыганки. Здесь писатель выступает как художник-график.

Приёмы лесковской художественной изобразительности многообразны. Точность языковых красок Лескова - вот проводник, по которому поступает в сердце читателя поэтичность этого прозаика.


Семантика верха в повестях Н.С. Лескова «Гора» и «Запечатленный ангел»


В мифопоэтической и религиозной традиции существует универсальное понятие «пути», ставшее центральным в христианстве. Путь соединяет некие точки: начало и центр, периферию и ядерную, сакрально отмеченную, точку пространства. Такими «полярными точками» являются безверие и вера, маркируемые соответственно негативно-позитивной семантикой. Религиозно-мифологический контекст «безверья» включает его в парадигму «кривого, изогнутого пути» и символику круга как безысходности, мятущегося духа.

Именно в круги такого «блуждания в потемках» и входит главная героиня «Египетской повести» «Гора» Н. С. Лескова. В самом начале пути Нефора ещё очень далека от «центра» пути. Путь Нефоры к Зенону - непрямой, извилистый, напряжённый. На сюжетном уровне это «блуждание впотьмах» завершается «темнотой», «грязью и угольной пылью» как маркерами нечистого, «запятнанного» пути и - как следствие - ненавистью Нефоры и желанием «мести всем христианам».

«Гора Адер» и есть тот сакральный центр, с которым связываются «невозможно трудные метафизические проблемы: начало и конец во времени и пространстве, простота и сложность, свобода и несвобода воли, бытие или небытие Божие». Так, путь Нефоры как круговращение, блуждание, саморазрушение страстью, местью и ненавистью одновременно - это путь «вокруг центра» - вокруг горы.

В мирском пространстве («возле горы»), где моделируется «центр», все идущие к нему обладают «космологической валентностью» и становятся семантическим подобием этого центра. Поэтому главным условием приближения к центру для идущих является наличие в них некой «космологической импликации», «роднящей» их с «точкой концентрации священного в пространстве». Вот поэтому-то по пути к центру «отсеиваются» те, в ком такое «родство» - мнимое: все знатные прихожане убежали ночью. К горе доходят лишь сильные духом, те, что слабее, - сворачивают с пути или останавливаются. Таким образом, путь к горе сопряжен с испытаниями на истинность веры и на отсутствие страха.

В тексте обнаруживаются образно-символические, сюжетные и мотивные параллели с прецедентным текстом повести - Библией. Восхождение Зенона на гору Адер - прямая аллюзия с восхождением Иисуса Христа на Голгофу. Выбор горы для уединенного размышления не случаен, так как в мировой религии она является местом пребывания мудрецов и отшельников, локусом, наиболее подходящим для медитации: погружения в себя и единения с Богом. Отсюда - ритуальное предназначение горы для отправления культа. Гора находится на пересечении двух точек пространственной вертикали: земли и неба. В контексте обозначенной вертикали верха и низа гора в то же время соединяет две противоположности: тьму и свет, смерть и жизнь. Не случайным в тексте повести можно назвать «локусное распределение» персонажей: внизу (у подножия горы) остались те, кто слеп духовно («тьма»), или слабые духом; на самой горе оказались лишь духовно просветленные, наполненные верой и любовью («свет») Зенон и Нефора.

Соотношение подножия горы с «низом» подтверждается на текстовом уровне посредством мотивов. Одним из «профанических мотивов» можно считать мотив «пляски смерти», усиленный мотивами веселья, беззаботности, пира, разгула и «разрешенный» «предельными состояниями» и смерти.

«Пляске смерти» у подножия горы противопоставлено медиативное погружение в свой внутренний мир и в постижение сути Божьего мира взошедших на гору Зенона и Нефоры. Если Зенон - изначально показан в повести как «уже состоявшийся» христианин с огромной силой воли, духа и веры, то Нефоре, прежде чем взойти, нужно было много раз упасть. Оба прошедшие инициацию утвердились в вере, за что «и были людям полезны и Богу любезны».

Обладая способностью соединять точки вертикали, гора «пронизывает» все сферы бытия: небо, землю и подземный мир. Это служит основанием в различных мировых культурах для понимания горы как, во-первых, «смыслового синонима» Мирового Древа, Мировой Оси, Лестницы, Пупа Земли. Все эти универсальные символы схожи не столько структурно, сколько семантически, поэтому являются изоморфами. Местом, «удостоверяющим высшую его сакральность», в тексте повести является гора Адер.

Изоморфизм горы и мировых универсальных образов, её месторасположение, медиативная функция соединения точек вертикали и горизонтали - всё это подтверждает доминантную символику горы Адер. Гора - символ духовного возвышения, концентрации божественной силы. Предчувствие постоянного присутствия теистического верха сакрализирует этот образ. Именно этим и объясняется импликация мифологемы пути в повести Лескова «Гора»: к ней, к горе как олицетворению духа, нужно дойти, путь - труден, опасен, сопряжён с множеством испытаний и потерь. Этот путь - своего рода инициация: взобравшиеся на гору (достигнувшие духовного просветления, духовного познания и понимания) чувствуют в себе божественные силы для решения нечеловеческих задач: «Гора идёт!.. Гора идёт!! Велик бог христианский! Сдвинул гору художник Зенон-златокузнец!».

Одновременно гора в тексте повести символизирует трудности и, на первый взгляд, нерешенные проблемы: их преодоление зависит от степени веры и силы духа: «чтобы идти этим путём… надо верить, Нефора, - надо сдвинуть в жизни что тяжелее и крепче горы, и для того надо быть готовым на всё, не считая, сколько нас: один или много».

О сакрализации пути в другой повести Лескова «Запечатленный ангел» свидетельствует ключевая библейская мифологема «ангел»: ангелы «ведают» Божьим знанием (и «вещают» о нем - передают людям) и - как следствие - «ведут» (направляют) их: «Всякого спасенного человека не эфиоп ведёт, а ангел руководствует». Ангел является символом служения, высшей духовности, чистоты, заступничества. Не случайно ведь ведомость ангельская - не видима, чаще всего не осознаваема: «…ангельский путь не всякому зрим…». Ангелов считают «путеводителями». Иконописный образ ангела в тексте повести четко канонизирован образами крыльев, креста, меча.

Центральная для христианской культурной традиции мифологема «пути» входит в текст повести Лескова несколькими мотивами.

Мотив дороги актуализирует путеводительную роль ангела, изображенного на иконе: «И так икона… впереди нас преходила, точно сам ангел нам предшествовал».

С места, куда привёл ангел работников («под большой город, на большой текучей воде, на Днепре-реке»), и начинаются «дивные дивеса от ангела». «Доброе место», напитавшись «мирственным духом»: молитвами, песнопением, иконами, становится сакральным локусом, который заряжен некой потенцией поиска «истинного пути» и эксплицирует интенцию «перехода», «выхода», «поиска». На текстовом уровне она представлена мифологемами моста и лестницы.

В мифологической традиции мост, подобно лестнице, является медиатором между двумя мирами, символом достижения «иного берега» и - как следствие - изоморфом пути и перекрестка. Соединяя «два берега» по горизонтали, мост имплицитно смыкает «ложный» и «истинный», «сакральный» и «профанный», «божественный» и «дьявольский» - так называемые «вертикальные» антитезы. Амбивалентная семантика образов-медиаторов разворачивает текстовую парадигму «чудес», совершаемых «всемогущею силою Божиею».

Явление «ухода» (буквально - падения иконописного ангельского образа с аналоя рассматривается как божье предзнаменование, как предвестник бед, несчастий, как знак небесной кары. В тексте повести «падение» иконы сопровождается сюжетным нагнетанием тревоги и вещим сном Михайлицы. Весь сон построен на семантике разрушения, гибели, которую актуализируют образы из колоративно-зооморфно-пироморфных моделей: пожар, огненный столб, петух… Контекстуальное нанизывание образов, символизирующих и предвещающих несчастье, здесь подчёркивается глаголами из лексико-семантической группы «разрушения, уничтожения, насилия»: «все погорело», «река золу несет да… крутит и в глубь глотает, сосёт» и абстрактными существительными, передающими психологическое состояние страха, тревоги, жути.

«Восхождение» ангела на аналой совершается в молитве прощения коленопреклоненным дедом Мароем. Не случаен здесь и мотив ритуального омовения с помощью «двенадцать чистых плинф нового обожженного кирпича». Ритуальное воздвижение «лестницы», по которой «вознесли» икону, насыщено символикой божественных, сакральных чисел «двенадцать» и «три», а также «очистительными» колоративами «огненный» и «чистый» (тройное контекстуальное дублирование свидетельствует о семантической доминанте «священного действа»). Таким образом, «сошествие» («падение») ангельской иконы и её «восшествие» на прежнее место (поднятие на аналой) сопряжены с предвестническими и знаковыми смыслами.

Светлый ангельский лик «запечатывается» «кипящей смоляной струей». Огонь здесь (как и далее по тексту «вода») проявляет свою разрушительную силу: «опаленный чистый лик», «огнесмольное запечатление», «огневое клеймо», «огневая струя», «кровь» - «огонь» актуализируется на мифологическом срезе психологических ассоциативов «ад», «смерть», «наказание», «возмездие». С этого момента текст вводит лейтмотив слепоты, который семантически дробится на ряд производных от него мотивов.

Надругательство над иконой повлекло за собой кару небесную. Сработал «закон бумеранга»: ослепление ангела, его «огненное запечатление» повлекло за собой «видимые» болезни. Так «лицо» принимает на себя знаки Божьей кары.

С момента потери ангела, оберегающего староверов, начинается «путь» «возвращения» («исхищения запечатленного ангела») и «распечатления» его «чистого лика». Обереговая природа иконописного ангела проявляется не только в том, что он - «наш хранитель», но и в его способности «за себя постоять». И связано это с тайной иконописи. Самоохранительная сила иконописного ангела заключена с уникальности иконы строгановского письма.

Так, в контексте осмысления оберегово-охранительной природы иконописного образа эксплицируется универсальная оппозиция «истинный - ложный», реализуемая бинарными парами: «торговый (мирской)» «иконописный»; «светский художник» «иконописец»; «старая иконописная школа» «новая иконописная школа»; «мстёрская» иконописная школа «палеховская» иконописная школа.

Далее по тексту бинарность «множится», если можно так сказать: различия между иконописными школами и мастерами иконописи не «оппозицируются», а представляются как «поличленная структура. Иконописные мастера и школы объединены в одну - «русскую школу», противопоставленную «иностранной» как «удивительная, чудная».

Если в оппозитивных парах второй член бинарной оппозиции маркирован «сакральной семантикой», соотносимой с вечностью, прочностью, крепостью, небом, духом, то в антитезе «русский иностранный» «русский», имплицируя символику «забвения, разрывания связей» - негативно окрашен. Так, концепт памяти реализуется в той же универсальной оппозиции «истинный ложный», прямо соотносимой с «земным» и «небесным» как «тленное, преходящее» - с одной стороны, и - «вечное, духовное» - с другой.

Эта же семантика «истинного небесного» и «тленного земного» отражена и в контекстуальной антитезе «святое писание - иконопись», соединяющиеся в мифологеме «пути. Поиск Севастьяна, настоящего изографа, и возвращение ангельской иконы напоминают извилистый путь, путь «вдогонку», это - путь потерь и приобретений. Путь поиска и возвращения - сакрализован, так как отмечен господним присутствием: ангельской помощью и «дивесами» божьими.

Таким образом, путь обретения утерянного ангела - это путь обретения любви. А «распечатление» ангельского лика - это не только искусное снятие «огнесмольного запечатления», но и освобождение душ с помощью любви от суеты мирской и лжи.


Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Николай Семенович Лесков известен прежде всего как прозаик, автор множества романов, повестей, рассказов. Однако свой творческий путь он начал с публицистики. Будучи выходцем из семьи небогатого орловского чиновника, Лесков рано поступил на службу в Орловскую палату уголовного суда, а через два года, в 1849 г., перешел в Киевскую казенную палату. Переезд в Киев сыграл важную роль в жизни Лескова. Он познакомился с молодыми профессорами Киевского университета, приходившими в дом его дяди, профессора медицины Киевского университета С.П. Алферьева. Молодой Лесков попал в среду университетской молодежи, стал посещать лекции, много читал, выучил украинский и польский языки.

В 1857 г. Лесков отказался от государственной службы и перешел в частную коммерческую компанию. Дела фирмы требовали многочисленных поездок по стране, и Лесков, по его собственным словам, “изъездил Россию в самых разнообразных направлениях”. Накопленные впечатления послужили основой первых публицистических опытов писателя, опубликованных в 1860 г. в “Санкт-Петербургских ведомостях” и других изданиях.

В 1861 г. Лесков переехал в Петербург, а вскоре в Москву, где стал сотрудником газеты “Русская речь” и одновременно публиковал свои статьи в “Отечественных записках”, “Книжном вестнике” и других журналах. Также он сотрудничал с газетой “Северная пчела”, в которой печатались П.И. Мельников (Печерский), В.И. Даль, писатели-демократы В.А. Слепцов, А.И. Левитов. Именно в это время к Лескову стали настороженно относиться официальные власти, и записка канцелярии санкт-петербургского полицмейстера “О литераторах и разночинцах” констатировала: “Елисеев, Слепцов, Лесков. Крайние социалисты. Сочувствуют всему антиправительственному”.

В 1862 г. журнал “Век” опубликовал первое беллетристическое произведение Лескова - рассказ “Погасшее дело” (впоследствии названный “Засуха”). В этом же году в разных изданиях были напечатаны рассказы “Разбойник” и “В тарантасе”, а в 1863 г. - “Житие одной бабы” и “Язвительный”. На первых этапах творчества Лесков отдавал предпочтение жанру очерка, что сближало его с литераторами демократического лагеря. Однако сразу же обнаружились и принципиальные различия между ними в подходах к изображению народной жизни.

В отличие от писателей-шестидесятников, призывавших изучать жизнь народа, Лесков воспринимал ее как нечто понятное и близкое, “изучению” противопоставлял “знание”. Не будучи консерватором, еще в юности возненавидев крепостное право, писатель в то же время не принимал идеи революционного переустройства жизни. Свое неприятие он с присущей ему категоричностью и полемической страстностью выразил не только в публицистике, но и в романе “Некуда” (1864).

Демократический лагерь русской литературы расценил появление романа как открытый вызов и объявил писателю войну. Против него выступили Д.И. Писарев, В.А. Зайцев, а позднее и М.Е. Салтыков-Щедрин. Доступ во многие журналы для Лескова был закрыт. Порыв, побудивший писателя создать антиреволюци-онный роман, был искренним, и хотя позднее он отчасти сожалел о своем прежнем стремлении противостоять “бурному порыву”, который называл “естественным явлением”, все же Лесков утверждал (в письме И.С. Аксакову от 9 декабря 1881 г.), что в “Некуда” “есть пророчества - все целиком исполнившиеся”.

Свое отлучение от демократической прессы писатель переживал достаточно остро, однако он осознавал, что Россия не должна была идти революционным путем, и последовательно воплощал эту мысль в других произведениях - рассказе “Овцебык”, романе “Обойденные” (1865). Обвинение в реакционности впоследствии будет брошено Лескову еще не раз. Ситуацию ухудшит и появление в 1872 г. его нового антинигилистического романа “На ножах”. Цель писателя заключалась не в отрицании необходимости демократических перемен, а в неприятии форм их достижения, той схоластической картины будущего, которую упорно рисовали некоторые революционеры-демократы. Драма Лескова состояла в том, что он так же, как и шестидесятники, уважал народ, его трудолюбие, терпение, мудрость, талант и хотел для него лучшей доли, но в отличие от представителей демократического лагеря не имел готовых решений и мучительно искал источники и пути преобразования и укрепления Отечества.

Верой в неистощимые силы, скрытые в русском народе, в его национальном характере, проникнуты многие произведения Лескова. Он искал наиболее яркие проявления национального духа в разных сферах русской жизни и социальных слоях русского общества, среди крестьян, мастеровых, дворян и т.д. Его рассказы “Однодум” (1879), “Несмертельный Голован” (1880), “Человек на часах” (1887), “Инженеры-бессребреники” (1887) и другие отразили представления писателя не только о русском национальном характере, но и о нравственном потенциале личности, об истоках ее внутренней силы, искренности и чистоте душевных порывов.

М. Горький писал о том, что Лесков создал “для России иконостас ее святых и праведников”. Это не означало стремления писателя идеализировать русского человека. Лесков раскрывал сложность и противоречивость характеров своих героев, взаимодействие в них разнородных начал. Еще в 1865 г. в рассказе “Леди Макбет Мценского уезда” он показал страшный исход бунта героини, в которой трагически смешались, с одной стороны, желание любить и быть свободной, искренность порывов, пробуждение потребности постичь другого человека, а с другой - отсутствие четких нравственных ориентиров, слепое подчинение законам среды, эгоизм и жестокость.

И в более поздних произведениях Лесков изображает драматизм внутренней борьбы героев, подчеркивая, что ее итог зависит от способности человека осознать свое предназначение, найти свой путь в жизни. Герой повести “Очарованный странник” (1873) пережил много испытаний, прежде чем почувствовал в себе желание “отстрадать” за другого человека, а позже и “за народ... помереть”.

Одним из наиболее значительных произведений Лескова стал роман-хроника “Соборяне” (1872), где он с большой симпатией воссоздал самобытный и гармоничный мир людей, силу которым давала вера. Но писатель не идеализировал церковный быт (позднее он опубликует “Мелочи архиерейской жизни” (1878) и другие произведения, осмеивающие нравы церковной верхушки), он лишь хотел подчеркнуть необходимость существования идеала, веры, отсутствие которых, по словам главного героя хроники - протопопа Туберозова, “сгубит Россию”. Идея “почтения к деяниям предков великих” выражена и в других романах-хрониках Лескова: “Старые годы в селе Плодомасове” (1869) и “Захудалый род” (1874).

Жанр хроники стал одним из основных в прозе писателя, сознательно стремившегося реформировать традиционную форму романа, не отвечающую, по его мнению, потребностям изображения реальной жизни. Кроме того, писатель отдавал предпочтение таким эпическим жанрам (рассказам, очеркам), которые в большей мере отвечали его стремлению к изображению “мелочей жизни”.

Отличительной особенностью авторской манеры Лескова явилась способность соединять в творчестве утверждение высоких нравственных идеалов, изображение лучших черт национального характера и критику негативных сторон русской жизни (содержавшуюся как в “Соборянах”, так и в ряде других произведений). Сатирические тенденции в произведениях Лескова с годами усилились и даже открыли ему путь на страницы демократической печати. Не случайно в 1883 г. Лескова, из-за материальных затруднений в 1874 г. вернувшегося на государственную службу, вновь вынуждают ее покинуть из-за “несовместимости” литературных занятий со службой. С 1883 по 1894 г. Лесков много писал, работал в самых разных жанрах (очерк, святочный рассказ, притча, легенда и т.п.). Последний год жизни (1895) был омрачен отказом в публикации рассказа “Заячий ремиз”. В феврале 1895 г. писатель умер от отека легких.

Творчество Лескова, не только отражавшего противоречия русской жизни, но и раскрывавшего истоки ее возрождения, показавшего самобытность национального характера и духовный потенциал народа, стало важным этапом в формировании национального своеобразия русской литературы.