), вторжение французов в Россию , Бородинское сражение и взятие Москвы, вступление союзных войск в Париж; конец романа отнесен к 1820 году. Автор перечитал множество исторических книг и мемуаров современников; он понимал, что задача художника не совпадает с задачей историка и, не стремясь к полнейшей точности, хотел создать дух эпохи, своеобразие ее жизни, живописность ее стиля.

Лев Толстой. Война и мир. Главные герои и темы романа

Конечно, исторические лица Толстого несколько модернизированы: часто они говорят и думают, как современники автора. Но это подновление старо неизбежно при творческом восприятии историке кого процесса как непрерывного, жизненного потока. В противном случае получается не художественное произведение, а мертвая археология. Автор ничего не придумывал – он только выбирал то, что ему казалось наиболее показательным. «Везде, – пишет Толстой, – где только в моем романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами, из которых у меня во время моей работы образовалась целая библиотека книг».

Для «семейных хроник», помещенных в исторические рамки наполеоновских войн , он пользовался фамильными воспоминаниями, письмами, дневниками, неопубликованными записками. Сложность и богатство «человеческого мира», изображенного в романе, можно сравнить только с галереей портретов многотомной «Человеческой комедии» Бальзака . Толстой дает более 70 подробных характеристик, намечает несколькими штрихами множество второстепенных лиц – и все они живут, не сливаются друг с другом, остаются в памяти. Одной остро схваченной деталью определяется фигура человека, его характер и поведение. В приемной умирающего графа Безухова один из наследников – князь Василий в растерянности ходит на цыпочках. «Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом». И в этом подпрыгивании сказывается вся натура сановного и властного князя.

Внешняя черта приобретает у Толстого глубокое психологическое и символическое звучание. У него несравненная острота зрения, гениальная наблюдательность, почти ясновидение. По одному повороту головы или движению пальцев он угадывает человека. Каждое чувство, даже самое мимолетное, немедленно воплощается для него в телесном знаке; Движение, поза, жест, выраженье глаз, линия плеч, дрожание губ читаются им как символ души. Отсюда – то впечатление душевно-телесной цельности и полноты, которое производят его герои. В искусстве создания живых людей с плотью и кровью, дышащих, движущихся, отбрасывающих тень, Толстой не имеет себе равных.

Княжна Марья

В центре действия романа поставлены две дворянские семьи – Болконских и Ростовых. Старший князь Болконский, генерал-аншеф екатерининских времен, вольтерьянец и умный барин, живет в имении Лысые Горы с дочерью Марьей, некрасивой и уже немолодой. Отец страстно ее любит, но воспитывает сурово и мучит уроками алгебры. Княжна Марья «с прекрасными лучистыми глазами», с застенчивой улыбкой – образ высокой духовной красоты. Она безропотно несет крест своей жизни, молится, принимает «Божьих людей» и мечтает сделаться странницей… «Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе любви и самоотвержения, преподанном ей Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда Сам Он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и она это делала».

И все же ее иногда волнует надежда на личное счастье; ей хочется иметь семью, детей. Когда надежда эта осуществляется и она выходит замуж за Николая Ростова, душа ее продолжает стремиться к «бесконечному, вечному совершенному».

Князь Андрей Болконский

Брат княжны Марьи, князь Андрей не похож на сестру. Это – сильный, умный, гордый и разочарованный человек, чувствующий свое превосходство над окружающими, тяготящийся своей щебечущей, легкомысленной женой и ищущий практически полезной деятельности. Он сотрудничает со Сперанским в комиссии по составлению законов , но скоро устает от этой отвлеченной кабинетной работы. Его охватывает жажда славы, он отправляется в поход 1805 года и, как Наполеон, ожидает своего «Тулона» – возвышения, величия, «людской любви». Но вместо «Тулона» его ждет поле Аустерлица, на котором он лежит раненый и смотрит в бездонное небо. «Все пусто, – думает он, – все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме него. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения».

Андрей Болконский

Вернувшись в Россию, он поселяется в своем имении и погружается в «тоску жизни». Смерть жены, измена Наташи Ростовой, которая казалась ему идеалом девичьей прелести и чистоты, повергают его в мрачное отчаянье. И только медленно умирая от раны, полученной в Бородинском бою, перед лицом смерти он находит ту «правду жизни», которую всегда так безуспешно искал: «Любовь есть жизнь, – думает он. – Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Любовь есть Бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику».

Николай Ростов

Сложные отношения связывают семью Болконских с семейством Ростовых. Николай Ростов – цельная, непосредственная натура, вроде Ерошки в «Казаках » или брата Володи в «Детстве ». Он живет без вопросов и сомнений, у него «здравый смысл посредственности». Прямой, благородный, храбрый, веселый, он удивительно привлекателен, несмотря на свою ограниченность. Конечно, ему не понять мистической души своей жены Марьи, но он умеет создать счастливую семью, воспитать добрых и честных детей.

Наташа Ростова

Его сестра Наташа Ростова – один из самых обаятельных женских образов Толстого. В жизнь каждого из нас она входит как любимый и близкий друг. От ее оживленного, радостного и одухотворенного лица исходит сияние, освещающее все вокруг нее. Когда она появляется, всем становится весело, все начинают улыбаться. Наташа полна таким избытком жизненной силы, таким «талантом жизни», что ее капризы, легкомысленные увлечения, эгоизм молодости и жажда «наслаждений жизни» – все кажется очаровательным.

Она постоянно в движении, опьянена радостью, вдохновлена чувством; она не рассуждает, «не удостаивает себя быть умной», как говорит о ней Пьер, но ясновидение сердца заменяет ей ум. Она сразу же «видит» человека и метко его определяет. Когда ее жених Андрей Болконский уезжает на войну, Наташа увлекается блестящим и пустым Анатолем Курагиным. Но разрыв с князем Андреем и затем смерть его переворачивают всю ее душу. Ее благородная и правдивая натура не может простить себе этой вины. Наташа впадает в безысходное отчаяние и хочет умереть. В это время приходит весть о гибели на войне ее младшего брата Пети. Наташа забывает о своем горе и самоотверженно ухаживает за матерью – и это спасает ее.

«Наташа думала, – пишет Толстой, – что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь и проснулась жизнь». Наконец она выходит замуж за Пьера Безухова и превращается в чадолюбивую мать и преданную жену: отказывается от всех «наслаждений жизни», которые так страстно любила раньше, и всей душой отдается своим новым, сложным обязанностям. Для Толстого – Наташа есть сама жизнь, инстинктивная, таинственная и святая в своей природной мудрости.

Пьер Безухов

Идеологическим и композиционным центром романа является граф Пьер Безухов. К нему стягиваются все сложные и многочисленные линии действия, идущие от двух «семейных хроник» – Болконских и Ростовых; он явно пользуется наибольшей симпатией автора и наиболее близок ему по душевному складу. Пьер принадлежит к людям «ищущим», напоминает Николеньку , Нехлюдова , Оленина , но более всего самого Толстого. Перед нами проходят не только внешние события жизни, но и последовательная история его духовного развития.

Путь исканий Пьера Безухова

Пьер воспитан в атмосфере идей Руссо , он живет чувством и склонен к «мечтательному философствованию». Он ищет «правду», но по слабоволию продолжает вести пустую светскую жизнь, кутить, играет в карты, ездит на балы; нелепая женитьба на бездушной красавице Элен Курагиной, разрыв с ней и дуэль с бывшим приятелем Долоховым производят в нем глубокий переворот. Он увлекается масонством , думает найти в нем «внутреннее успокоение и согласие с самим собой». Но скоро наступает разочарование: филантропическая деятельность масонов кажется ему недостаточной, их пристрастие к мундирам и пышным церемониям возмущает его. На него находит нравственное оцепенение, панический страх жизни.

«Запутанный и страшный узел жизни» душит его. И вот на Бородинском поле он знакомится с русским народом – новый мир открывается ему. Духовный кризис подготовлен потрясающими впечатлениями, внезапно на него обрушившимися: он видит пожар Москвы, попадает в плен, проводит несколько дней в ожидании смертного приговора, присутствует при казни. И тут он встречает «русского, доброго, круглого Каратаева». Радостный и светлый, он спасает Пьера от духовной смерти и приводит его к Богу.

«Прежде он искал Бога в целях, которые он ставил себе, – пишет Толстой, и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уже говорила нянюшка; что Бог – вот Он, тут, везде. Он в плену узнал, что Бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной».

Религиозное вдохновение охватывает Пьера, все вопросы и сомнения исчезают, он не думает больше о «смысле жизни», ибо смысл уже найден: любовь к Богу и самоотверженное служение людям. Роман завершается картиной полного счастья Пьера, женившегося на Наташе Ростовой и ставшего преданным мужем и любящим отцом.

Платон Каратаев

Солдат Платон Каратаев, встреча с которым в занятой французами Москве произвела переворот в ищущем правды Пьере Безухове, задуман автором как параллель к «народному герою» Кутузову; он тоже человек без личности, пассивно отдающийся событиям. Таким видит его Пьер, т. е. сам автор, но читателю он представляется иным. Не безличность, а необыкновенное своеобразие его личности поражает нас. Его меткие словечки, прибаутки и поговорки, его постоянная деятельность, его светлое веселие духа и чувство красоты («благообразие»), его деятельная любовь к ближним, смирение, жизнерадостность и религиозность складываются в нашем представлении не в образ безличной «части целого», а в изумительное по цельности лицо народного праведника.

Платон Каратаев – такой же «великий христианин», как и юродивый Гриша в «Детстве». Толстой интуитивно почувствовал его духовное своеобразие, но его рационалистическое объяснение скользнуло по поверхности этой мистической души.

Смотрите также по произведению "Война и мир" Изображение внутреннего мира человека в одном из произведений русской литературы XIX века (по роману Л.Н. Толстого «Война и мир») Вариант 2 Изображение внутреннего мира человека в одном из произведений русской литературы XIX века (по роману Л.Н. Толстого «Война и мир») Вариант 1 Война и мир характеристика образа Ахросимовой Марьи Дмитриевны

Как все в эпопее «Война и мир», система персонажей предельно сложна и очень проста одновременно.

Сложна потому, что композиция книги многофигурна, десятки сюжетных линий, переплетаясь, образуют ее плотную художественную ткань. Проста потому, что все разнородные герои, принадлежащие к несовместимым сословным, культурным, имущественным кругам, четко делятся на несколько групп. И это деление мы обнаруживаем на всех уровнях, во всех частях эпопеи.

Что же это за группы? И по какому признаку мы их выделяем? Это группы героев, одинаково далеких от народной жизни, от стихийного движения истории, от правды или одинаково близких к ним.

Мы только что сказали: романный эпос Толстого пронизывает сквозная мысль о том, что непознаваемый и объективный исторический процесс управляется непосредственно Богом; что выбрать верный путь и в частной жизни, и в великой истории человек может не с помощью горделивого ума, а с помощью чуткого сердца. Тот, кто угадал, почувствовал таинственный ход истории и не менее таинственные законы обыденности, тот мудр и велик, даже если он по своему общественному положению мал. Тот, кто кичится своей властью над природой вещей, кто эгоистически навязывает жизни свои личные интересы, тот мелок, даже если он по своему общественному положению велик.

В соответствии с этой жесткой оппозицией герои Толстого и «распределяются» на несколько типов, на несколько групп.

Для того чтобы понять, как именно взаимодействуют между собой эти группы, давайте договоримся о понятиях, которые мы будем использовать, разбирая многофигурную эпопею Толстого. Понятия эти условны, зато они облегчают понимание типологии героев (вспомните, что значит слово «типология», если забыли, посмотрите его значение в словаре).

Тех, кто с точки зрения автора дальше всего стоит от правильного понимания мироустройства, мы условимся называть прожигателями жизни. Тех, кто, подобно Наполеону, думает, что они управляют историей, мы назовем вождями. Им противопоставлены мудрецы, которые постигли главную тайну жизни, поняли, что человек должен подчиниться незримой воле Провидения. Тех, кто просто живет, прислушиваясь к голосу собственного сердца, но никуда особенно не стремится, мы будем именовать обычными людьми. Тех - любимых толстовских героев! - кто мучительно ищет истину, определим как правдоискателей. И, наконец, ни в одну из этих групп не вписывается Наташа Ростова, и это для Толстого принципиально, о чем мы также поговорим.

Итак, кто же они, герои Толстого?

Прожигатели жизни. Они заняты только тем, что болтают, устраивают свои личные дела, обслуживают свои мелкие прихоти, свои эгоцентрические желания. Причем любой ценой, не считаясь с судьбами других людей. Это самый низший из всех разрядов в толстовской иерархии. Герои, относящиеся к нему, всегда однотипны, для их характеристики повествователь из раза в раз демонстративно использует одну и ту же деталь.

Глава столичного салона Анна Павловна Шерер, появляясь на страницах «Войны и мира», всякий раз с неестественной улыбкой переходит от одного кружка к другому и угощает гостей интересным визитером. Она уверена, что формирует общественное мнение и оказывает влияние на ход вещей (хотя сама меняет свои убеждения именно вослед моде).

Дипломат Билибин убежден, что именно они, дипломаты, управляют историческим процессом (а на самом деле он занят пустословием); из одной сцены в другую Билибин собирает складки на лбу и произносит заранее заготовленное острое словцо.

Мать Друбецкого, Анна Михайловна, которая упорно продвигает своего сына, сопровождает все свои разговоры скорбной улыбкой. В самом Борисе Друбецком, стоит тому появиться на страницах эпопеи, рассказчик всегда выделяет одну черту: его равнодушное спокойствие неглупого и гордого карьериста.

Как только рассказчик заводит речь о хищной Элен Курагиной, он непременно упоминает о ее роскошных плечах и бюсте. А при любом появлении молодой жены Андрея Болконского, маленькой княгини, повествователь обратит внимание на ее приоткрытую губку с усиками. Это однообразие повествовательного приема свидетельствует не о бедности художественного арсенала, а, напротив, о преднамеренной цели, которую ставит автор. Прожигатели жизни сами однообразны и неизменны; меняются только их взгляды, существо остается прежним. Они не развиваются. И неподвижность их образов, сходство с мертвенными масками как раз и подчеркнуты стилистически.

Единственный из персонажей эпопеи, принадлежащих к этой группе, кто наделен подвижным, живым характером, - Федор Долохов. «Семеновский офицер, известный игрок и бретер», он отличается неординарной внешностью - и уже одно это выделяет его из общего ряда прожигателей жизни.

Более того: Долохов томится, скучает в том омуте мирской жизни, который засасывает остальных «прожигателей». Оттого он пускается во все тяжкие, попадает в скандальные истории (сюжет с медведем и квартальным в первой части, за который Долохов разжалован в рядовые). В батальных сценах мы становимся свидетелями долоховского бесстрашия, затем видим, как нежно относится он к матери... Ho его бесстрашие - бесцельно, долоховская нежность - исключение из его же собственных правил. А правилом становится ненависть и презрение к людям.

Оно в полной мере проявляется и в эпизоде с Пьером (став любовником Элен, Долохов провоцирует Безухова на дуэль), и в тот момент, когда Долохов помогает Анатолю Курагину готовить похищение Наташи. И особенно в сцене карточной игры: Федор жестоко и бесчестно обыгрывает Николая Ростова, подлым образом вымещая на нем свою злобу на Соню, отказавшую Долохову.

Долоховский бунт против мира (и это тоже - «мир»!) прожигателей жизни оборачивается тем, что он сам прожигает свою жизнь, пускает ее в распыл. И это особенно обидно сознавать рассказчику, который, выделяя Долохова из общего ряда, как бы дает ему шанс вырваться за пределы страшного круга.

А в центре этого круга, этой воронки, которая засасывает человеческие души, - семейство Курагиных.

Главное «родовое» качество всего семейства - холодный эгоизм. Он в особенной мере присущ отцу, князю Василию, с его придворным самосознанием. Недаром впервые перед читателем князь появляется именно «в придворном, шитом мундире, в чулках, в башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица». Сам князь Василий ничего не просчитывает, не планирует наперед, можно сказать, что за него действует инстинкт: и когда он пытается женить сына Анатоля на княжне Марье, и когда пытается лишить Пьера наследства, и когда, потерпев на этом пути невольное поражение, навязывает Пьеру свою дочь Элен.

Элен, чья «неизменяющаяся улыбка» подчеркивает однозначность, одномерность этой героини, словно застыла на годы в одном и том же состоянии: статичной мертвенно-скульптурной красоты. Она тоже ничего специально не планирует, тоже подчиняется почти животному инстинкту: приближая мужа и удаляя его, заводя любовников и намереваясь перейти в католичество, подготавливая почву для развода и затевая сразу два романа, один из которых (любой) должен увенчаться браком.

Внешняя красота заменяет Элен внутреннее содержание. Эта характеристика распространяется и на ее брата, Анатоля Курагина. Рослый красавец с «прекрасными большими глазами», он не одарен умом (хотя и не так глуп, как его брат Ипполит), но «зато у него была и драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность». Уверенность эта сродни инстинкту выгоды, владеющему душами князя Василия и Элен. И хотя личную выгоду Анатоль не преследует, но за удовольствиями охотится с той же неутолимой страстью и с той же готовностью принести в жертву любого ближнего. Так он поступает с Наташей Ростовой, влюбляя ее в себя, готовясь увезти и не думая о ее судьбе, о судьбе Андрея Болконского, за которого Наташа собирается замуж...

Курагины играют в суетном измерении мира ту самую роль, какую в «военном» измерении играет Наполеон: они олицетворяют собой светское безразличие к добру и злу. По своей прихоти Курагины вовлекают окружающую жизнь в страшный водоворот. Это семейство похоже на омут. Приблизившись к нему на опасное расстояние, легко погибнуть - лишь чудо спасает и Пьера, и Наташу, и Андрея Болконского (который непременно вызвал бы Анатоля на дуэль, если бы не обстоятельства войны).

Вожди. Низшему «разряду» героев - прожигателей жизни в толстовской эпопее соответствует верхний разряд героев - вождей. Способ их изображения тот же самый: повествователь обращает внимание на одну-единственную черту характера, поведения или внешности персонажа. И при каждой встрече читателя с этим героем упорно, почти назойливо указывает на эту черту.

Прожигатели жизни принадлежат «миру» в худшем из его значений, от них ничего в истории не зависит, они вращаются в пустоте салона. Вожди неразрывно связаны с войной (опять же в дурном значении слова); они стоят во главе исторических коллизий, отделены от простых смертных непроницаемой пеленой собственного величия. Ho если Курагины действительно вовлекают окружающую жизнь в мирской водоворот, то вожди народов лишь думают, что вовлекают человечество в историческую круговерть. На самом деле они лишь игрушки случая, жалкие орудия в незримых руках Провидения.

И здесь давайте на секунду остановимся, чтобы договориться об одном важном правиле. Причем раз и навсегда. В художественной литературе вам уже встречались и еще не раз будут встречаться образы реальных исторических деятелей. В эпопее Толстого это и император Александр I, и Наполеон, и Барклай-де-Толли, и русские и французские генералы, и московский генерал-губернатор Ростопчин. Ho мы не должны, не имеем права путать «настоящих» исторических деятелей с их условными образами, которые действуют в романах, повестях, поэмах. И государь император, и Наполеон, и Ростопчин, и особенно Барклай-де-Толли, и другие персонажи Толстого, выведенные в «Войне и мире», - это такие же вымышленные герои, как Пьер Безухов, как Наташа Ростова или Анатоль Курагин.

Внешняя канва их биографий может быть воспроизведена в литературном сочинении со скрупулезной, научной точностью - но внутреннее содержание «вложено» в них писателем, придумано в соответствии с той картиной жизни, которую он создает в своем произведении. И поэтому на реальных исторических деятелей они похожи не многим больше, чем Федор Долохов на своего прототипа, кутилу и смельчака Р. И. Долохова, а Василий Денисов - на поэта-партизана Д. В. Давыдова.

Только усвоив это железное и неотменимое правило, мы сможем двигаться дальше.

Итак, обсуждая низший разряд героев «Войны и мира», мы пришли к выводу, что в нем есть своя масса (Анна Павловна Шерер или, например, Берг), свой центр (Курагины) и своя периферия (Долохов). По тому же самому принципу организован, устроен и высший разряд.

Главный из вождей, а значит, самый опасный, самый лживый из них - Наполеон.

В толстовской эпопее есть два наполеоновских образа. Один живет в легенде о великом полководце, которую пересказывают друг другу разные персонажи и в которой он предстает то могущественным гением, то столь же могущественным злодеем. В эту легенду на разных этапах своего пути верят не только посетители салона Анны Павловны Шерер, но и Андрей Болконский, и Пьер Безухов. Поначалу мы видим Наполеона их глазами, представляем его себе в свете их жизненного идеала.

И другой образ - это персонаж, действующий на страницах эпопеи и показанный глазами рассказчика и героев, которые внезапно сталкиваются с ним на полях сражений. Впервые Наполеон как персонаж «Войны и мира» появляется в главах, посвященных Аустерлицкому сражению; сначала его описывает повествователь, затем мы видим его с точки зрения князя Андрея.

Раненый Болконский, который совсем недавно боготворил вождя народов, замечает на лице Наполеона, склонившегося над ним, «сияние самодовольства и счастья». Только что переживший душевный переворот, он смотрит в глаза своему былому кумиру и думает «о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения». И «так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял».

Повествователь же - и в аустерлицких главах, и в тильзитских, и в бородинских - неизменно подчеркивает обыденность и комическую ничтожность внешности человека, которого боготворит и ненавидит весь мир. «Потолстевшая, короткая» фигура, «с широкими, толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорока летние люди».

В романном образе Наполеона нет и следа того могущества, какое заключено в его легендарном образе. Для Толстого имеет значение только одно: Наполеон, вообразивший себя двигателем истории, на самом деле жалок и особенно ничтожен. Безличный рок (или непознаваемая воля Провидения) сделали его орудием исторического процесса, а он вообразил себя творцом своих побед. Это к Наполеону относятся слова из историософского финала книги: «Для нас, с данною нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды».

Уменьшенная и ухудшенная копия Наполеона, пародия на него - московский градоначальник Ростопчин. Он суетится, мельтешит, развешивает афишки, ссорится с Кутузовым, думая, что от его решений зависит судьба москвичей, судьба России. Ho рассказчик сурово и неуклонно разъясняет читателю, что московские жители начали покидать столицу не потому, что кто-то их призывал делать это, а потому, что они подчинились угаданной ими воле Провидения. И пожар возник в Москве не потому, что так захотел Ростопчин (и тем более не вопреки его распоряжениям), а потому, что она не могла не сгореть: в брошенных деревянных домах, где поселились захватчики, рано или поздно неизбежно вспыхивает огонь.

Ростопчин имеет такое же отношение к отъезду москвичей и московским пожарам, какое Наполеон имеет к победе на Аустерлицком поле или к бегству доблестного французского войска из России. Единственное, что по-настоящему в его власти (равно как во власти Наполеона), - это беречь вверенные ему жизни горожан и ополченцев или разбрасываться ими из прихоти ли, со страху ли.

Ключевая сцена, в которой сконцентрировано отношение повествователя к «вождям» в целом и к образу Ростопчина в частности, - самосудная казнь купеческого сына Верещагина (том III, часть третья, главки XXIV-XXV). В ней властитель раскрывается как жестокий и слабый человек, смертельно боящийся разгневанной толпы и от ужаса перед ней готовый пролить кровь без суда и следствия.

Рассказчик кажется предельно объективным, он не выказывает своего личного отношения к поступкам градоначальника, не комментирует их. Ho при этом он последовательно противопоставляет «металлически-звонкое» равнодушие «вождя» - неповторимости отдельной человеческой жизни. Верещагин описан очень подробно, с явным состраданием («брянча кандалами... нажимавший воротник тулупчика... покорным жестом»). Ho ведь Ростопчин на свою будущую жертву не смотрит - рассказчик специально несколько раз, с нажимом, повторяет: «Ростопчин не смотрел на него».

Даже разъяренная, мрачная толпа во дворе ростопчинского дома не хочет бросаться на Верещагина, обвиненного в измене. Ростопчин вынужден несколько раз повторить, натравливая ее на купеческого сына: « - Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! ...Руби! Я приказываю!». Ho и после этого прямого призыва-приказания «толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась». Она по-прежнему видит в Верещагине человека и не решается броситься на него: «Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным». Лишь после того, как, повинуясь приказу офицера, солдат «с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове» и купеческий сын в лисьем тулупчике «коротко и удивленно» вскрикнул, - «натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалась мгновенно». Вожди относятся к людям не как к живым существам, а как к инструментам своей власти. И потому они хуже толпы, страшнее ее.

Образы Наполеона и Ростопчина стоят на противоположных полюсах этой группы героев «Войны и мира». А основную «массу» вождей образуют здесь разного рода генералы, начальники всех мастей. Все они, как один, не понимают неисповедимых законов истории, думают, что исход сражения зависит лишь от них, от их военных дарований или политических способностей. He важно, какой армии они при этом служат - французской, австрийской или русской. А олицетворением всей этой массы генералитета становится в эпопее Барклай-де-Толли, сухой немец на русской службе. Он ничего не смыслит в народном духе и вместе с другими немцами верит в схему правильной диспозиции.

Реальный русский полководец Барклай-де-Толли, в отличие от художественного образа, созданного Толстым, не был немцем (он происходил из шотландского, причем давным-давно обрусевшего рода). И в своей деятельности он никогда не полагался на схему. Ho тут как раз и пролегает черта между историческим деятелем и его образом, который создает литература. В толстовской картине мира немцы - это не реальные представители реального народа, а символ чужеродности и холодного рационализма, который лишь мешает понять естественный ход вещей. Поэтому Барклай-де-Толли, как романный герой, превращается в сухого «немца», каким он не был в действительности.

А на самом краю этой группы героев, на границе, отделяющей ложных вождей от мудрецов (о них поговорим чуть ниже), стоит образ русского царя Александра I. Он настолько выделен из общего ряда, что поначалу даже кажется, что образ его лишен скучной однозначности, что он сложен и многосоставен. Более того: образ Александра I неизменно подается в ореоле восхищения.

Ho давайте зададим себе вопрос: чье это восхищение, повествователя или героев? И тогда все сразу встанет на свои места.

Вот мы впервые видим Александра во время смотра австрийских и русских войск (том I, часть третья, главка VIII). Сначала его нейтрально описывает рассказчик: «Красивый, молодой император Александр... своим приятным лицом и звучным негромким голосом привлекал всю силу внимания». Затем мы начинаем смотреть на царя глазами влюбленного в него Николая Ростова: «Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Все - всякая черта, всякое движение - казалось ему прелестно в государе». Рассказчик обнаруживает в Александре обычные черты: красивые, приятные. А Николай Ростов обнаруживает в них совсем иное качество, превосходную степень: они кажутся ему прекрасными, «прелестными».

Ho вот главка XV той же части; здесь на Александра I поочередно смотрят повествователь и князь Андрей, отнюдь в государя не влюбленный. На сей раз нет такого внутреннего разрыва в эмоциональных оценках. Государь встречается с Кутузовым, которого явно недолюбливает (а о том, как высоко ценит Кутузова повествователь, мы еще не знаем).

Казалось бы, рассказчик опять объективен и нейтрален:

«Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло... то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости».

Опять «молодое и счастливое лицо», опять обворожительность облика... И все же обратите внимание: рассказчик приоткрывает завесу над своим собственным отношением ко всем этим качествам царя. Он прямо говорит: «на тонких губах» была «возможность разнообразных выражений». А «выражение благодушной, невинной молодости» - лишь преобладающее, но отнюдь не единственное. То есть Александр I всегда носит маски, за которыми прячется его настоящее лицо.

Что же это за лицо? Оно противоречиво. В нем есть и доброта, искренность - и фальшивость, ложь. Ho в том и дело, что Александр противостоит Наполеону; принижать его образ Толстой не хочет, а возвеличивать не может. Поэтому он прибегает к единственно возможному способу: показывает царя прежде всего глазами героев, преданных ему и поклоняющихся его гению. Это они, ослепленные своей любовью и преданностью, обращают внимание лишь на лучшие проявления разного лица Александра; это они признают в нем настоящего вождя.

В главке XVIII (том первый, часть третья) царя опять видит Ростов: «Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах». Это типично ростовский взгляд - взгляд честного, но поверхностного офицера, влюбленного в своего государя. Однако теперь Николай Ростов встречает царя вдали от вельмож, от тысяч глаз, устремленных на него; перед ним - простой страдающий смертный, тяжко переживающий поражение войска: «Толь что-то долго и с жаром говорил государю», и тот, «видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю». Затем мы увидим царя глазами услужливо-горделивого Друбецкого (том III, часть первая, главка III), восторженного Пети Ростова (том III, часть первая, главка XXI), Пьера Безухова в тот момент, когда он захвачен общим воодушевлением во время московской встречи государя с депутациями дворянства и купечества (том III, часть первая, главка XXIII)...

Повествователь же со своим отношением до поры до времени остается в глухой тени. Он лишь сквозь зубы произносит в начале третьего тома: «Царь - есть раб истории», - но от прямых оценок личности Александра I воздерживается вплоть до конца четвертого тома, когда царь непосредственно сталкивается с Кутузовым (главки X и XI, часть четвертая). Лишь здесь, да и то ненадолго, повествователь выказывает свое сдержанное неодобрение. Ведь речь идет об отставке Кутузова, только что одержавшего вместе со всем русским народом победу над Наполеоном!

А итог «александровской» линии сюжета будет подведен лишь в Эпилоге, где повествователь изо всех сил постарается сохранить справедливость в отношении к царю, приблизит его образ к образу Кутузова: последний был необходим для движения народов с запада на восток, а первый - для возвратного движения народов с востока на запад.

Обычные люди. И прожигателям жизни, и вождям в романе противопоставлены «обычные люди» во главе с правдолюбицей, московской барыней Марьей Дмитриевной Ахросимовой. В их мире она играет ту же роль, какую в мирке Курагиных и Билибиных играет петербургская дама Анна Павловна Шерер. Обычные люди не поднялись над общим уровнем своего времени, своей эпохи, не познали правду народной жизни, но инстинктивно живут в условном согласии с ней. Хотя и поступают подчас неверно, и человеческие слабости им присущи в полной мере.

Это несовпадение, эта разница потенциалов, сочетание в одной личности разных качеств, хороших и не очень, выгодно отличает обычных людей и от прожигателей жизни, и от вождей. Герои, отнесенные к этому разряду, как правило, люди неглубокие, и все же портреты их написаны разными красками, заведомо лишены однозначности, однотипности.

Таково в целом хлебосольное московское семейство Ростовых, зеркально противоположное петербургскому клану Курагиных.

Старый граф Илья Андреич, отец Наташи, Николая, Пети, Веры, - человек слабохарактерный, позволяет управляющим грабить себя, страдает при мысли, что разоряет детей, но ничего поделать с этим не может. Отъезд в деревню на два года, попытка перебраться в Петербург и получить место мало что меняют в общем положении вещей.

Граф не слишком умен, но при том он в полной мере наделен от Бога сердечными дарованиями - гостеприимством, радушием, любовью к семье и детям. Две сцены характеризуют его с этой стороны, и обе пронизаны лиризмом, упоением восторга: описание обеда в ростовском доме в честь Багратиона и описание псовой охоты.

И еще одна сцена необычайно важна для понимания образа старого графа: отъезд из горящей Москвы. Именно он первым отдает безрассудное (с точки зрения здравого смысла) распоряжение пустить на подводы раненых. Сняв с подвод нажитое добро ради русских офицеров и солдат, Ростовы наносят последний непоправимый удар по собственному состоянию... Зато не только спасают несколько жизней, но и неожиданно для самих себя дают Наташе шанс примириться с Андреем.

Жена Ильи Андреича, графиня Ростова, тоже не отличается особым умом - тем абстрактным ученым умом, к которому повествователь относится с явным недоверием. Она безнадежно отстала от современной жизни; а когда семейство окончательно разоряется, графиня даже не в состоянии понять, почему они должны отказаться от собственного экипажа и не могут послать карету за кем-нибудь из ее подруг. Более того, мы видим несправедливость, подчас жестокость графини по отношению к Соне - совершенно неповинной в том, что она бесприданница.

И все-таки у нее тоже есть особый дар человечности, который отделяет ее от толпы прожигателей жизни, приближает к жизненной правде. Это дар любви к собственным детям; любви инстинктивно-мудрой, глубокой и самоотверженной. Решения, какие она принимает в отношении детей, продиктованы не просто стремлением к выгоде и спасению семьи от разорения (хотя и к ней тоже); они направлены на то, чтобы обустроить жизнь самих детей наилучшим образом. И когда графиня узнает о гибели на войне любимого младшего сына, жизнь ее, по существу, завершается; едва избежав помешательства, она мгновенно стареет и теряет деятельный интерес к происходящему вокруг.

Все лучшие ростовские качества передались детям, кроме сухой, расчетливой и потому нелюбимой Веры. Выйдя за Берга, она закономерно переместилась из разряда «обычных людей» в число «прожигателей жизни» и «немцев». А также - кроме воспитанницы Ростовых Сони, которая, несмотря на всю свою доброту и жертвенность, оказывается «пустоцветом» и постепенно, вслед за Верой, скатывается из округлого мира обычных людей в плоскость прожигателей жизни.

Особенно трогателен младший, Петя, который полностью впитал атмосферу ростовского дома. Подобно отцу и матери, он не слишком умен, зато предельно искренен и душевен; эта душевность особенным образом выражается в его музыкальности. Петя мгновенно отдается сердечному порыву; поэтому именно с его точки зрения мы смотрим из московской патриотической толпы на государя Александра I и разделяем его неподдельный юношеский восторг. Хотя и чувствуем: рассказчик относится к императору не столь однозначно, как юный персонаж. Смерть Пети от вражеской пули - один из самых пронзительных и самых запоминающихся эпизодов толстовской эпопеи.

Ho как есть свой центр у прожигателей жизни, у вождей, так есть он и у обычных людей, населяющих страницы «Войны и мира». Этот центр - Николай Ростов и Марья Болконская, чьи жизненные линии, разделенные на протяжении трех томов, в конце концов все равно пересекаются, подчиняясь неписаному закону сродства.

«Невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица», он отличается «стремительностью и восторженностью». Николай, как водится, неглубок («у него был тот здравый смысл посредственности, который подсказывал ему, что было должно», - прямо говорит повествователь). Ho зато весьма эмоционален, порывист, сердечен, а потому и музыкален, как все Ростовы.

Один из ключевых эпизодов сюжетной линии Николая Ростова - переправа через Энс, а затем ранение в руку во время Шенграбенского сражения. Здесь герой впервые сталкивается с неразрешимым противоречием в своей душе; он, считавший себя бесстрашным патриотом, вдруг обнаруживает, что страшится смерти и что нелепа сама мысль о гибели - его, которого «так любят все». Это переживание не только не снижает образ героя, наоборот: именно в тот момент и происходит его духовное взросление.

И все же недаром Николаю так нравится в армии и так неуютно в обычной жизни. Полк - это особый мир (еще один мир посреди войны), в котором все устроено логично, просто, однозначно. Есть подчиненные, есть командир и есть командир командиров - государь император, которого так естественно и так приятно обожать. А жизнь штатских вся состоит из бесконечных хитросплетений, из человеческих симпатий и антипатий, столкновения частных интересов и общих целей сословия. Приезжая домой в отпуск, Ростов то запутывается в своих отношениях с Соней, то вдрызг проигрывается Долохову, чем ставит семью на грань денежной катастрофы, и фактически бежит из обычной жизни в полк, как монах в свой монастырь. (Того, что и в армии действуют те же порядки, он словно не замечает; когда же в полку ему приходится решать сложные моральные проблемы, - например, с офицером Теляниным, укравшим кошелек, - Ростов полностью теряется.)

Как всякий герой, претендующий в романном пространстве на самостоятельную линию и активное участие в развитии основной интриги, Николай наделен любовным сюжетом. Он добрый малый, честный человек, а потому, дав юношеское обещание жениться на бесприданнице Соне, считает себя связанным до конца жизни. И никакие уговоры матери, никакие намеки близких на необходимость поиска богатой невесты его поколебать не могут. Притом, что чувство его к Соне проходит разные стадии, то полностью угасая, то возвращаясь вновь, то опять исчезая.

Поэтому самый драматический момент в судьбе Николая наступает после встречи в Богучарове. Здесь, во время трагических событий лета 1812 года, он случайно встречается с княжной Марьей Болконской, одной из самых богатых невест в России, на которой его мечтали бы женить. Ростов бескорыстно помогает Болконским выбраться из Богучарова, и оба они, Николай и Марья, внезапно чувствуют взаимное притяжение. Ho то, что в среде «прожигателей жизни» (да и большинства «обычных людей» тоже) считается нормой, для них оказывается препятствием, почти непреодолимым: она богата, он беден.

Лишь отказ Сони от слова, данного ей Ростовым, да сила естественного чувства оказываются способны превозмочь эту преграду; поженившись, Ростов и княжна Марья живут душа в душу, как будут жить Кити и Левин в «Анне Карениной». Однако в том и различие между честной посредственностью и порывом правдоискательства, что первая не знает развития, не признает сомнений. Как мы с вами уже отметили, в первой части Эпилога между Николаем Ростовым, с одной стороны, Пьером Безуховым и Николенькой Болконским - с другой, назревает незримый конфликт, линия которого тянется вдаль, за пределы сюжетного действия.

Пьер ценой новых нравственных мучений, новых ошибок и новых исканий втягивается в очередной поворот большой истории: он становится членом ранних преддекабристских организаций. Николенька полностью на его стороне; нетрудно подсчитать, что к моменту восстания на Сенатской площади он будет молодым человеком, скорее всего офицером, и при таком обостренном нравственном чувстве окажется на стороне восставших. А искренний, добропорядочный, недалекий Николай, раз навсегда остановившийся в развитии, заранее знает, что в случае чего будет стрелять в противников законного правителя, его возлюбленного государя...

Правдоискатели. Это самый важный из разрядов; без героев-правдоискателей никакой эпопеи «Война и мир» вообще не было бы. Только два персонажа, два близких друга, Андрей Болконский и Пьер Безухов, вправе претендовать на это особое звание. Их тоже нельзя назвать безусловно-положительными; для создания их образов повествователь использует самые разные краски, но именно благодаря неоднозначности они кажутся особенно объемными и яркими.

Оба они, князь Андрей и граф Пьер, богаты (Болконский - изначально, незаконнорожденный Безухов - после внезапной смерти отца); умны, хотя и по-разному. Ум Болконского холодный и острый; ум Безухова наивный, зато органичный. Как многие молодые люди 1800-х годов, они в восторге от Наполеона; горделивая мечта об особой роли в мировой истории, а значит, убежденность в том, что именно личность управляет ходом вещей, в равной мере присуща и Болконскому, и Безухову. Из этой общей точки повествователь и прочерчивает две очень разные сюжетные линии, которые поначалу расходятся очень далеко, а потом вновь соединяются, пересекаясь в пространстве истины.

Ho здесь-то как раз и обнаруживается, что правдоискателями они становятся вопреки своей воле. Ни тот, ни другой правду искать не собираются, к нравственному совершенствованию не стремятся и поначалу уверены, что правда явлена им в образе Наполеона. К напряженному поиску истины их подталкивают внешние обстоятельства, а быть может, и само Провидение. Просто душевные качества Андрея и Пьера таковы, что каждый из них способен ответить на вызов судьбы, отозваться на ее немой вопрос; только потому они в конечном счете и поднимаются над общим уровнем.

Князь Андрей. Болконский в начале книги несчастлив; он не любит свою милую, но пустую жену; равнодушно относится к будущему ребенку, да и после его рождения не проявляет особых отцовских чувств. Семейный «инстинкт» так же чужд ему, как «инстинкт» светский; он не может попасть в разряд «обычных» людей по тем же причинам, по каким не может оказаться в ряду «прожигателей жизни». Зато прорваться в число избранных «вождей» он не просто мог бы, но и очень бы хотел. Наполеон, повторим еще и еще раз, для него жизненный пример и ориентир.

Узнав от Билибина, что русская армия (дело происходит в 1805 году) попала в безнадежное положение, князь Андрей почти рад трагическому известию. «...Ему пришло в голову, что ему-то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе!» (том I, часть вторая, главка XII).

Чем это закончилось, вы уже знаете, сцену с вечным небом Аустерлица мы разбирали подробно. Правда открывается князю Андрею сама, без всяких усилий с его стороны; он не постепенно приходит к выводу о ничтожности всех самовлюбленных героев перед лицом вечности - этот вывод является ему сразу и во всей полноте.

Казалось бы, сюжетная линия Болконского исчерпана уже в конце первого тома, и автору ничего не остается, как объявить героя погибшим. И тут вопреки обыденной логике начинается самое важное - правдоискательство. Приняв истину сразу и во всей полноте, князь Андрей ее неожиданно утрачивает и начинает мучительный, долгий поиск, боковой дорогой возвращаясь к тому чувству, которое однажды посетило его на поле Аустерлица.

Приехав домой, где все считали его погибшим, Андрей узнает о рождении сына и - вскоре - о смерти жены: маленькая княгиня с короткой верхней губкой исчезает с его жизненного горизонта в тот самый момент, когда он готов наконец-то открыть ей свое сердце! Это известие потрясает героя и пробуждает в нем чувство вины перед умершей женой; бросив военную службу (вместе с тщетной мечтой о личном величии), Болконский поселяется в Богучарове, занимается хозяйством, читает, воспитывает сына.

Казалось бы, он предваряет путь, по которому в конце четвертого тома пойдет Николай Ростов вместе с сестрой Андрея княжной Марьей. Самостоятельно сравните описания хозяйственных забот Болконского в Богучарове и Ростова в Лысых Горах. Вы убедитесь в неслучайном сходстве, обнаружите очередную сюжетную параллель. Ho в том и различие между «обычными» героями «Войны и мира» и правдоискателями, что первые останавливаются там, где последние продолжают неостановимое движение.

Болконский, узнавший истину вечного неба, думает, что достаточно отказаться от личной гордыни, чтобы обрести душевный покой. Ho на самом деле деревенская жизнь не может вместить его нерастраченную энергию. А истина, полученная как бы в подарок, не выстраданная лично, не обретенная в результате долгих поисков, начинает ускользать от него. Андрей в деревне томится, душа его словно бы усыхает. Пьер, приехавший в Богучарово, поражен страшной переменой, происшедшей в друге. Лишь на миг в князе просыпается счастливое чувство причастности к истине - когда впервые после ранения он обращает внимание на вечное небо. А затем пелена безнадежности опять застилает его жизненный горизонт.

Что же случилось? Почему автор «обрекает» своего героя на необъяснимые мучения? Прежде всего потому, что герой должен самостоятельно «дозреть» до той истины, которая открылась ему по воле Провидения. Князю Андрею предстоит сложная работа, ему придется пройти через многочисленные испытания, прежде чем он вернет себе ощущение незыблемой правды. И с этой минуты сюжетная линия князя Андрея уподобляется спирали: она идет на новый виток, на более сложном уровне повторяя предыдущий этап его судьбы. Ему суждено опять полюбить, опять предаться честолюбивым помыслам, опять разочароваться и в любви, и в помыслах. И наконец, заново прийти к истине.

Третья часть второго тома открывается символичным описанием поездки князя Андрея в рязанские имения. Наступает весна; при въезде в лес он замечает старый дуб на краю дороги.

«Вероятно, в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюже, несимметрично растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца».

Понятно, что в образе этого дуба олицетворен сам князь Андрей, душа которого не отзывается на вечную радость обновляющейся жизни, омертвела и погасла. Ho по делам рязанских имений Болконский должен встретиться с Ильей Андреичем Ростовым - и, заночевав в доме Ростовых, князь вновь замечает светлое, почти беззвездное весеннее небо. А затем случайно слышит взволнованный разговор Сони и Наташи (том II, часть третья, главка II).

В сердце Андрея подспудно просыпается чувство любви (хотя сам герой этого пока не понимает). Как персонаж народной сказки, он словно бы сбрызнут живой водой - и на возвратном пути, уже в начале июня, князь снова видит дуб, олицетворяющий его самого, и вспоминает об Аустерлицком небе.

Вернувшись в Петербург, Болконский с новой силой включается в общественную деятельность; он верит, что им теперь движет не личное тщеславие, не гордыня, не «наполеонизм», а бескорыстное желание служить людям, служить Отечеству. Его новым героем, кумиром становится молодой энергичный реформатор Сперанский. За Сперанским, мечтающим преобразовать Россию, Болконский готов следовать точно так же, как прежде готов был во всем подражать Наполеону, который желал бросить всю Вселенную к своим ногам.

Ho Толстой строит сюжет таким образом, чтобы читатель с самого начала почувствовал нечто не совсем ладное; Андрей видит в Сперанском героя, а повествователь - очередного вождя.

Суждение о «ничтожном семинаристе», который держит в своих руках судьбу России, конечно же выражает позицию очарованного Болконского, который сам не замечает, как переносит на Сперанского черты Наполеона. А насмешливое уточнение - «как думал Болконский» - исходит от повествователя. «Презрительное спокойствие» Сперанского замечает князь Андрей, а высокомерие «вождя» («с неизмеримой высоты...») - рассказчик.

Иными словами, князь Андрей на новом витке своей биографии повторяет ошибку юности; он опять ослеплен ложным примером чужой гордыни, в котором находит себе пищу его собственная гордость. Ho тут в жизни Болконского происходит знаменательная встреча - он знакомится с той самой Наташей Ростовой, чей голос лунной ночью в рязанском имении вернул его к жизни. Влюбленность неизбежна; сватовство предрешено. Ho поскольку суровый отец, старик Болконский, согласия на скорый брак не дает, Андрей вынужден уехать за границу и прекратить сотрудничество со Сперанским, которое могло бы соблазнить его, увлечь на прежний путь. А драматический разрыв с невестой после ее неудавшегося бегства с Курагиным вовсе выталкивает князя Андрея, как ему кажется, на обочину исторического процесса, на окраину империи. Он вновь под началом Кутузова.

Ho на самом деле Бог продолжает вести Болконского особым, Ему одному ведомым путем. Пройдя соблазн примером Наполеона, счастливо избежав соблазна примером Сперанского, повторно потеряв надежду на семейное счастье, князь Андрей в третий раз повторяет «рисунок» своей судьбы. Потому что, попав под начало Кутузова, он незаметно заряжается тихой энергией старого мудрого полководца, как прежде заряжался бурной энергией Наполеона и холодной энергией Сперанского.

Толстой не случайно использует фольклорный принцип троекратного испытания героя: ведь в отличие от Наполеона и Сперанского Кутузов поистине близок к народу, составляет с ним одно целое. До сих пор Болконский сознавал, что поклоняется Наполеону, догадывался, что втайне подражает Сперанскому. А о том, что он во всем следует примеру Кутузова, герой даже не подозревает. Духовная работа самовоспитания протекает в нем скрыто, подспудно.

Более того, Болконский уверен, что решение покинуть штаб Кутузова и пойти на фронт, ринуться в самую гущу сражений приходит к нему спонтанно, само собой. На самом же деле он перенимает от великого полководца мудрый взгляд на сугубо народный характер войны, который несовместим с придворными интригами и гордыней «вождей». Если героическое стремление подхватить полковое знамя на поле Аустерлица было «Тулоном» князя Андрея, то жертвенное решение об участии в битвах Отечественной войны - это, если угодно, его «Бородино», сопоставимое на малом уровне отдельной человеческой жизни с великим Бородинским сражением, морально выигранным Кутузовым.

Именно накануне Бородинского сражения Андрей встречается с Пьером; между ними происходит третий (опять фольклорное число!) значимый разговор. Первый состоялся в Петербурге (том I, часть первая, главка VI) - во время него Андрей впервые сбросил маску презрительно-светского человека и откровенно сказал другу о том, что подражает Наполеону. Во время второго (том II, часть вторая, главка XI), состоявшегося в Богучарове, Пьер увидел перед собой человека, скорбно сомневающегося в смысле жизни, в существовании Бога, внутренне помертвевшего, утратившего стимул к движению. Это свидание с другом стало для князя Андрея «эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь».

И вот третья беседа (том III, часть вторая, главка XXV). Преодолев невольное отчуждение, накануне того дня, когда, возможно, оба они погибнут, друзья вновь откровенно обсуждают самые тонкие, самые важные темы. Они не философствуют - для философствований нет ни времени, ни сил; но каждое их слово, даже очень несправедливое (как мнение Андрея о пленных), взвешено на особых весах. А финальный пассаж Болконского звучит как предчувствие скорой смерти:

«Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла... Ну, да не надолго! - прибавил он».

Ранение на поле Бородина композиционно повторяет сцену ранения Андрея на поле Аустерлица; и там, и здесь герою внезапно открывается истина. Истина эта - любовь, сострадание, вера в Бога. (Вот и еще одна сюжетная параллель.) Ho в первом томе перед нами был персонаж, которому правда являлась вопреки всему; теперь мы видим Болконского, успевшего подготовить себя к принятию истины ценой душевных мучений и метаний. Обратите внимание: последний, кого видит Андрей на Аустерлицком поле, - это ничтожный Наполеон, казавшийся ему великим; а последний, кого он видит на Бородинском поле, - это враг его, Анатоль Курагин, также тяжело раненный... (Это еще одна сюжетная параллель, позволяющая показать, как изменился герой за время, прошедшее между тремя встречами.)

Впереди же у Андрея новое свидание с Наташей; последнее свидание. Причем и здесь «срабатывает» фольклорный принцип троекратного повтора. Впервые Андрей слышит Наташу (не видя ее) в Отрадном. Затем влюбляется в нее во время первого Наташиного бала (том II, часть третья, главка XVII), объясняется с ней и делает предложение. И вот раненый Болконский в Москве, возле дома Ростовых, в тот самый момент, когда Наташа приказывает отдать подводы раненым. Смысл этой итоговой встречи - прощение и примирение; простив Наташу, примирившись с нею, Андрей окончательно постиг смысл любви и потому готов с земной жизнью расстаться... Смерть его изображена не как непоправимая трагедия, а как торжественно-печальный итог пройденного земного поприща.

Недаром именно здесь Толстой осторожно вводит в ткань своего повествования тему Евангелия.

Мы уже привыкли, что герои русской литературы второй половины XIX века часто берут в руки эту главную книгу христианства, рассказывающую о земной жизни, учении и воскресении Иисуса Христа; вспомните хотя бы роман Достоевского «Преступление и наказание». Однако Достоевский писал о своей современности, Толстой же обратился к событиям начала столетия, когда образованные люди из высшего общества обращались к Евангелию куда реже. По-церковнославянски они в большинстве своем читали плохо, к французской версии прибегали нечасто; лишь после Отечественной войны началась работа по переводу Евангелия на живой русский язык. Возглавил ее будущий митрополит Московский Филарет (Дроздов); выход русского Евангелия в 1819 году повлиял на многих писателей, включая Пушкина и Вяземского.

Князю Андрею суждено умереть в 1812 году; тем не менее Толстой пошел на решительное нарушение хронологии, и в предсмертные размышления Болконского поместил цитаты именно из русского Евангелия: «Птицы небесные не сеют, не жнут, но Отец ваш питает их...» Почему? Да по той простой причине, что Толстой хочет показать: евангельская мудрость вошла в душу Андрея, она стала частью его собственных размышлений, он читает Евангелие, как объяснение своей собственной жизни и своей собственной смерти. Если бы писатель «заставил» героя цитировать Евангелие по-французски или даже по-церковнославянски, это сразу бы отделило внутренний мир Болконского от евангельского мира. (Вообще в романе герои тем чаще говорят по-французски, чем дальше они от общенародной истины; Наташа Ростова вообще произносит по-французски только одну реплику на протяжении четырех томов!) А цель Толстого прямо противоположна: он стремится навсегда связать образ Андрея, нашедшего истину, с темой Евангелия.

Пьер Безухов. Если сюжетная линия князя Андрея спиралевидна, и каждый последующий этап его жизни на новом витке повторяет этап предыдущий, то сюжетная линия Пьера - вплоть до Эпилога - похожа на сужающийся круг с фигурой крестьянина Платона Каратаева в центре.

Круг этот в начале эпопеи безразмерно широк, почти как сам Пьер - «массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках». Подобно князю Андрею, Безухов не ощущает себя правдоискателем; он тоже считает Наполеона великим человеком и довольствуется распространенным представлением о том, что историей управляют великие люди, герои.

Мы знакомимся с Пьером в тот самый момент, когда он от избытка жизненной силы принимает участие в кутежах и почти разбоях (история с квартальным). Жизненная сила - его преимущество перед мертвенным светом (Андрей говорит, что Пьер - единственный «живой человек»). И это же - его главная беда, поскольку Безухов не знает, к чему приложить свою богатырскую силу, она бесцельна, есть в ней что-то ноздревское. Особые душевные и умственные запросы присущи Пьеру изначально (именно поэтому он выбирает себе в друзья Андрея), но они распылены, не облекаются в ясную и четкую форму.

Пьера отличает энергия, чувственность, доходящая до страстности, крайняя бесхитростность и близорукость (в прямом и переносном смысле); все это обрекает Пьера на необдуманные шаги. Как только Безухов становится наследником громадного состояния, «прожигатели жизни» немедленно опутывают его своими сетями, князь Василий женит Пьера на Элен. Разумеется, семейная жизнь не задается; принять правила, по которым живут великосветские «прожигатели», Пьер не может. И вот, разъехавшись с Элен, он впервые осознанно начинает искать ответ на мучающие его вопросы о смысле жизни, о предназначении человека.

«Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем? » - спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «Умрешь - все кончится. Умрешь - и все узнаешь, или перестанешь спрашивать». Ho и умереть было страшно» (том II, часть вторая, главка I).

И тут на его жизненном пути встречается старый масон-наставник Осип Алексеевич. (Масонами называли членов религиозно-политических организаций, «орденов», «лож», которые ставили перед собой цель нравственного самосовершенствования и намеревались преобразовать на этой основе общество и государство.) Метафорой жизненного пути служит в эпопее дорога, по которой путешествует Пьер; Осип Алексеевич сам подходит к Безухову на почтовой станции в Торжке и заводит с ним беседу о таинственном предназначении человека. Из жанровой тени семейно-бытового романа мы немедленно перемещаемся в пространство романа воспитания; Толстой едва заметно стилизует «масонские» главы под романную прозу конца XVIII - начала XIX века. Так, в сцене знакомства Пьера с Осипом Алексеевичем многое заставляет вспомнить о «Путешествии из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева.

В масонских разговорах, беседах, чтении и размышлениях Пьеру приоткрывается та же истина, что явилась на поле Аустерлица князю Андрею (который, возможно, также в какой-то момент прошел через «масонский искус»; в разговоре с Пьером Болконский насмешливо упоминает о перчатках, которые масоны получают перед женитьбой для своей избранницы). Смысл жизни не в героическом подвиге, не в том, чтобы стать вождем, подобно Наполеону, а в том, чтобы служить людям, чувствовать себя причастным вечности...

Ho истина именно приоткрывается, она звучит глухо, как дальний отголосок. И постепенно все болезненнее Безухов ощущает лживость большинства масонов, несовпадение их мелочной светской жизни с провозглашенными общечеловеческими идеалами. Да, Осип Алексеевич навсегда остается для него нравственным авторитетом, но само масонство в конце концов перестает отвечать духовным запросам Пьера. Тем более что примирение с Элен, на которое он пошел под масонским влиянием, ни к чему хорошему не приводит. А сделав шаг на социальном поприще в заданном масонами направлении, затеяв реформу в своих имениях, Пьер терпит неизбежное поражение: его непрактичность, доверчивость и бессистемность обрекают земельный эксперимент на провал.

Разочарованный Безухов сначала превращается в добродушную тень своей хищной жены; кажется, что омут «прожигателей жизни» вот-вот сомкнется над ним. Затем он опять начинает пить, кутить, возвращается к холостым привычкам молодости и в конце концов перебирается из Петербурга в Москву. Мы с вами не раз отмечали, что в русской литературе XIX века Петербург ассоциировался с европейским центром чиновной, политической, культурной жизни России; Москва - с деревенским, традиционно русским местообитанием отставных вельмож и барственных бездельников. Превращение петербуржца Пьера в москвича равнозначно его отказу от каких бы то ни было жизненных устремлений.

И тут надвигаются трагические и очищающие Россию события Отечественной войны 1812 года. Для Безухова они имеют совершенно особое, личное значение. Ведь он давно влюблен в Наташу Ростову, надежды на союз с которой дважды перечеркнуты его женитьбой на Элен и Наташиным обещанием князю Андрею. Лишь после истории с Курагиным, в преодолении последствий которой Пьер сыграл огромную роль, он фактически признается Наташе в любви (том II, часть пятая, главка XXII).

He случайно сразу после сцены объяснения с Наташей Толстой глазами Пьера показывает знаменитую комету 1811 года, предвещавшую начало войны: «Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе». Тема общенародного испытания и тема личного спасения сливаются в этом эпизоде воедино.

Шаг за шагом упрямый автор ведет своего любимого героя к постижению двух неразрывно связанных «правд»: правды искренней семейной жизни и правды общенародного единения. Из любопытства Пьер отправляется на поле Бородина как раз накануне великого сражения; наблюдая, общаясь с солдатами, он готовит свой ум и свое сердце к восприятию мысли, которую выскажет ему Болконский во время их последнего бородинского разговора: истина там, где они, простые солдаты, обычные русские люди.

Взгляды, которые Безухов исповедовал в начале «Войны и мира», переворачиваются; прежде он видел в Наполеоне источник исторического движения, теперь он видит в нем источник надысторического зла, воплощение Антихриста. И готов пожертвовать собой ради спасения человечества. Читатель должен понять: духовный путь Пьера пройден лишь до середины; герой еще не «дорос» до точки зрения рассказчика, который убежден (и убеждает читателя), что дело вообще не в Наполеоне, что французский император - лишь игрушка в руках Провидения. Ho переживания, выпавшие на долю Безухова во французском плену, а главное - знакомство с Платоном Каратаевым довершат ту работу, которая уже началась в нем.

Во время казни пленных (сцена, опровергающая жестокие доводы Андрея во время последнего бородинского разговора) Пьер сам сознает себя инструментом в чужих руках; его жизнь и его смерть от него на самом деле не зависят. А общение с простым крестьянином, «округлым» солдатом Апшеронского полка Платоном Каратаевым окончательно раскрывает перед ним перспективу новой жизненной философии. Назначение человека не в том, чтобы стать яркой личностью, отдельной от всех других личностей, а в том, чтобы отразить в себе народную жизнь во всей ее полноте, стать частичкой мироздания. Только тогда можно ощутить себя поистине бессмертным:

«- Ха, ха, ха! - смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: - He пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня - мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. - смеялся он с выступившими на глаза слезами... Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я!..» (том IV, часть вторая, главка XIV).

Недаром эти размышления Пьера звучат почти как народные стихи, в них подчеркнут, усилен внутренний, нерегулярный ритм:

He пустил меня солдат.
Поймали меня, заперли меня.
В плену держат меня.
Кого меня? Меня?

Истина звучит как народная песня, а небо, в которое устремляет свой взгляд Пьер, заставляет внимательного читателя вспомнить и финал третьего тома, вид кометы, и, главное, небо Аустерлица. Ho различие между аустерлицкой сценой и переживанием, посетившим Пьера в плену, принципиально. Андрей, как мы уже знаем, в конце первого тома встречается лицом к лицу с истиной вопреки собственным намерениям. Ему лишь предстоит долгий кружной путь к ней. А Пьер впервые постигает ее в итоге мучительных исканий.

Ho в эпопее Толстого нет ничего окончательного. Помните, мы сказали, что сюжетная линия Пьера лишь кажется кругообразной, что если заглянуть в Эпилог, картина несколько изменится? Теперь прочтите эпизод приезда Безухова из Петербурга и особенно сцену разговора в кабинете с Николаем Ростовым, Денисовым и Николенькой Болконским (главки XIV-XVI части первой Эпилога). Пьер, тот самый Пьер Безухов, который уже постиг полноту общенародной истины, который отрекся от личных амбиций, вновь заводит речь о необходимости исправить общественное неблагополучие, о необходимости противодействия ошибкам правительства. Нетрудно догадаться, что он стал членом ранних декабристских обществ и что на историческом горизонте России начала взбухать новая гроза.

Наташа своим женским чутьем угадывает вопрос, который явно хотел бы задать Пьеру сам рассказчик:

«- Ты знаешь, о чем я думаю? - сказала она, - о Платоне Каратаеве. Как он? Одобрил бы он тебя теперь?..

Нет, не одобрил бы, - сказал Пьер, подумав. - Что он одобрил бы, это нашу семейную жизнь. Он так желал видеть во всем благообразие, счастье, спокойствие, и я с гордостью бы показал ему нас ».

Что же получается? Герой начал уклоняться от обретенной и выстраданной истины? И прав «средний», «обычный» человек Николай Ростов, который с неодобрением отзывается о планах Пьера и его новых товарищей? Значит, Николай теперь ближе к Платону Каратаеву, чем сам Пьер?

И да, и нет. Да, потому что Пьер, несомненно, отклоняется от «округлого», семейственного, общенародного мирного идеала, готов включиться в «войну». Да, потому что он уже прошел через соблазн стремления к общественному благу в свой масонский период, а через соблазн личных амбиций - в момент, когда «подсчитывал» число зверя в имени Наполеона и убеждал себя, что именно он, Пьер, предназначен избавить человечество от этого злодея. Нет, потому что вся эпопея «Война и мир» пронизана мыслью, которую Ростов постичь не в состоянии: мы не вольны в своих желаниях, в своем выборе, участвовать или не участвовать в исторических потрясениях.

Пьер куда ближе, чем Ростов, к этому нерву истории; среди прочего Каратаев научил его своим примером покоряться обстоятельствам, принимать их такими, какие они есть. Вступая в тайное общество, Пьер удаляется от идеала и в известном смысле возвращается в своем развитии на несколько шагов назад, но не потому, что он хочет этого, а потому, что он не может уклониться от объективного хода вещей. И, может статься, частично утратив истину, он еще глубже познает ее в финале своего нового пути.

Потому эпопея и завершается глобальным историософским рассуждением, смысл которого сформулирован в его последней фразе: «необходимо отказаться от сознаваемой свободы и признать неощущаемую нами зависимость».

Мудрецы. Мы с вами сказали о прожигателях жизни, о вождях, об обычных людях, о правдоискателях. Ho есть в «Войне и мире» еще один разряд героев, противоположный вождям. Это - мудрецы. То есть персонажи, которые постигли истину общенародной жизни и являют собою пример для других героев, ищущих правду. Таковы в первую очередь штабс-капитан Тушин, Платон Каратаев и Кутузов.

Штабс-капитан Тушин впервые появляется в сцене Шенграбенского сражения; мы видим его вначале глазами князя Андрея - и это не случайно. Если бы обстоятельства сложились иначе и Болконский был бы внутренне готов к этой встрече, она могла бы сыграть в его жизни ту же роль, какую в жизни Пьера сыграла встреча с Платоном Каратаевым. Однако, увы, Андрей пока ослеплен мечтой о собственном «Тулоне». Защитив Тушина (том I, часть вторая, главка XXI), когда тот виновато молчит перед Багратионом и не хочет выдавать начальника, князь Андрей не понимает, что за этим молчанием кроется не раболепие, а понимание скрытой этики народной жизни. Болконский пока не готов к встрече со «своим Каратаевым».

«Небольшой сутуловатый человек», командир артиллерийской батареи, Тушин с самого начала производит на читателя весьма благоприятное впечатление; внешняя неловкость лишь оттеняет его несомненный природный ум. Недаром, характеризуя Тушина, Толстой прибегает к своему излюбленному приему, обращает внимание на глаза героя, это зеркало души: «Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами...» (том I, часть вторая, главка XV).

Ho для чего автор уделяет внимание столь незначительной фигуре, причем в сцене, которая непосредственно следует за главкой, посвященной самому Наполеону? Догадка приходит к читателю не сразу. Только когда он доходит до главки XX, образ штабс-капитана постепенно начинает разрастаться до символических масштабов.

«Маленький Тушин с закушенною набок трубочкой» вместе со своей батареей забыт и оставлен без прикрытия; он этого практически не замечает, потому что полностью поглощен общим делом, ощущает себя неотъемлемой частью всего народа. Накануне сражения этот маленький неловкий человечек говорил о страхе перед смертью и полной неизвестности насчет вечной жизни; теперь он преображается у нас на глазах.

Рассказчик показывает этого маленького человека крупным планом: «...У него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик». В эту секунду противостоят друг другу не русская и французская армии; друг другу противостоят маленький Наполеон, воображающий себя великим, и маленький Тушин, поднявшийся до истинного величия. Штабс-капитан не боится смерти, он боится лишь начальства, и немедленно робеет, когда на батарее появляется штабной полковник. Потом (главка XXI) Тушин сердечно помогает всем раненым (в их числе Николаю Ростову).

Во втором томе мы еще раз встретимся со штабс-капитаном Тушиным, потерявшим на войне руку.

И Тушин, и другой толстовский мудрец, Платон Каратаев, наделены одинаковыми физическими свойствами: они маленького роста, у них схожие характеры: они ласковы и добродушны. Ho Тушин ощущает себя неотъемлемой частью общей народной жизни лишь в самом разгаре войны, а в мирных обстоятельствах он простой, добрый, робкий и очень обычный человек. А Платон причастен этой жизни всегда, в любых обстоятельствах. И на войне и особенно в состоянии мира. Потому что он носит мир в своей душе.

Пьер встречается с Платоном в нелегкий момент своей жизни - в плену, когда судьба его висит на волоске и зависит от множества случайностей. Первое, что бросается ему в глаза (и странным образом успокаивает), - это округлость Каратаева, гармоническое сочетание внешнего и внутреннего облика. В Платоне все круглое - и движения, и быт, который он налаживает вокруг себя, и даже домовитый запах. Рассказчик с присущей ему настойчивостью повторяет слова «круглый», «округлый» так же часто, как в сцене на Аустерлицком поле он повторял слово «небо».

Андрей Болконский во время Шенграбенского сражения не был готов к встрече со «своим Каратаевым», штабс-капитаном Тушиным. А Пьер к моменту московских событий дозрел до того, чтобы научиться у Платона многому. И прежде всего истинному отношению к жизни. Потому-то Каратаев «остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого». Ведь еще на возвратном пути из Бородина в Москву Безухову приснился сон, во время которого он слышал голос:

«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам Бога, - говорил голос. - Простота есть покорность Богу, от Него не уйдешь. И они просты. Они не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное - золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все... Все соединить? - сказал себе Пьер. - Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли - вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо!» (том III, часть третья, главка IX).

Платон Каратаев и есть воплощение этого сна; в нем все именно сопряжено, он не страшится смерти, он мыслит пословицами, в которых обобщена вековая народная мудрость, - недаром и во сне Пьер слышит пословицу «Сказанное слово серебряное, а несказанное - золотое».

Можно ли назвать Платона Каратаева яркой личностью? Нет, ни в коем случае. Наоборот: он вообще не личность, потому что у него нет своих особых, отдельных от народа, духовных запросов, нет стремлений и желаний. Он для Толстого больше, чем личность; он - частица народной души. Каратаев не помнит собственных слов, сказанных минуту назад, поскольку он не мыслит в привычном значении этого слова. То есть не выстраивает свои рассуждения в логическую цепочку. Просто, как сказали бы современные люди, его ум подключен к общенародному сознанию, и суждения Платона воспроизводят над личную народную мудрость.

Нет у Каратаева и «специальной» любви к людям - он относится ко всем живым существам одинаково любовно. И к барину Пьеру, и к французскому солдату, который заказал Платону пошив рубахи, и к колченогой собачке, прибившейся к нему. He будучи личностью, он не видит личностей и вокруг себя, каждый встречный для него - такая же частица единого мироздания, как и он сам. Смерть или разлука поэтому не имеют для него никакого значения; Каратаев не расстраивается, узнав, что человек, с которым он сблизился, вдруг исчез - ведь от этого ничего не меняется! Вечная жизнь народа продолжается, и во всяком новом встречном обнаружится ее неизменное присутствие.

Главный урок, который Безухов выносит из общения с Каратаевым, главное качество, которое он стремится у своего «учителя» перенять, - это добровольная зависимость от вечной народной жизни. Только она дает человеку настоящее чувство свободы. И когда Каратаев, заболев, начинает отставать от колонны пленных и его пристреливают, как собаку, - Пьер не слишком огорчается. Индивидуальная жизнь Каратаева кончилась, но вечная, общенародная, которой он причастен - продолжается, и ей не будет конца. Потому-то Толстой завершает сюжетную линию Каратаева вторым сном Пьера, который привиделся пленному Безухову в деревне Шамшево:

И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию... он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.

Вот жизнь, - сказал старичок учитель...

В середине Бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать Его... Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез» (том IV, часть третья, главка XV).

В метафоре жизни как «жидкого колеблющегося шара», составленного из отдельных капель, соединяются все символические образы «Войны и мира», о которых мы говорили выше: и веретена, и часового механизма, и муравейника; круговое движение, соединяющее все со всем - вот представление Толстого о народе, об истории, о семье. Встреча Платона Каратаева вплотную приближает Пьера к постижению этой истины.

От образа штабс-капитана Тушина мы поднялись, как на ступеньку вверх, к образу Платона Каратаева. Ho и от Платона в пространстве эпопеи вверх ведет еще одна ступенька. Образ народного фельдмаршала Кутузова поставлен здесь на недосягаемую высоту. Этот старый человек, седой, толстый, тяжело ступающий, с изуродованным раной лицом, возвышается и над капитаном Тушиным, и даже над Платоном Каратаевым. Истину народности, воспринятую ими инстинктивно, он постиг сознательно и возвел в принцип своей жизни и своей полководческой деятельности.

Главное для Кутузова (в отличие от всех вождей с Наполеоном во главе) - отклониться от личного горделивого решения, угадать верный ход событий и не мешать им развиваться по Божьей воле, по правде. Впервые мы встречаемся с ним в первом томе, в сцене смотра под Бренау. Перед нами рассеянный и хитрый старик, старый служака, которого отличает «аффектация почтительности». Мы сразу понимаем, что маска нерассуждающего служаки, которую Кутузов надевает, приближаясь к властвующим особам, прежде всего к царю, - всего лишь один из многочисленных способов его самозащиты. Ведь он не может, не должен допустить реального вмешательства этих самодовольных особ в ход событий, а потому обязан ласково уклоняться от их воли, не противореча ей на словах. Так он будет уклоняться и от битвы с Наполеоном во время Отечественной войны.

Кутузов, каким он предстает в батальных сценах третьего и четвертого томов, не деятель, а созерцатель, он убежден, что для победы требуется не ум, не схема, а «что-то другое, независимое от ума и знания». И прежде всего - «нужно терпение и время». Того и другого у старого полководца в избытке; он наделен даром «спокойного созерцания хода событий» и главное свое предназначение видит в том, чтобы не навредить. То есть выслушать все доклады, все главные соображения: полезные (то есть согласные с естественным ходом вещей) поддержать, вредные отклонить.

А главная тайна, которую постиг Кутузов, каким он изображен в «Войне и мире», - это тайна поддержания народного духа, главной силы в борьбе с любым врагом Отечества.

Потому-то этот старый, немощный, сластолюбивый человек олицетворяет собою толстовское представление об идеальном политике, который постиг главную мудрость: личность не может повлиять на ход исторических событий и должна отречься от идеи свободы в пользу идеи необходимости. Эту мысль Толстой «поручает» высказать Болконскому: наблюдая за Кутузовым после назначения того главнокомандующим, князь Андрей размышляет: «У него не будет ничего своего... Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли, - это неизбежный ход событий... А главное... что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки» (том III, часть вторая, главка XVI).

Без фигуры Кутузова Толстой не решил бы одну из главных художественных задач своей эпопеи: противопоставить «лживой форме европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история», «простую, скромную и потому истинно величественную фигуру» народного героя, которая никогда не уляжется в эту «лживую форму».

Наташа Ростова. Если перевести типологию героев эпопеи на традиционный язык литературоведческих терминов, то сама собой обнаружится внутренняя закономерность. Миру обыденности и миру лжи противостоят драматические и эпические характеры. Драматические характеры Пьера и Андрея полны внутренних противоречий, всегда находятся в движении и развитии; эпические характеры Каратаева и Кутузова поражают своей цельностью. Ho есть в портретной галерее, созданной Толстым в «Войне и мире», характер, который не вписывается ни в один из перечисленных разрядов. Это лирический характер главной героини эпопеи, Наташи Ростовой.

Принадлежит ли она к «прожигателям жизни»? Об этом и помыслить невозможно. С ее-то искренностью, с ее обостренным ощущением справедливости! Относится ли она к «обычным людям», подобно своим родным, Ростовым? Во многом, да; и все-таки недаром и Пьер, и Андрей ищут ее любви, тянутся к ней, выделяют из общего ряда. При этом правдоискательницей ее никак не назовешь. Сколько бы мы ни перечитывали сцены, в которых действует Наташа, нигде не найдем и намека на поиски нравственного идеала, истины, правды. А в Эпилоге, после замужества, она теряет даже яркость темперамента, одухотворенность облика; детские пеленки заменяют ей то, что Пьеру и Андрею дают размышления об истине и о цели жизни.

Подобно остальным Ростовым, Наташа не наделена острым умом; когда в главке XVII части четвертой последнего тома, а затем в Эпилоге мы видим ее рядом с подчеркнуто-умной женщиной Марьей Болконской-Ростовой, это различие особенно резко бросается в глаза. Наташа, как подчеркивает рассказчик, попросту «не удостаивала быть умной». Зато она наделена чем-то иным, что для Толстого важнее абстрактного ума, важнее даже правдоискательства: инстинктом познания жизни опытным путем. Именно это необъяснимое качество вплотную приближает образ Наташи к «мудрецам», прежде всего к Кутузову, притом что во всем остальном она ближе к обычным людям. Ее попросту невозможно «приписать» к одному какому-то разряду: она не подчиняется никакой классификации, вырывается за пределы любого определения.

Наташа, «черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая», самая эмоциональная из всех персонажей эпопеи; потому она и самая музыкальная из всех Ростовых. Стихия музыки живет не только в ее пении, которое все вокруг признают замечательным, но и в самом голосе Наташи. Вспомните, ведь сердце Андрея впервые дрогнуло, когда он лунной ночью услышал Наташин разговор с Соней, не видя беседующих девушек. Наташино пение исцеляет брата Николая, который приходит в отчаяние после проигрыша 43 тысяч, разорившего семейство Ростовых.

Из одного эмоционального, чуткого, интуитивного корня растут и ее эгоизм, полностью раскрывшийся в истории с Анатолем Курагиным, и ее самоотверженность, которая проявляется и в сцене с подводами для раненых в горящей Москве, и в эпизодах, где показано, как она ухаживает за умирающим Андреем, как заботится о матери, потрясенной известием о смерти Пети.

А главный дар, который дан ей и который поднимает ее над всеми остальными героями эпопеи, даже самыми лучшими, - это особый дар счастья. Все они страдают, мучаются, ищут истину или, как безличностный Платон Каратаев, ласково обладают ею. Лишь Наташа бескорыстно радуется жизни, чувствует ее лихорадочный пульс и щедро делится своим счастьем со всеми окружающими. Ее счастье в ее естественности; поэтому повествователь так жестко противопоставляет сцену первого бала Наташи Ростовой эпизоду ее знакомства и влюбленности в Анатоля Курагина. Обратите внимание: знакомство это происходит в театре (том II, часть пятая, главка IX). То есть там, где царит игра, притворство. Толстому этого мало; он заставляет эпического повествователя «спускаться» вниз по ступеням эмоций, использовать в описаниях происходящего сарказм, усиленно подчеркивать мысль о неестественности атмосферы, в которой зарождается чувство Наташи к Курагину.

Недаром именно к лирической героине, Наташе, отнесено самое знаменитое сравнение «Войны и мира». В тот момент, когда Пьер после долгой разлуки встречает Ростову вместе с княжной Марьей, он не узнает Наташу, - и вдруг «лицо, с внимательными глазами с трудом, с усилием, как отворяется заржавевшая дверь, - улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера забытым счастием... Пахнуло, охватило и поглотило его всего» (том IV, часть четвертая, главка XV).

Ho истинное призвание Наташи, как показывает Толстой в Эпилоге (причем неожиданно для многих читателей), раскрылось лишь в материнстве. Уйдя в детей, она осуществляет себя в них и через них; и это не случайно: ведь семья для Толстого - такой же космос, такой же целостный и спасительный мир, как христианская вера, как народная жизнь.

Александр
АРХАНГЕЛЬСКИЙ

Герои «Войны и мира»

Продолжаем публиковать главы из нового учебника по русской литературе для 10-го класса

Система персонажей

К ак всё в эпопее «Война и мир», она предельно сложна и очень проста одновременно.

Сложна - потому, что композиция книги многофигурна, десятки сюжетных линий, переплетаясь, образуют её плотную художественную ткань. Проста - потому, что все разнородные герои, принадлежащие к несовместимым сословным, культурным, имущественным кругам, чётко делятся на несколько групп. И это деление мы обнаруживаем на всех уровнях, во всех частях эпопеи. Это группы героев, одинаково далёких от народной жизни, от стихийного движения истории, от правды - или одинаково близких к ним.

Романный эпос Толстого пронизывает сквозная мысль о том, что непознаваемый и объективный исторический процесс управляется непосредственно Богом; что выбрать верный путь и в частной жизни, и в великой истории человек может не с помощью горделивого ума, а с помощью чуткого сердца. Тот, кто угадал, почувствовал таинственный ход истории и не менее таинственные законы обыденности, тот мудр и велик, даже если он по своему общественному положению мал. Тот, кто кичится своей властью над природой вещей, кто эгоистически навязывает жизни свои личные интересы, тот мелок, даже если он по своему общественному положению велик. В соответствии с этой жесткой оппозицией герои Толстого и “распределяются” на несколько типов, на несколько групп.

Прожигатели жизни

О дни - назовём их прожигатели жизни - заняты только тем, что болтают, устраивают свои личные дела, обслуживают свои мелкие прихоти, свои эгоцентрические желания. Причём любой ценой, не считаясь с судьбами других людей. Это самый низший из всех разрядов в толстовской иерархии. Герои, относящиеся к нему, всегда однотипны, для их характеристики повествователь демонстративно использует одну и ту же деталь.

Глава столичного салона Анна Павловна Шерер, появляясь на страницах «Войны и мира», всякий раз с неестественной улыбкой переходит от одного кружка к другому и угощает гостей интересным визитёром. Она уверена, что формирует общественное мнение и оказывает влияние на ход вещей (хотя сама меняет свои убеждения именно вослед моде).

Дипломат Билибин убеждён, что именно они, дипломаты, управляют историческим процессом (а на самом деле занят пустословием: из одной сцены в другую он собирает складки на лбу и произносит заранее заготовленное острое словцо).

Мать Друбецкого Анна Михайловна, которая упорно продвигает своего сына, сопровождает все свои разговоры скорбной улыбкой. В самом Борисе Друбецком, стоит тому появиться на страницах эпопеи, рассказчик всегда выделяет одну черту: его равнодушное спокойствие неглупого и гордого карьериста.

Стоит рассказчику завести речь о хищной Элен, как он непременно упомянет о её роскошных плечах и бюсте. А при любом появлении молодой жены Андрея Болконского, маленькой княгини, повествователь обратит внимание на её приподнятую губку с усиками.

Это однообразие повествовательного приёма свидетельствует не о бедности художественного арсенала, а, напротив, о преднамеренной цели, которую ставит перед рассказчиком автор. Прожигатели жизни сами однообразны - и неизменны; меняются только их взгляды, существо остаётся прежним. Они не развиваются . И неподвижность их образов, сходство с мертвенными масками как раз и подчёркнуты стилистически.

Единственный из персонажей эпопеи, кто принадлежит к этой “нижней” группе и при всём том наделён подвижным, живым характером, - Фёдор Долохов. “Семёновский офицер, известный игрок и бретёр”, он наделён неординарной внешностью - и уже одно это выделяет его из общего ряда прожигателей жизни : “Линии... рта были замечательно тонко изогнуты. В середине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось что-то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твёрдым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица”.

Более того, Долохов томится, скучает в том омуте мирской жизни, который засасывает остальных прожигателей . Оттого он пускается во все тяжкие, попадает в скандальные истории (как, например, сюжет с медведем и квартальным в первой части, за который Долохов разжалован в рядовые). В батальных сценах мы становимся свидетелями долоховского бесстрашия, затем видим, как нежно относится он к матери... Но его бесстрашие - бесцельно, долоховская нежность - исключение из его же собственных правил. А правилами становятся ненависть и презрение к людям.

Это в полной мере проявляется и в эпизоде с Пьером (став любовником Элен, Долохов провоцирует Безухова на дуэль), и в тот момент, когда Долохов помогает Анатолю Курагину готовить похищение Наташи. И особенно - в сцене карточной игры: Фёдор жестоко и бесчестно обыгрывает Николая Ростова, подлым образом вымещая на нём свою злобу на Соню, отказавшую Долохову.

Долоховский бунт против мира (и это тоже - “мир”!) прожигателей жизни оборачивается в конце концов тем, что он сам прожигает свою жизнь, пускает её в распыл. И это особенно обидно сознавать рассказчику, который выделяет Долохова из общего ряда, как бы даёт ему шанс вырваться за пределы страшного круга.

А в центре этого круга, этой воронки, которая засасывает человеческие души, - семейство Курагиных.

Главное “родовое” качество всего семейства - холодный эгоизм. Он присущ отцу, князю Василию, с его придворным самосознанием. Недаром впервые перед читателем князь появляется именно “в придворном, шитом мундире, в чулках, в башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица”. Сам князь Василий ничего не просчитывает, не планирует наперёд, можно сказать, что за него действует инстинкт: и когда он пытается женить сына Анатоля на княжне Марье, и когда пытается лишить Пьера наследства, и когда, потерпев на этом пути невольное поражение, навязывает Пьеру свою дочь Элен.

Элен, чья “неизменяющаяся улыбка” подчёркивает однозначность, одномерность этой героини, не способна перемениться. Она словно застыла на годы в одном и том же состоянии: статичной мертвенно-скульптурной красоты. Курагина тоже ничего специально не планирует, тоже подчиняется почти животному инстинкту: приближая мужа и удаляя его, заводя любовников и намереваясь перейти в католичество, подготавливая почву для развода и затевая сразу два романа, один из которых (любой) должен увенчаться браком.

Внешняя красота заменяет Элен внутреннее содержание. Эта характеристика распространяется и на её брата, Анатоля Курагина. Рослый красавец с “прекрасными большими глазами”, он не одарён умом (хотя и не так глуп, как его брат Ипполит), но “зато у него была и драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность”. Уверенность эта сродни инстинкту выгоды, владеющему душами князя Василия и Элен. И хотя личную выгоду Анатоль не преследует, но за удовольствиями охотится с той же неутолимой страстью - и с той же готовностью принести в жертву любого ближнего. Так он поступает с Наташей Ростовой, влюбляя её в себя, готовясь увезти - и не думая о её судьбе, о судьбе Андрея Болконского, за которого Наташа собирается замуж...

Собственно, Курагины играют в суетном, “мирском” измерении “мира” ту самую роль, какую в “военном” измерении играет Наполеон: они олицетворяют собой светское безразличие к добру и злу. По своей прихоти Курагины вовлекают окружающую жизнь в страшный водоворот. Это семейство похоже на омут. Приблизившись к нему на опасное расстояние, легко погибнуть - лишь чудо спасает и Пьера, и Наташу, и Андрея Болконского (который непременно вызвал бы Анатоля на дуэль, если бы не обстоятельства войны).

Вожди

П ервому, низшему разряду героев - прожигателей жизни - в толстовской эпопее соответствует последний, верхний разряд героев - вождей . Способ их изображения тот же самый: повествователь обращает внимание на одну-единственную черту характера, поведения или внешности персонажа. И при каждой встрече читателя с этим героем упорно, почти назойливо указывает на эту черту.

Прожигатели жизни принадлежат “миру” в худшем из его значений, от них ничего в истории не зависит, они вращаются в пустоте салона. Вожди неразрывно связаны с войной (опять же в дурном значении слова); они стоят во главе исторических коллизий, отделены от простых смертных непроницаемой пеленой собственного величия. Но если Курагины действительно вовлекают окружающую жизнь в мирской водоворот, то вожди народов лишь думают , что вовлекают человечество в историческую круговерть. На самом деле они лишь игрушки случая, орудия в незримых руках Провидения.

И здесь давайте на секунду остановимся, чтобы договориться об одном важном правиле. Причём раз и навсегда. В художественной литературе вам уже встречались и ещё не раз будут встречаться образы реальных исторических деятелей. В эпопее Толстого это и Александр I, и Наполеон, и Барклай де Толли, и русские и французские генералы, и московский генерал-губернатор Ростопчин. Но мы не должны, не имеем права путать “настоящих” исторических деятелей с их условными образами , которые действуют в романах, повестях, поэмах. И государь император, и Наполеон, и Ростопчин, и особенно Барклай де Толли, и другие персонажи Толстого, выведенные в «Войне и мире», - это такие же вымышленные герои, как Пьер Безухов, как Наташа Ростова или Анатоль Курагин.

На реальных исторических деятелей они похожи немногим больше, чем Фёдор Долохов - на своего прототипа , кутилу и смельчака Р.И. Долохова, а Василий Денисов - на поэта-партизана Дениса Васильевича Давыдова. Внешняя канва их биографий может быть воспроизведена в литературном сочинении со скрупулёзной, научной точностью, но внутреннее содержание вложено в них писателем, придумано в соответствии с той картиной жизни, которую он создаёт в своем произведении.

Только усвоив это железное и неотменимое правило, мы сможем двигаться дальше.

Итак, обсуждая низший разряд героев «Войны и мира», мы пришли к выводу, что в нём есть своя “масса” (Анна Павловна Шерер или, например, Берг), свой центр (Курагины) и своя периферия (Долохов). По тому же самому принципу организован, устроен и высший разряд.

Главный из вождей , а значит, самый опасный, самый лживый из них, - Наполеон.

В толстовской эпопее есть два наполеоновских образа. Один живёт в легенде о великом полководце, которую пересказывают друг другу разные персонажи и в которой он предстаёт то могущественным гением, то столь же могущественным злодеем. В эту легенду на разных этапах своего пути верят не только посетители салона Анны Павловны Шерер, но и Андрей Болконский и Пьер Безухов. Поначалу мы видим Наполеона их глазами, представляем его себе в свете их жизненного идеала.

И другой образ - это персонаж, действующий на страницах эпопеи и показанный глазами рассказчика и героев, которые внезапно сталкиваются с ним на полях сражений. Впервые Наполеон как действующее лицо «Войны и мира» появляется в главах, посвящённых Аустерлицкому сражению; сначала его описывает повествователь, затем мы видим его с точки зрения князя Андрея.

Раненый Болконский, который совсем недавно боготворил вождя народов , замечает на лице Наполеона, склонившегося над ним, “сияние самодовольства и счастья”. Только что переживший душевный переворот, он смотрит в глаза своему былому кумиру и думает “о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения”. И “так мелочен казался ему сам герой, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял”.

А повествователь - и в аустерлицких главах, и в тильзитских, и в бородинских - неизменно подчёркивает обыденность и комическую ничтожность внешности человека, которого боготворит и ненавидит весь мир. “Потолстевшая, короткая” фигура, “с широкими, толстыми плечами и невольно выставленным вперёд животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди”.

В романном образе Наполеона нет и следа того могущества, какое заключено в легендарном его образе. Для Толстого имеет значение только одно: Наполеон, вообразивший себя двигателем истории, на самом деле жалок и особенно ничтожен. Безличный рок (или непознаваемая воля Провидения) сделали его орудием исторического процесса, а он вообразил себя творцом своих побед. Это к Наполеону относятся слова из историософского финала книги: “Для нас, с данною нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды”.

Уменьшенная и ухудшенная копия Наполеона, пародия на него - это московский градоначальник Ростопчин. Он суетится, мельтешит, развешивает афишки, ссорится с Кутузовым, думая, что от его решений зависит судьба москвичей, судьба России. Но рассказчик сурово и неуклонно разъясняет читателю, что московские жители начали покидать столицу не потому, что кто-то их призывал делать это, а потому, что они подчинились угаданной ими воле Провидения. И пожар возник в Москве не потому, что так захотел Ростопчин (и тем более не вопреки его распоряжениям), а потому, что она не могла не сгореть : в брошенных деревянных домах, где поселились захватчики, неизбежно вспыхивает огонь, рано или поздно.

Ростопчин имеет такое же отношение к отъезду москвичей и московским пожарам, какое Наполеон имеет к победе на Аустерлицком поле или к бегству доблестного французского войска из России. Единственное, что по-настоящему в его власти (равно как во власти Наполеона), - это беречь вверенные ему жизни горожан и ополченцев или разбрасываться ими, из прихоти ли, со страху ли.

Ключевая сцена, в которой сконцентрировано отношение повествователя к вождям в целом и к образу Ростопчина в частности, - самосудная казнь купеческого сына Верещагина (том III, главы XXIV–XXV). В ней властитель раскрывается как жестокий и слабый человек, смертельно боящийся разгневанной толпы и от ужаса перед ней готовый пролить кровь без суда и следствия. Верещагин описан очень подробно, с явным состраданием (“бренча кандалами... нажимавший воротник тулупчика... покорным жестом”). Но ведь Ростопчин на свою будущую жертву не смотрит - рассказчик специально несколько раз, с нажимом, повторяет: “Ростопчин не смотрел на него”. Вожди относятся к людям не как к живым существам, а как к инструментам своей власти. И потому они хуже толпы, страшнее её.

Недаром даже разъярённая, мрачная толпа во дворе ростопчинского дома не хочет бросаться на Верещагина, обвинённого в измене. Ростопчин вынужден несколько раз повторить, натравливая её на купеческого сына: “Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского!.. Руби! Я приказываю!” Но и после этого прямого призыва-приказания толпа “застонала и надвинулась, но опять остановилась”. Она по-прежнему видит в Верещагине человека и не решается броситься на него: “Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившеюся поднятою рукой, стоял перед Верещагиным”. Лишь после того, как, повинуясь приказу офицера, солдат “с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове” и купеческий сын в лисьем тулупчике “коротко и удивлённо” вскрикнул, - “натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала ещё толпу, прорвалась мгновенно”.

Образы Наполеона и Ростопчина стоят на противоположных полюсах этой группы героев «Войны и мира». А основную массу вождей образуют здесь разного рода генералы, начальники всех мастей. Все они, как один, не понимают неисповедимых законов истории, думают, что исход сражения зависит лишь от них, от их военных дарований или политических способностей. Неважно, какой армии они при этом служат - французской, австрийской или русской. А олицетворением всей этой массы генералитета становится в эпопее Барклай де Толли, сухой “немец” на русской службе. Он ничего не смыслит в народном духе и вместе с другими “немцами” верит в схему правильной диспозиции “Die erste Colonne marschiert, die zweite Colonne marschiert” (“Первая колонна выступает, вторая колонна выступает”).

Реальный русский полководец Барклай де Толли, в отличие от художественного образа, созданного Толстым, не был “немцем” (он происходил из шотландского, причём давным-давно обрусевшего рода). И в своей деятельности он никогда не полагался на схему. Но тут как раз и пролегает черта между историческим деятелем и его образом , который создаёт литература. В толстовской картине мира “немцы” - это не реальные представители реального народа, а символ чужеродности и холодного рационализма, который лишь мешает понять естественный ход вещей. Поэтому Барклай де Толли как романный герой превращается в сухого “немца", каким он не был в действительности.

А на самом краю этой группы героев, на границе, отделяющей ложных вождей от мудрецов (о них поговорим чуть ниже), стоит образ русского царя Александра I. Он настолько выделен из общего ряда, что поначалу даже кажется, что образ его лишён скучной однозначности, что он сложен и многосоставен. Более того, образ Александра I неизменно подаётся в ореоле восхищения.

Но давайте зададим себе вопрос: чьё это восхищение - повествователя или героев? И тогда всё сразу встанет на свои места.

Вот мы впервые видим Александра во время смотра австрийских и русских войск (том I, часть третья, главка VIII). Сначала его нейтрально описывает рассказчик: “Красивый, молодой император Александр... своим приятным лицом и звучным негромким голосом привлекал всю силу внимания”. А затем мы начинаем смотреть на царя глазами влюблённого в него Николая Ростова: “Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он ещё не испытывал. Всё - всякая черта, всякое движение - казалось ему прелестно в государе”. Рассказчик обнаруживает в Александре обычные черты: красивые, приятные. А Николай Ростов обнаруживает в них совсем иное качество, превосходную степень: они кажутся ему прекрасными, “прелестными”.

Но вот главка XV той же части, здесь на Александра I поочерёдно смотрят повестователь и князь Андрей, отнюдь в государя не влюблённый. На сей раз нет такого внутреннего разрыва в эмоциональных оценках. Государь встречается с Кутузовым, которого явно недолюбливает (а о том, как высоко ценит Кутузова повествователь, мы ещё не знаем).

Казалось бы, рассказчик опять объективен и нейтрален: “Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло... то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости”. Опять “молодое и счастливое лицо”, опять обворожительность облика... И всё же обратите внимание: рассказчик приоткрывает завесу над своим собственным отношением ко всем этим качествам царя. Он прямо говорит: “на тонких губах” была “возможность разнообразных выражений”. То есть Александр I всегда носит маски, за которыми прячется его настоящее лицо.

Что же это за лицо? Оно противоречиво. В нём есть и доброта, искренность - и фальшивость, ложь. Но в том и дело, что Александр противостоит Наполеону; принижать его образ Толстой не хочет, а возвеличивать - не может. Поэтому он прибегает к единственно возможному способу: показывает царя прежде всего глазами героев, как правило, преданных ему и поклоняющихся его гению. Это они, ослеплённые своей любовью и преданностью, обращают внимание лишь на лучшие проявления разного лица Александра; это они признают в нём настоящего вождя .

В главке XVIII царя опять видит Ростов: “Государь был бледен, щёки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах”. Это типично ростовский взгляд - взгляд честного, но поверхностного офицера, влюблённого в своего государя. Однако теперь Николай Ростов встречает царя вдали от вельмож, от тысяч глаз, устремлённых на него; перед ним - простой страдающий смертный, тяжко переживающий поражение войска: “Толь что-то долго и с жаром говорил государю”, и тот “видимо заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю”... Затем мы увидим царя глазами услужливо-горделивого Друбецкого (том III, часть первая, главка III), восторженного Пети Ростова (главка XX, те же часть и том), Пьера - в тот момент, когда он захвачен общим воодушевлением во время московской встречи государя с депутациями дворянства и купечества (главка XXIII)...

Повествователь же со своим отношением до поры до времени остаётся в глухой тени. Он лишь сквозь зубы произносит в начале третьего тома: “Царь - есть раб истории”, - но от прямых оценок личности Александра I воздерживается вплоть до конца четвёртого тома, когда царь непосредственно сталкивается с Кутузовым (главки X и XI, часть четвёртая). Лишь здесь, да и то ненадолго, он выказывает своё сдержанное неодобрение. Ведь речь идёт об отставке Кутузова, только что одержавшего вместе со всем русским народом победу над Наполеоном!

А итог “александровской” линии сюжета будет подведён лишь в эпилоге, где повествователь изо всех сил постарается сохранить справедливость в отношении к царю, приблизит его образ к образу Кутузова: последний был необходим для движения народов с запада на восток, а первый - для возвратного движения народов с востока на запад.

Обычные люди

И прожигателям жизни, и вождям в романе противопоставлены обычные люди во главе с правдолюбицей, московской барыней Марьей Дмитриевной Ахросимовой. В их мире она играет ту же роль, какую в мирке Курагиных и Билибиных играет петербургская дама Анна Павловна Шерер. Они не поднялись над общим уровнем своего времени, своей эпохи, не познали правду народной жизни, но инстинктивно живут в условном согласии с ней. Хотя и поступают подчас неверно, и человеческие слабости им присущи в полной мере.

Это несовпадение, эта разница потенциалов, сочетание в одной личности разных качеств, хороших и не очень, выгодно отличает обычных людей и от прожигателей жизни , и от вождей . Герои, отнесённые к этому разряду, как правило, люди неглубокие, и всё же портреты их написаны разными красками, заведомо лишены однозначности, однотипности.

Таково - в целом - хлебосольное московское семейство Ростовых.

Старый граф Илья Андреич, отец Наташи, Николая, Пети, Веры, - человек слабохарактерный, позволяет управляющим грабить себя, страдает при мысли, что разоряет детей, но ничего поделать с этим не может. Отъезд в деревню на два года, попытка перебраться в Петербург и получить место мало что меняют в общем положении вещей.

Граф не слишком умён, но при том он в полной мере наделён Богом сердечными дарованиями - гостеприимством, радушием, любовью к семье и детям. Две сцены характеризуют его с этой стороны - и обе пронизаны лиризмом, упоением восторга: описание обеда в ростовском доме в честь Багратиона и описание псовой охоты. (Самостоятельно проанализируйте обе эти сцены, покажите, с помощью каких художественных средств рассказчик выражает своё отношение к происходящему.) И ещё одна сцена необычайно важна для понимания образа старого графа: отъезд из горящей Москвы. Именно он первым отдаёт безрассудное (с точки зрения здравого смысла) распоряжение пустить на подводы раненых; сняв с подвод нажитое добро ради русских офицеров и солдат, Ростовы наносят последний, непоправимый удар по собственному состоянию... Зато не только спасают несколько жизней, но и неожиданно для самих себя дают Наташе шанс примириться с Андреем.

Жена Ильи Андреича, графиня Ростова, тоже не отличается особым умом - тем абстрактным учёным умом, к которому повествователь относится с явным недоверием. Она безнадёжно отстала от современной жизни; а когда семейство окончательно разоряется, графиня даже не в состоянии понять, почему они должны отказаться от собственного экипажа и не могут послать карету за кем-нибудь из её подруг. Более того, мы видим несправедливость, подчас жестокость графини по отношению к Соне, совершенно неповинной в том, что она бесприданница.

И всё-таки у неё тоже есть особый дар человечности, который отделяет её от толпы прожигателей жизни, приближает к жизненной правде. Это дар любви к собственным детям; любви инстинктивно-мудрой, глубокой и самоотверженной. Решения, какие она принимает в отношении детей, продиктованы не просто стремлением к выгоде и спасению семьи от разорения (хотя и этим тоже); они направлены на то, чтобы обустроить жизнь самих детей наилучшим образом. И когда графиня узнаёт о гибели на войне любимого младшего сына, жизнь её, по существу, завершается; едва избежав помешательства, она мгновенно стареет и теряет деятельный интерес к происходящему вокруг.

Все лучшие ростовские качества передались детям - всем, кроме сухой, расчётливой и потому нелюбимой Веры. (Выйдя за Берга, она закономерно переместилась из разряда обычных людей в число прожигателей жизни .) А также - кроме воспитанницы Ростовых Сони, которая, несмотря на всю свою доброту и жертвенность, оказывается “пустоцветом” и постепенно, вслед за Верой, скатывается из округлого мира обычных людей в плоскость прожигателей жизни .

Особенно трогателен младший, Петя, который полностью впитал атмосферу ростовского дома. Подобно отцу и матери, он не слишком умён, зато предельно искренен и душевен; эта душевность особенным образом выражается в его музыкальности. Петя мгновенно отдаётся сердечному порыву; поэтому именно с его точки зрения мы смотрим из московской патриотической толпы на государя Александра I - и разделяем неподдельный юношеский восторг. (Хотя и чувствуем: рассказчик относится к императору не столь однозначно, как юный персонаж.) Смерть Пети от вражеской пули - один из самых пронзительных и самых запоминающихся эпизодов толстовской эпопеи.

Но как есть свой центр у прожигателей жизни , у вождей , так есть он и у обычных людей , населяющих страницы «Войны и мира». Этот центр - Николай Ростов и Марья Болконская, чьи жизненные линии, разделённые на протяжение трёх томов, в конце концов все равно пересекаются, подчиняясь неписаному закону сродства.

“Невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица”, он отличается “стремительностью и восторженностью”. Николай, как водится, неглубок (“у него был тот здравый смысл посредственности, который подсказывал ему, что было должно”, - прямо говорит повествователь). Но зато весьма эмоционален, порывист, сердечен, а потому и музыкален, как все Ростовы.

Его жизненный путь прослежен в эпопее почти столь же подробно, сколь и пути главных героев - Пьера, Андрея, Наташи. В начале «Войны и мира» мы видим Николая юным студентом университета, который бросает учёбу ради армейской службы. Затем перед нами молодой офицер Павлоградского гусарского полка, который рвётся в бой и завидует закалённому вояке Ваське Денисову.

Один из ключевых эпизодов сюжетной линии Николая Ростова - переправа через Энс, а затем ранение в руку во время Шенграбенского сражения. Здесь герой впервые сталкивается с неразрешимым противоречием в своей душе; он, считавший себя бесстрашным патриотом, вдруг обнаруживает, что страшится смерти и что нелепа сама мысль о гибели - его, которого “так любят все”. Это переживание не только не снижает образ героя, наоборот: именно в тот момент и происходит его духовное взросление.

И всё же недаром Николаю так нравится в армии - и так неуютно в обычной жизни. Полк - это особый мир (ещё один мир посреди войны ), в котором всё устроено логично, просто, однозначно. Есть подчинённые, есть командир, и есть командир командиров - государь император, которого так естественно и так приятно обожать. А жизнь штатских вся состоит из бесконечных хитросплетений, из человеческих симпатий и антипатий, столкновения частных интересов и общих целей сословия. Приезжая домой в отпуск, Ростов то запутывается в своих отношениях с Соней, то вдрызг проигрывается Долохову, чем ставит семью на грань денежной катастрофы, - и фактически бежит из мирской жизни в полк, как монах в свой монастырь. (Того, что и в армии действуют те же “мирские” порядки, он словно не замечает; когда же в полку ему приходится решать сложные моральные проблемы - например, с офицером Теляниным, укравшим кошелек, - Ростов полностью теряется.)

Как всякий герой, претендующий в романном пространстве на самостоятельную линию и активное участие в развитии основной интриги, Николай “обременён” любовным сюжетом. Он добрый малый, честный человек, а потому, дав юношеское обещание жениться на бесприданнице Соне, считает себя связанным до конца жизни. И никакие уговоры матери, никакие намёки близких на необходимость поиска богатой невесты его поколебать не могут. При том, что чувство его к Соне проходит разные стадии - то полностью угасая, то возвращаясь вновь, то опять исчезая.

Поэтому самый драматический момент в судьбе Николая наступает после встречи в Богучарове. Здесь во время трагических событий лета 1812 года он случайно встречается с княжной Марьей Болконской, одной из самых богатых невест в России, на которой его мечтали бы женить; Ростов бескорыстно помогает Болконским выбраться из Богучарова - и оба они, Николай и Марья, внезапно чувствуют взаимное притяжение. Но то, что в среде прожигателей жизни (да и большинства обычных людей тоже) считается нормой, для них оказывается препятствием, почти непреодолимым: она богата, он беден.

Лишь сила естественного чувства оказывается способной превозмочь эту преграду; поженившись, Ростов и княжна Марья живут душа в душу, как потом будут жить Кити и Левин в «Анне Карениной». Однако в том и различие между честной посредственностью и порывом правдоискательства, что первая не знает развития, не признаёт сомнений. Как мы с вами уже отметили, в первой части эпилога между Николаем Ростовым, с одной стороны, Пьером Безуховым и Николенькой Болконским - с другой, назревает незримый конфликт, линия которого тянется вдаль, за пределы сюжетного действия.

Пьер ценой новых нравственных мучений, новых ошибок и новых исканий втягивается в очередной поворот большой истории: он становится членом ранних преддекабристских организаций. Николенька полностью на его стороне; нетрудно подсчитать, что к моменту восстания на Сенатской площади он будет молодым человеком, скорее всего - офицером, и при таком обострённом нравственном чувстве окажется на стороне восставших. А искренний, добропорядочный, недалёкий Николай, раз навсегда остановившийся в развитии, заранее знает, что в случае чего будет стрелять в противников законного правителя, его возлюбленного государя...

Правдоискатели

Э то самый важный из разрядов; без героев-правдоискателей никакой эпопеи «Война и мир» вообще не было бы. Только два персонажа, два близких друга - Андрей Болконский и Пьер Безухов вправе претендовать на это особое “звание”. Их нельзя назвать безусловно положительными; для создания их образов повествователь использует самые разные краски - но именно благодаря неоднозначности они кажутся особенно объёмными и яркими.

Оба они, князь Андрей и граф Пьер, богаты (Болконский - изначально, незаконнорожденный Безухов - после внезапной смерти отца), умны, хотя и по-разному. Ум Болконского холоден и остр; ум Безухова наивен, зато органичен. Как многие молодые люди 1800-х годов, они без ума от Наполеона; горделивая мечта об особой роли в мировой истории, а значит, убеждённость в том, что именно личность управляет ходом вещей, в равной мере присуща и Болконскому, и Безухову. Из этой общей точки повествователь и прочерчивает две очень разные сюжетные линии, которые поначалу расходятся очень далеко, а потом вновь соединяются, пересекаясь в пространстве истины.

Но здесь-то как раз и обнаруживается, что правдоискателями они становятся вопреки своей воле. Ни тот, ни другой правду искать не собираются, к нравственному совершенствованию не стремятся и поначалу уверены, что правда явлена им в образе Наполеона. К напряжённому поиску истины их подталкивают внешние обстоятельства, а быть может - и само Провидение. Просто душевные качества Андрея и Пьера таковы, что каждый из них способен ответить на вызов судьбы, отозваться на её немой вопрос; только потому они в конечном счёте и поднимаются над общим уровнем.

Князь Андрей

Б олконский в начале книги несчастлив; он не любит свою милую, но пустую жену; равнодушно относится к будущему ребёнку, да и в будущем не проявляет особых отцовских чувств. Семейный “инстинкт” так же чужд ему, как “инстинкт” светский; он не может попасть в разряд обычных людей по тем же причинам, по каким не может оказаться в ряду прожигателей жизни . Ни холодная пустота большого света, ни теплота семейно-родового гнезда не влекут его. Зато прорваться в число избранных вождей он не просто мог бы, но и очень бы хотел. Наполеон, повторим ещё и ещё раз, для него - жизненный пример и ориентир.

Узнав от Билибина, что русская армия (дело происходит в 1805 году) попала в безнадёжное положение, князь Андрей почти рад трагическому известию. “Ему пришло в голову, что ему-то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе” (том I, часть вторая, главка XII). Чем это кончается, вы уже знаете, сцену с вечным небом Аустерлица мы разбирали подробно. Правда открывается князю Андрею сама , без всяких усилий с его стороны; он не приходит к выводу о ничтожности всех самовлюблённых “героев” перед лицом вечности - этот вывод является ему сразу и во всей полноте.

Казалось бы, сюжетная линия Болконского исчерпана уже в конце первого тома, и автору ничего не остаётся, как объявить героя погибшим. И тут, вопреки обыденной логике, начинается самое важное - правдоискательство . Приняв истину сразу и во всей полноте, князь Андрей её неожиданно утрачивает - и начинает мучительный, долгий поиск, боковой дорогой возвращаясь к тому чувству, которое однажды посетило его на поле Аустерлица.

Вернувшись домой, где все считали его погибшим, Андрей узнаёт о рождении сына и о смерти жены: маленькая княгиня с короткой верхней губкой исчезает с его жизненного горизонта в тот самый момент, когда он готов наконец-то открыть ей своё сердце! Это известие потрясает героя и пробуждает в нём чувство вины перед умершей женой; бросив военную службу (вместе с тщетной мечтой о личном величии), Болконский поселяется в Богучарове, занимается хозяйством, читает, воспитывает сына.

Казалось бы, он предваряет путь, по которому в конце четвёртого тома пойдёт Николай Ростов - вместе с сестрой Андрея, княжной Марьей. (Самостоятельно сравните описания хозяйственных забот Болконского в Богучарове и Ростова в Лысых Горах - и вы убедитесь в неслучайном сходстве, обнаружите очередную сюжетную параллель.) Но в том и различие между обычными героями «Войны и мира» и правдоискателями , что первые останавливаются там, где последние продолжают неостановимое движение.

Болконский, узнавший истину вечного неба, думает, что достаточно отказаться от личной гордыни, чтобы обрести душевный покой. Но на самом деле деревенская жизнь не может вместить его нерастраченную энергию. А истина, полученная как бы в подарок, не выстраданная лично, не обретённая в результате долгих поисков, начинает ускользать от него. Андрей в деревне вянет, душа его словно бы усыхает. Пьер, приехавший в Богучарово, поражён страшной переменой, происшедшей в друге: “Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мёртвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска”. Лишь на миг в князе просыпается счастливое чувство причастности к истине - когда впервые после ранения он обращает внимание на вечное небо. А затем пелена безнадёжности опять застилает его жизненный горизонт.

Что же случилось? Почему автор “обрекает” своего героя на необъяснимые мучения? Прежде всего потому, что герой должен самостоятельно “дозреть” до той истины, которая открылась ему по воле Провидения. Душе князя Андрея предстоит сложная работа, ему придётся пройти через многочисленные испытания, прежде чем он вернёт себе ощущение незыблемой правды. И с этой минуты сюжетная линия князя Андрея уподобляется спирали: она идёт на новый виток, на более сложном уровне повторяя предыдущий этап его судьбы. Ему суждено опять полюбить, опять предаться честолюбивым помыслам, опять разочароваться - и в любви, и в помыслах. И, наконец, заново прийти к истине.

Третья часть второго тома открывается символичным описанием поездки Андрея в рязанские имения. Наступает весна; при въезде в лес Андрей замечает старый дуб на краю дороги.

“Вероятно, в десять раз старше берёз, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой берёзы. Это был огромный, в два обхвата дуб, с обломанными давно, видно, суками и с обломанною корой, заросшею старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично-растопыренными корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися берёзами. Только он не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца”.

Понятно, что в образе этого дуба олицетворён сам князь Андрей, который не отзывается на вечную радость обновляющейся жизни, омертвевший. Но по делам рязанских имений Болконский должен будет встретиться с Ильёй Андреичем Ростовым - и, заночевав в доме Ростовых, князь вновь замечает светлое, почти беззвёздное весеннее небо. А затем случайно услышит взволнованный разговор Сони и Наташи.

В сердце Андрея подспудно просыпается чувство любви (хотя сам герой этого пока не понимает); как персонаж народной сказки, он словно бы сбрызнут живой водой - и на возвратном пути, уже в начале июня, князь снова видит дуб, олицетворяющий его самого.

“Старый дуб, весь преображённый, раскинувшись шатром сочной, тёмной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца... Сквозь жёсткую столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья... Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мёртвое укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна...”

Вернувшись в Петербург, Болконский с новой силой включается в общественную деятельность; он верит, что им теперь движет не личное тщеславие, не гордыня, не “наполеонизм", а бескорыстное желание служить людям, служить Отечеству. Его новым героем, вождём, кумиром становится молодой энергичный реформатор Сперанский. За Сперанским, который хочет преобразовать Россию, Болконский готов следовать точно так же, как прежде готов был во всем подражать Наполеону, который желал бросить всю вселенную к своим ногам.

Но Толстой строит сюжет таким образом, чтобы читатель с самого начала почувствовал нечто не совсем ладное; Андрей видит в Сперанском героя, а повествователь - очередного вождя . Вот как в главке V части третьей второго тома описано знакомство Болконского со Сперанским:

“Князь Андрей... наблюдал все движения Сперанского, этого человека, ничтожного семинариста и теперь в руках своих - этих белых пухлых руках - имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему своё снисходительное слово”.

Что в этой цитате отражает точку зрения персонажа, а что - точку зрения повествователя?

Суждение о “ничтожном семинаристе”, который держит в своих руках судьбу России, конечно же, выражает позицию очарованного Болконского, который сам не замечает, как переносит на Сперанского черты Наполеона. А насмешливое уточнение - “как думал Болконский” - исходит от повествователя. “Презрительное спокойствие” Сперанского замечает князь Андрей, а высокомерие вождя (“с неизмеримой высоты...”) - рассказчик.

Иными словами, князь Андрей на новом витке своей биографии повторяет ошибку юности; он опять ослеплён ложным примером чужой гордыни, в котором находит себе пищу его собственная гордость. Но тут в жизни Болконского происходит знаменательная встреча: он знакомится с той самой Наташей Ростовой, чей голос лунной ночью в рязанском имении вернул его к жизни. Влюблённость неизбежна; сватовство предрешено. Но поскольку суровый отец, старик Болконский, согласия на скорый брак не даёт, Андрей вынужден уехать за границу и прекратить сотрудничество со Сперанским, которое могло бы соблазнить его, увлечь на прежний путь вождя . А драматический разрыв с невестой после её неудавшегося бегства с Курагиным вовсе выталкивает князя Андрея, как ему кажется, на обочину исторического процесса, на окраину империи. Он вновь под началом Кутузова.

Но на самом деле Бог продолжает вести Болконского особым, Ему Одному ведомым путём. Пройдя соблазн примером Наполеона, счастливо избежав соблазна примером Сперанского, повторно потеряв надежду на семейное счастье, князь Андрей в третий раз повторяет рисунок своей судьбы. Потому что, попав под начало Кутузова, он незаметно заряжается тихой энергией старого мудрого полководца, как прежде заряжался бурной энергией Наполеона и холодной энергией Сперанского.

Толстой не случайно использует фольклорный принцип троекратного испытания героя : ведь, в отличие от Наполеона и Сперанского, Кутузов поистине близок к народу, составляет с ним одно целое. Детальнее о художественном образе Кутузова в «Войне и мире» будет сказано далее; пока же обратим внимание вот на что. До сих пор Болконский сознавал, что поклоняется Наполеону, догадывался, что втайне подражает Сперанскому. А о том, что он следует примеру Кутузова, перенимает “народность” великого полководца, герой даже не подозревает. Духовная работа самовоспитания на примере Кутузова протекает в нём скрыто, подспудно.

Более того, Болконский уверен, что решение покинуть штаб Кутузова и пойти на фронт, ринуться в самую гущу сражений приходит к нему спонтанно, само собой. На самом же деле он перенимает от Михаила Илларионовича мудрый взгляд на сугубо народный характер войны, который несовместим с придворными интригами и гордыней вождей . Если героическое стремление подхватить полковое знамя на поле Аустерлица было “Тулоном” князя Андрея, то жертвенное решение об участии в битвах Отечественной войны - это, если угодно, его “Бородино”, сопоставимое на малом уровне отдельной человеческой жизни с великим бородинским сражением, морально выигранным Кутузовым.

Именно накануне Бородинского сражения Андрей встречается с другом своим Пьером; между ними происходит третий (опять фольклорное число!) значимый разговор. Первый состоялся в Петербурге (том I, часть первая, главка VI), во время него Андрей впервые сбросил маску презрительно-светского человека и откровенно сказал другу о том, что подражает Наполеону. Во время второго (том II, часть вторая, главка XI), состоявшегося в Богучарове, Пьер увидел перед собой человека, скорбно сомневающегося в смысле жизни, в существовании Бога, внутренне помертвевшего, утратившего стимул к движению. Это свидание с Пьером стало для князя Андрея “эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь”.

И вот третья беседа (том III, часть вторая, главка XXV). Преодолев невольное отчуждение, накануне того дня, когда, возможно, оба они погибнут, друзья вновь откровенно обсуждают самые тонкие, самые важные темы. Они не философствуют - для философствований нет ни времени, ни сил; но каждое их слово, даже очень несправедливое (как мнение Андрея о пленных), взвешено на особых весах. А финальный пассаж Болконского звучит как предчувствие скорой смерти: “Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла... Ну, да ненадолго! - прибавил он”.

Ранение на поле Бородина композиционно повторяет сцену ранения Андрея на поле Аустерлица; и там, и здесь герою внезапно открывается истина. Истина эта - любовь, сострадание, вера в Бога. (Вот и ещё одна сюжетная параллель.) Но в том и дело, что в первом томе перед нами был персонаж, которому правда являлась вопреки всему; теперь мы видим Болконского, успевшего подготовить себя к принятию истины - ценой душевных мучений и метаний. Обратите внимание: последний, кого видит Андрей на Аустерлицком поле, это ничтожный Наполеон, казавшийся ему великим; а последний, кого он видит на Бородинском поле, - это враг его, Анатоль Курагин, также тяжело раненный...

Впереди же у Андрея новая встреча с Наташей; последняя встреча. Причем и здесь срабатывает фольклорный принцип троекратного повтора. Впервые Андрей слышит Наташу (не видя её) в Отрадном. Затем влюбляется в неё во время первого Наташиного бала (том II, часть третья, главка XVII), объясняется с ней и делает предложение. И вот - раненый Болконский в Москве, возле дома Ростовых, в тот самый момент, когда Наташа приказывает отдать подводы раненым. Смысл этой итоговой встречи - прощение и примирение; простив Наташу, примирившись с нею, Андрей окончательно постиг смысл любви и потому готов с земной жизнью расстаться... Смерть его изображена не как непоправимая трагедия, а как торжественно-печальный итог пройденного земного поприща.

Недаром Толстой осторожно вводит в ткань своего повествования тему Евангелия.

Мы уже привыкли, что герои русской литературы второй половины XIX века часто берут в руки эту главную книгу христианства, рассказывающую о земной жизни, учении и воскресении Иисуса Христа; вспомните хотя бы роман Достоевского «Преступление и наказание». Однако Достоевский писал о своей современности, Толстой же обратился к событиям начала столетия, когда образованные люди из высшего общества обращались к Евангелию куда реже. По-церковнославянски они в большинстве своём читали плохо, к французской Библии прибегали нечасто; лишь после Отечественной войны началась работа по переводу Евангелия на живой русский язык. Возглавил эту работу будущий митрополит Московский Филарет (Дроздов); выход русского Евангелия в 1819 году повлиял на многих писателей, включая Пушкина и Вяземского.

Князю Андрею суждено умереть в 1812 году; тем не менее Лев Николаевич пошёл на решительное нарушение хронологии, и в предсмертных размышлениях Болконского всплывают цитаты именно из русского Евангелия: птицы небесные “не сеют, ни жнут”, но “Отец ваш питает их”... Почему? Да по той простой причине, что Толстой хочет показать: евангельская мудрость вошла в душу Андрея, она стала частью его собственных размышлений, он читает Евангелие как объяснение своей собственной жизни и своей собственной смерти. Если бы писатель заставил героя цитировать Евангелие по-французски или даже по-церковнославянски, это сразу бы отделило его внутренний мир от евангельского мира. (Вообще, в романе герои тем чаще говорят по-французски, чем дальше они от общенародной истины; Наташа Ростова вообще произносит по-французски только одну реплику на протяжении четырёх томов!) А цель Толстого прямо противоположна: он стремится навсегда связать образ Андрея, нашедшего истину, с темой Евангелия.

Пьер Безухов

Е сли сюжетная линия князя Андрея спиралевидна и каждый последующий этап его жизни на новом витке повторяет этап предыдущий, то сюжетная линия Пьера - вплоть до эпилога - похожа на сужающийся круг с фигурой крестьянина Платона Каратаева в центре.

Круг этот в начале эпопеи безразмерно широк, почти как сам Пьер - “массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках”. Подобно князю Андрею, Безухов не ощущает себя правдоискателем ; он тоже считает Наполеона великим человеком - и довольствуется распространённым представлением о том, что историей управляют великие люди, “герои”.

Мы знакомимся с Пьером в тот самый момент, когда он от избытка жизненной силы принимает участие в кутежах и почти разбоях (история с квартальным). Жизненная сила - его преимущество перед мертвенным светом (Андрей говорит, что Пьер - единственный “живой человек"). И это же - его главная беда, поскольку Безухов не знает, к чему приложить свою богатырскую силу, она бесцельна, есть в ней что-то ноздрёвское. Особые душевные и умственные запросы присущи Пьеру изначально (именно поэтому он выбирает себе в друзья Андрея), но они распылены, не облекаются в ясную и чёткую форму.

Пьера отличает энергия, чувственность, доходящая до страстности, крайняя бесхитростность и близорукость (в прямом и переносном смыслах); всё это обрекает Пьера на необдуманные шаги. Как только Безухов становится наследником громадного состояния, прожигатели жизни немедленно опутывают его своими сетями, князь Василий женит Пьера на Элен. Разумеется, семейная жизнь не задаётся; принять правила, по которым живут великосветские прожигатели , Пьер не может. И вот, разъехавшись с Элен, он впервые осознанно начинает искать ответ на мучающие его вопросы о смысле жизни, о предназначении человека.

“Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?” - спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: “«Умрёшь - всё кончится. Умрёшь - и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно” (том II, часть вторая, главка I.).

И тут на его жизненном пути встречается старый масон-наставник, Иосиф Алексеевич. (Масонами называли членов религиозно-политических организаций, “орденов”, “лож”, которые ставили перед собой цель нравственного самосовершенствования и намеревались преобразовать на этой основе общество и государство.) Метафорой жизненного пути служит в эпопее дорога, по которой путешествует Пьер; Иосиф Алексеевич сам подходит к Безухову на почтовой станции в Торжке и заводит с ним беседу о таинственном предназначении человека. Из жанровой тени семейно-бытового романа мы немедленно перемещаемся в пространство романа воспитания; Толстой слегка заметно стилизует “масонские” главы под романную прозу конца XVIII - начала XIX века.

В этих разговорах, беседах, чтении и размышлениях Пьеру приоткрывается та же истина, что явилась на поле Аустерлица князю Андрею (который, возможно, также прошёл через “масонский искус”; в разговоре с Пьером Болконский насмешливо упоминает о перчатках, которые масоны получают перед женитьбой для своей избранницы). Смысл жизни не в героическом подвиге, не в том, чтобы стать вождём, подобно Наполеону, а в том, чтобы служить людям, чувствовать себя причастным вечности...

Но истина именно приоткрывается , она звучит глухо, как дальний отголосок. И чем дальше, тем болезненнее Безухов ощущает лживость большинства масонов, несовпадение их мелочной светской жизни с провозглашёнными общечеловеческими идеалами. Да, Иосиф Алексеевич навсегда остаётся для него нравственным авторитетом, но само масонство в конце концов перестаёт отвечать духовным запросам Пьера. Тем более, что примирение с Элен, на которое он пошёл под масонским влиянием, ни к чему хорошему не приводит. А сделав шаг на социальном поприще в заданном масонами направлении, затеяв реформу в своих имениях, Пьер терпит неизбежное поражение - его непрактичность, доверчивость и бессистемность обрекают земельный эксперимент на провал.

Разочарованный Безухов сначала превращается в добродушную тень своей хищной жены; кажется, что омут прожигателей жизни вот-вот сомкнётся над ним. Затем он опять начинает пить, кутить, возвращается к холостым привычкам молодости - и в конце концов перебирается из Петербурга в Москву. Мы с вами не раз отмечали, что в русской литературе XIX века Петербург ассоциировался с европейским центром чиновной, политической, культурной жизни России; Москва - с деревенским, традиционно-русским местообитанием отставных вельмож и барственных бездельников. Превращение петербуржца Пьера в москвича равнозначно его отказу от каких бы то ни было жизненных устремлений.

И тут надвигаются трагические и очищающие Россию события Отечественной войны 1812 года. Для Безухова они имеют совершенно особое, личное значение. Ведь он давно влюблён в Наташу Ростову, надежды на союз с которой дважды перечёркнуты - его женитьбой на Элен и Наташиным обещанием князю Андрею. Лишь после истории с Курагиным, в преодолении последствий которой Пьер сыграл огромную роль, Безухов полуобъясняется Наташе в любви: “Всё пропало? - повторил он. - Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей” (том II, часть пятая, главка XXII).

Не случайно сразу после сцены объяснения с Наташей Толстой глазами Пьера показывает знаменитую комету 1811 года, предвещавшую начало войны: “Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягчённой и ободрённой душе”. Тема общенародного испытания и тема личного спасения сливаются в этом эпизоде воедино.

Шаг за шагом упрямый автор ведёт своего любимого героя к постижению двух неразрывно связанных правд: правды искренней семейной жизни и правды общенародного единения. Из любопытства Пьер отправляется на поле Бородина как раз накануне великого сражения; наблюдая, общаясь с солдатами, он готовит свой ум и своё сердце к восприятию мысли, которую выскажет ему Болконский во время их последнего бородинского разговора: истина там, где “они”, простые солдаты, обычные русские люди.

Взгляды, которые Безухов исповедовал в начале «Войны и мира», переворачиваются, прежде он видел в Наполеоне источник исторического движения, теперь он видит в нём источник исторического зла, антихриста. И готов пожертвовать собой ради спасения человечества. Читатель должен понять: духовный путь Пьера пройден лишь до середины; герой ещё не пришёл в согласие с рассказчиком, который убеждён (и убеждает читателя), что дело вообще не в Наполеоне, что французский император - лишь игрушка в руках Провидения. Но переживания, выпавшие на долю Безухова во французском плену, а главное - знакомство с Платоном Каратаевым довершат ту работу, которая уже началась в нём.

Во время казни пленных (сцена, опровергающая жестокие доводы Андрея во время последнего бородинского разговора) Пьер сам сознаёт себя инструментом в чужих руках; его жизнь и его смерть от него на самом деле не зависят. А общение с простым крестьянином, “округлым” солдатом Апшеронского полка Платоном Каратаевым, окончательно раскрывает перед Пьером перспективу новой жизненной философии. Назначение человека не в том, чтобы стать яркой личностью, отдельной от всех других личностей, а в том, чтобы отразить в себе народную жизнь во всей её полноте, стать частичкой мироздания. Только тогда можно ощутить себя поистине бессмертным: “Ха, ха, ха! - смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: - Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня - мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. - смеялся он с выступившими на глаза слезами... Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звёзд. «И всё это мое, и всё это во мне, и всё это я!..»” (том IV, часть вторая, главка XIV).

Недаром эти размышления Пьера звучат почти как народные стихи, в них подчёркнут, усилен внутренний, нерегулярный ритм:

Не пустил меня солдат.
Поймали меня, заперли меня.
В плену держат меня.
Кого меня? Меня?

Истина звучит как народная песня, - а небо, в которое устремляет свой взгляд Пьер, заставляет внимательного читателя вспомнить и финал третьего тома, вид кометы и, главное, небо Аустерлица. Но различие между аустерлицкой сценой и переживанием, посетившим Пьера в плену, принципиально. Андрей, как мы уже сказали, в конце первого тома встречается лицом к лицу с истиной вопреки собственным намерениям. Ему лишь предстоит долгий кружной путь к ней. А Пьер впервые постигает её в итоге мучительных исканий.

Но в эпопее Толстого нет ничего окончательного. Помните, мы сказали, что сюжетная линия Пьера лишь кажется кругообразной, что, если заглянуть в эпилог, картина несколько изменится? Теперь прочтите эпизод приезда Безухова из Петербурга и особенно сцену разговора в кабинете - с Николаем Ростовым, Денисовым и Николенькой Болконским (главки XIV–XVI части первой эпилога). Пьер, тот самый Пьер Безухов, который уже постиг полноту общенародной истины, который отрёкся от личных амбиций, вновь заводит речь о необходимости исправить общественное неблагополучие, о необходимости противодействия ошибкам правительства. Нетрудно догадаться, что он стал членом ранних декабристских обществ - и что на историческом горизонте России начала взбухать новая гроза.

Наташа своим женским чутьём угадывает вопрос, который явно хотел бы задать Пьеру сам рассказчик. “Ты знаешь, о чём я думаю? - сказала она, - о Платоне Каратаеве. Как он? Одобрил бы он тебя теперь?”

Что же получается? Герой начал уклоняться от обретённой и выстраданной истины? И прав средний, обычный человек Николай Ростов, который с неодобрением отзывается о планах Пьера и его новых товарищей? Значит, Николай теперь ближе к Платону Каратаеву, чем сам Пьер?

И да, и нет. Да - потому что Пьер несомненно отклоняется от “округлого”, семейственного, общенародного мирного идеала, готов включиться в “войну”. Да - потому что он уже прошёл в свой масонский период через соблазн стремления к общественному благу, а через соблазн личными амбициями - в момент, когда подсчитывал число зверя в имени Наполеона и убеждал себя, что именно он, Пьер, предназначен избавить человечество от этого злодея. Нет - потому что вся эпопея «Война и мир» пронизана мыслью, которую Ростов постичь не в состоянии: мы не вольны в своих желаниях, в своём выборе - участвовать или не участвовать в исторических потрясениях.

Пьер куда ближе, чем Ростов, к этому “нерву” истории; среди прочего Каратаев научил его своим примером покоряться обстоятельствам, принимать их такими, какие они есть. Вступая в тайное общество, Пьер удаляется от идеала и в известном смысле возвращается в своём развитии на несколько шагов назад, - но не потому, что он хочет этого, а потому, что он не может уклониться от объективного хода вещей. И, может статься, частично утратив истину, он ещё глубже познаёт её в финале своего нового пути.

Потому эпопея и завершается глобальным историософским рассуждением, смысл которого сформулирован в его последней фразе: “...необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать неощущаемую нами зависимость”.

Мудрецы

М ы с вами сказали о прожигателях жизни , о вождях , об обычных людях , о правдоискателях . Но есть в «Войне и мире» еще один разряд героев, зеркально противоположный вождям . Это - мудрецы . То есть персонажи, которые постигли истину общенародной жизни и являют собою пример для других героев, ищущих правду. Таковы, в первую очередь, штабс-капитан Тушин, Платон Каратаев и Кутузов.

Штабс-капитан Тушин появляется в сцене шенграбенского сражения; мы видим его вначале глазами князя Андрея - и это не случайно. Если бы обстоятельства сложились иначе и Болконский был бы внутренне готов к этой встрече, она могла бы сыграть в его жизни ту же роль, какую в жизни Пьера сыграет встреча с Платоном Каратаевым. Однако, увы, Андрей пока ослеплён мечтой о собственном “Тулоне”. Защитив Тушина в главке XXI (том I, часть вторая), когда тот виновато молчит перед Багратионом и не хочет выдавать начальника, - князь Андрей не понимает, что за тушинским молчанием кроется не раболепие, а понимание скрытой этики народной жизни. Болконский пока не готов к встрече со своим Каратаевым.

“Небольшой сутуловатый человек”, командир артиллерийской батареи, Тушин с самого начала производит на читателя крайне благоприятное впечатление; внешняя неловкость лишь оттеняет его несомненный природный ум. Недаром, характеризуя Тушина, Толстой прибегает к своему излюбленному приёму, обращает внимание на глаза героя, это зеркало души : “Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами...” (том I, часть вторая, главка XV).

Но для чего такое внимание уделено столь незначительной фигуре, причём в сцене, которая непосредственно следует за главкой, посвящённой самому Наполеону? Догадка приходит к читателю не сразу. Но вот он доходит до главки XX, и образ штабс-капитана постепенно начинает разрастаться до символических масштабов.

“Маленький Тушин с закушенною набок трубочкой” вместе со своей батареей забыт и оставлен без прикрытия; он этого практически не замечает, потому что полностью поглощён общим делом, ощущает себя неотъемлемой частью всего народа. Накануне сражения этот маленький неловкий человечек говорил о страхе перед смертью и полной неизвестности насчёт вечной жизни; теперь он преображается у нас на глазах.

Рассказчик показывает этого маленького человека крупным планом: “у него в голове установился фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик”. В эту секунду противостоят друг другу не русская и французская армии - друг другу противостоят маленький Наполеон, воображающий себя великим, и маленький Тушин, поднявшийся до истинного величия. Он не боится смерти, он боится лишь начальства, и немедленно робеет, когда на батарее появляется штабной полковник. Потом (главка XXI) Тушин сердечно помогает всем раненым (в их числе Николаю Ростову).

Во втором томе мы ещё раз встретимся со штабс-капитаном Тушиным, потерявшим на войне руку (самостоятельно проанализируйте главку XVIII части второй (Ростов приезжает в больницу), особенное внимание обратите на то, как - и почему именно так - Тушин относится к намерению Василия Денисова подать жалобу по начальству) .

И Тушин, и другой толстовский мудрец - Платон Каратаев, наделены одинаковыми “физическими” свойствами: они маленького роста, у них схожие характеры: они ласковы и добродушны. Но Тушин ощущает себя неотъемлемой частью общей народной жизни лишь в самом разгаре войны , а в мирных обстоятельствах он простой, добрый, робкий и очень обычный человек. А Платон причастен этой жизни всегда, в любых обстоятельствах. И на войне и особенно в состоянии мира . Потому что он носит мир в своей душе.

Пьер встречается с Платоном в нелёгкий момент своей жизни - в плену, когда судьба его висит на волоске и зависит от множества случайностей. Первое, что бросается ему в глаза (и странным образом успокаивает), - это округлость Каратаева, гармоническое сочетание облика внешнего и облика внутреннего. В Платоне всё круглое - и движения, и быт, который он налаживает вокруг себя, и даже домовитый “запах”. Рассказчик, с присущей ему настойчивостью, повторяет слова “круглый”, “округлый” так же часто, как в сцене на Аустерлицком поле он повторял слово “небо”.

Андрей Болконский во время Шенграбенского сражения не был готов к встрече со своим Каратаевым, штабс-капитаном Тушиным. А Пьер к моменту московских событий дозрел до того, чтобы научиться у Платона многому. И прежде всего - истинному отношению к жизни. Потому-то Каратаев “остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого”. Ведь ещё на возвратном пути из Бородина в Москву Безухову приснился сон, во время которого Пьер слышал голос. “Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам Бога, - говорил голос. - Простота есть покорность Богу, от него не уйдёшь. И они просты. Они не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится её, тому принадлежит всё. ...Всё соединить? - сказал себе Пьер. - Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли - вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! ”

Платон Каратаев и есть воплощение этого сна; в нём всё именно сопряжено , он не страшится смерти, он мыслит пословицами, в которых обобщена вековая народная мудрость, недаром и во сне Пьер слышит пословицу “Сказанное слово серебряное, а несказанное золотое”.

Можно ли назвать Платона Каратаева яркой личностью? Нет, ни в коем случае. Наоборот: он вообще не личность , потому что у него нет своих особых, отдельных от народа духовных запросов, нет стремлений и желаний. Он для Толстого больше чем личность, он - частица народной души. Каратаев не помнит собственных слов, сказанных минуту назад, поскольку он не мыслит в привычном значении этого слова, то есть не выстраивает свои рассуждения в логическую цепочку. Просто, как сказали бы современные люди, его ум “подключён” к общенародному сознанию, и суждения Платона воспроизводят надличную мудрость.

Нет у Каратаева и “специальной” любви к людям, - он относится ко всем одинаково любовно . И к барину Пьеру, и к французскому солдату, который заказал Платону пошив рубахи, и к колченогой собачке, привязавшейся к нему. Не будучи личностью , он не видит личностей и вокруг себя, каждый встречный для него - такая же частица единого мироздания, как и сам Платон. Смерть или разлука поэтому не имеют для него никакого значения; Каратаев не расстраивается, узнав, что человек, с которым он сблизился, вдруг исчез - ведь от этого ничего не меняется! Вечная жизнь народа продолжается, и во всяком новом встречном обнаружится её неизменное присутствие.

Главный урок, который Безухов выносит из общения с Каратаевым, главное качество, которое он стремится у своего “учителя” перенять, - это добровольная зависимость от вечной народной жизни . Только она даёт человеку настоящее чувство свободы . И когда Каратаев, заболев, начинает отставать от колонны пленных и его пристреливают, как собаку, - Пьер не слишком огорчается. Индивидуальная жизнь Каратаева кончилась, но вечная, общенародная, которой он причастен, - продолжается, и ей не будет конца. Потому-то Толстой завершает сюжетную линию Каратаева вторым сном Пьера, который привиделся пленному Безухову в деревне Шамшеве. “«Жизнь есть всё. Жизнь есть Бог. Всё перемещается и движется, и это движение есть Бог...»

«Каратаев!» - вспомнилось Пьеру.

И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию... он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали её, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.

Вот жизнь, - сказал старичок учитель...

В середине Бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать Его... Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез”.

В метафоре жизни как “жидкого колеблющегося шара”, составленного из отдельных капель, соединяются все символические образы «Войны и мира», о которых мы говорили выше: и веретена, и часового механизма, и муравейника; круговое движение, соединяющее всё со всем, - вот представление Толстого о народе, об истории, о семье. Встреча Платона Каратаева вплотную приближает Пьера к постижению этой истины.

От образа штабс-капитана Тушина мы поднялись, как на ступеньку вверх, к образу Платона Каратаева. Но и от Платона в пространстве эпопеи вверх ведёт ещё одна ступенька. Образ народного фельдмаршала Кутузова поставлен здесь на недосягаемую высоту. Этот старый человек, седой, толстый, тяжело ступающий, с пухлым, изуродованным раной лицом, возвышается и над капитаном Тушиным, и даже над Платоном Каратаевым: истину народности , воспринятую ими инстинктивно, он постиг сознательно и возвёл в принцип своей жизни и своей полководческой деятельности.

Главное для Кутузова (в отличие от всех вождей с Наполеоном во главе) - отклониться от личного горделивого решения, угадать верный ход событий и не мешать им развиваться по Божьей воле, по правде. Впервые встретившись с ним в первом томе, в сцене смотра под Бренау, мы видим перед собою рассеянного и хитрого старика, старого служаку, которого отличает “аффектация почтительности”. И не сразу понимаем, что маска нерассуждающего служаки, которую Кутузов надевает, приближаясь к властвующим особам, прежде всего к царю, - всего лишь один из многочисленных способов его самозащиты. Ведь он не может, не должен допустить реального вмешательства этих самодовольных особ в ход событий, а потому обязан ласково уклоняться от их воли, не противореча ей на словах. Так он будет уклоняться и от битвы с Наполеоном во время Отечественной войны.

Кутузов, каким он предстаёт в батальных сценах третьего и четвёртого томов, не деятель, а созерцатель , он убеждён, что для победы требуется не ум, не схема, а “что-то другое, независимое от ума и знания”. И прежде всего - “нужно терпение и время”. Того и другого у старого полководца в избытке; он наделён даром “спокойного созерцания хода событий” и главное свое предназначение видит в том, чтобы не навредить . То есть выслушать все доклады, все главные соображения, полезные (то есть согласные с естественным ходом вещей) поддержать, вредные отклонить.

А главная тайна, которую постиг Кутузов, каким он изображён в «Войне и мире», это тайна поддержания народного духа , главной силы в любой борьбе с любым врагом Отечества.

Потому-то этот старый, немощный, сластолюбивый человек олицетворяет собою толстовское представление об идеальном политике, который постиг главную мудрость: личность не может повлиять на ход исторических событий и должна отречься от идеи свободы в пользу идеи необходимости. Эту мысль Толстой “поручает” высказать Болконскому: наблюдая за Кутузовым после назначения того главнокомандующим, князь Андрей размышляет: “У него не будет ничего своего. Он... понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли, - это неизбежный ход событий... А главное... что он русский, несмотря на роман Жанлис и французские поговорки...” (том III, часть вторая, главка XVI).

Без фигуры Кутузова Толстой не решил бы одну из главных художественных задач своей эпопеи: противопоставить “лживой форме европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история” - “простую, скромную и потому истинно величественную фигуру” народного героя, которая никогда не уляжется в эту “лживую форму”.

Наташа Ростова

Е сли перевести типологию героев эпопеи на традиционный язык литературоведческих терминов, то сама собой обнаружится внутренняя закономерность. Миру обыденности и миру лжи противостоят драматические и эпические характеры. Драматические характеры Пьера и Андрея полны внутренних противоречий, всегда находятся в движении и развитии; эпические характеры Каратаева и Кутузова поражают своей цельностью. Но есть в портретной галерее, созданной Толстым в «Войне и мире», характер, который не вписывается ни в один из перечисленных разрядов. Это лирический характер главной героини эпопеи Наташи Ростовой.

Принадлежит ли она к прожигателям жизни? Об этом и помыслить невозможно. С её-то искренностью, с её обостренным ощущением справедливости! Относится ли она к обычным людям , подобно своим родным, Ростовым? Во многом - да; и всё-таки недаром и Пьер, и Андрей ищут её любви, тянутся к ней, выделяют из общего ряда. При этом правдоискательницей её - в отличие от них - никак не назовёшь. Сколько бы мы ни перечитывали сцены, в которых действует Наташа, нигде не найдём и намёка на поиски нравственного идеала, истины, правды. А в эпилоге, после замужества, она теряет даже яркость темперамента, одухотворённость облика; детские пеленки заменяют ей то, что Пьеру и Андрею дают размышления об истине и о цели жизни.

Подобно остальным Ростовым, Наташа не наделена острым умом; когда в главке XVII части четвёртой последнего тома, а затем эпилоге мы видим её рядом с подчёркнуто умной женщиной Марьей Болконской-Ростовой, это различие особенно резко бросается в глаза. Наташа, как подчёркивает рассказчик, попросту “не удостаивала быть умной”. Зато она наделена чем-то иным, что для Толстого важнее абстрактного ума, важнее даже правдоискательства: инстинктом познания жизни опытным путём. Именно это необъяснимое качество вплотную приближает образ Наташи к мудрецам , прежде всего к Кутузову - при том, что во всем остальном она ближе к обычным людям . Её попросту невозможно “приписать” к одному какому-то разряду: она не подчиняется никакой классификации, вырывается за пределы любого определения.

Наташа, “черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая”, самая эмоциональная из всех персонажей эпопеи; потому она и самая музыкальная из всех Ростовых. Стихия музыки живёт не только в её пении, которое все вокруг признают замечательным, но и в самом голосе Наташи. Вспомните, ведь сердце Андрея впервые дрогнуло, когда он лунной ночью услышал Наташин разговор с Соней, не видя беседующих девушек. Наташино пение исцеляет брата Николая, который приходит в отчаяние после проигрыша сорока трёх тысяч, разорившего семейство Ростовых.

Из одного эмоционального, чуткого, интуитивного корня растут и её эгоизм, полностью раскрывшийся в истории с Анатолем Курагиным, и её самоотверженность, которая проявляется и в сцене с подводами для раненых в пожарной Москве, и в эпизодах, где показано, как она ухаживает за умирающим Андреем, как заботится о матери, потрясённой известием о смерти Пети.

А главный дар, который дан ей и который поднимает её над всеми остальными героями эпопеи, даже самыми лучшими, - это особый дар счастья . Все они страдают, мучаются, ищут истину - или, как безличностный Платон Каратаев, ласково обладают ею; лишь Наташа бескорыстно радуется жизни, чувствует её лихорадочный пульс - и щедро делится своим счастьем со всеми окружающими. Её счастье - в её естественности; поэтому повествователь так жёстко противопоставляет сцену первого бала Наташи Ростовой эпизоду её знакомства и влюблённости в Анатоля Курагина. Обратите внимание: знакомство это происходит в театре (том II, часть пятая, главка IX). То есть там, где царит игра , притворство . Толстому этого мало; он заставляет эпического повествователя спускаться вниз по ступеням эмоций, использовать в описаниях происходящего сарказм , усиленно подчёркивать мысль о неестественности атмосферы, в которой зарождается чувство Наташи к Курагину.

Недаром именно к лирической героине, Наташе, отнесено самое знаменитое сравнение «Войны и мира». В тот момент, когда Пьер после долгой разлуки встречает Ростову вместе с княжной Марьей и не узнает её, - и вдруг “лицо, с внимательными глазами с трудом, с усилием, как отворяется заржавевшая дверь, - улыбнулось, и из этой растворённой двери вдруг пахнуло и обдало Пьера забытым счастием... Пахнуло, охватило и поглотило его всего” (главка XV части четвёртой последнего тома).

Но истинное призвание Наташи, как показывает Толстой в эпилоге (причём неожиданно для многих читателей), раскрылось лишь в материнстве. Уйдя в детей, она осуществляет себя в них и через них; и это не случайно: ведь семья для Толстого - такой же космос, такой же целостный и спасительный мир, как христианская вера, как народная жизнь.

В этой статье мы представим вам главных персонажей произведения Льва Николаевича Толстого "Война и мир". Характеристики героев включают основные черты внешности и внутреннего мира. Все персонажи произведения весьма любопытны. Очень большим по объему является роман "Война и мир". Характеристики героев даны лишь кратко, а между тем, по каждому из них можно написать отдельную работу. Начнем наш анализ с описания семьи Ростовых.

Илья Андреевич Ростов

Семья Ростовых в произведении - типичные московские представители дворянства. Глава ее, Илья Андреевич, известен щедростью и хлебосольством. Это граф, отец Пети, Веры, Николая и Наташи Ростовых, богач и московский барин. Он мотоват, добродушен, любит пожить. Вообще, говоря о семье Ростовых, следует заметить, что искренность, доброжелательность, живой контакт и непринужденность в общении были свойственны всем ее представителям.

Некоторые эпизоды из жизни деда писателя были использованы им при создании образа Ростова. Судьба этого человека отягощается осознанием разорения, которое он не сразу понимает и не в силах остановить. В его внешнем облике также имеются некоторые черты сходства с прототипом. Этим приемом пользовался автор не только в отношении Ильи Андреевича. Некоторые внутренние и внешние черты родных и близких Льва Толстого угадываются и в других персонажах, что подтверждает характеристика героев. "Война и мир" - масштабное произведение с огромным количеством действующих лиц.

Николай Ростов

Николай Ростов - сын Ильи Андреевича, брат Пети, Наташи и Веры, гусар, офицер. В конце романа он предстает как муж Марьи Болконской, княжны. В облике этого человека виднелись "восторженность" и "стремительность". В нем отразились некоторые особенности отца писателя, который участвовал в войне 1812 года. Отличается этот герой такими чертами, как веселость, открытость, доброжелательность и самопожертвование. Будучи убежденным в том, что он не дипломат и не чиновник, Николай оставляет университет в начале романа и поступает в гусарский полк. Здесь он участвует в Отечественной войне 1812 года, в военных кампаниях. Николай принимает первое боевое крещение, когда происходит переправа через Энс. В Шенграбенском сражении он ранен в руку. Пройдя испытания, этот человек становится настоящим гусаром, храбрым офицером.

Петя Ростов

Петя Ростов - младший ребенок в семье Ростовых, брат Наташи, Николая и Веры. Он предстает в начале произведения еще маленьким мальчиком. Петя, как и все Ростовы, весел и добр, музыкален. Он хочет подражать брату и тоже желает в армию. После отъезда Николая Петя становится основной заботой матери, которая только осознает в то время глубину своей любви к этому ребенку. Во время войны он случайно попадает в отряд Денисова с поручением, где остается, так как хочет принять участие в деле. Петя гибнет по стечению обстоятельств, проявляя перед смертью лучшие черты Ростовых в отношениях с товарищами.

Графиня Ростова

Ростова - это героиня, при создании образа которой были использованы автором а также некоторые обстоятельства жизни Л. А. Берс, тещи Льва Николаевича, а также П. Н. Толстой, бабушки писателя по отцу. Графиня привыкла жить в атмосфере доброты и любви, в роскоши. Доверием и дружбой своих детей она гордится, балует их, переживает за их судьбы. Несмотря на внешнюю слабость, даже некоторое героиня в отношении своих детей принимает разумные и взвешенные решения. Продиктовано любовью к детям и ее стремление любой ценой женить Николая на обеспеченной невесте, а также придирки к Соне.

Наташа Ростова

Наташа Ростова - это одна из главных героинь произведения. Она является дочерью Ростова, сестрой Пети, Веры и Николая. В конце романа становится женой Пьера Безухова. Эта девушка представлена как "некрасивая, но живая", с большим ртом, черноглазая. Прототипом этому образу послужили жена Толстого, а также ее сестра Берс Т. А. Наташа очень чутка и эмоциональна, она может интуитивно угадывать характеры людей, в проявлениях чувств иногда эгоистична, но чаще всего способна на самопожертвование и самозабвение. Это мы видим, например, при вывозе из Москвы раненых, а также в эпизоде выхаживания матери после того, как скончался Петя.

Одно из главных достоинств Наташи - ее музыкальность, красивый голос. Пением своим она может пробудить все лучшее, что есть в человеке. Именно это спасает Николая от отчаяния после того, как он проиграл большую сумму.

Наташа, постоянно увлекаясь, живет в атмосфере счастья и влюбленности. После знакомства с князем Андреем в ее судьбе происходит перемена. Оскорбление, нанесенное Болконским (старым князем), подталкивает эту героиню к увлечению Курагиным и к отказу князю Андрею. Лишь многое перечувствовав и пережив, она осознает свою вину перед Болконским. Но настоящую любовь эта девушка испытывает лишь к Пьеру, женой которого становится в конце романа.

Соня

Соня - воспитанница и племянница графа Ростова, которая выросла в его семье. В начале произведения ей 15 лет. Эта девушка полностью вписывается в семью Ростовых, она необыкновенно дружна и близка с Наташей, влюблена с детства в Николая. Соня молчалива, сдержанна, осторожна, рассудительна, в ней развита в высшей степени способность к самопожертвованию. Она привлекает внимание нравственной чистотой и красотой, однако в ней нет той прелести и непосредственности, которыми обладает Наташа.

Пьер Безухов

Пьер Безухов в романе является одним из главных персонажей. Поэтому без него была бы неполной характеристика героев ("Война и мир"). Кратко опишем Пьера Безухова. Он является незаконнорожденным сыном графа, известного вельможи, который стал наследником огромного состояния и титула. В произведении изображается толстым, массивным молодым человеком, в очках. Отличают этого героя робкий, умный, естественный и наблюдательный взгляд. Он воспитывался за границей, в России появился незадолго до начала кампании 1805 года и смерти отца. Пьер склонен к философским размышлениям, умен, добросердечен и мягок, к другим сострадателен. Он также непрактичен, порой подвержен страстям. Андрей Болконский, его ближайший друг, характеризует этого героя как единственного "живого человека" среди всех представителей света.

Анатоль Курагин

Анатоль Курагин - офицер, брат Ипполита и Элен, сын князя Василия. В отличие от Ипполита, "спокойного дурака", на Анатоля его отец смотрит как на дурака "беспокойного", которого надо всегда выручать из различных неприятностей. Этот герой глуп, нагл, щеголеват, в разговорах не красноречив, развращен, не находчив, однако обладает уверенностью. На жизнь смотрит как на постоянное увеселение и удовольствие.

Андрей Болконский

Андрей Болконский - один из главных героев в произведении, князь, брат княжны Марьи, сын Н. А. Болконского. Описан как "весьма красивый" молодой человек "небольшого роста". Он гордый, умный, ищет в жизни большого духовного и интеллектуального содержания. Андрей образован, сдержан, практичен, имеет сильную волю. Его кумир в начале романа - Наполеон, которого также представит читателям чуть ниже наша характеристика героев ("Война и мир"). Андрей Балконский мечтает ему подражать. После участия в войне живет в деревне, растит сына, занимается хозяйством. Затем возвращается в армию, в Бородинском сражении погибает.

Платон Каратаев

Представим и этого героя произведения "Война и мир". Платон Каратаев - солдат, встретившийся в плену Пьеру Безухову. На службе он прозван Соколиком. Заметим, что в первоначальной редакции произведения не было этого персонажа. Появление его было вызвано окончательным оформлением в философской концепции "Войны и мира" образа Пьера.

При первом знакомстве с этим добродушным ласковым человеком Пьер был поражен ощущением чего-то спокойного, исходящего от него. Этот персонаж привлекает других своим спокойствием, добротой, уверенностью, а также улыбчивостью. После смерти Каратаева благодаря его мудрости, народной философии, выражавшейся неосознанно в его поведении, Пьер Безухов понимает смысл бытия.

Но не только изображаются в произведении "Война и мир". Характеристики героев включают и реальных исторических лиц. Основные из них - Кутузов и Наполеон. Их образы довольно подробно описаны в произведении "Война и мир". Характеристики героев, которых мы упомянули, приведены ниже.

Кутузов

Кутузов в романе, как и в действительности, - главнокомандующий русской армией. Описывается как человек с пухлым лицом, изуродованным раной, с Он тяжело ступает, полный, седой. Впервые на страницах романа появляется в эпизоде, когда изображается смотр войск под Бранау. Производит впечатление на всех знанием дела, а также вниманием, которое скрыто за внешней рассеянностью. Кутузов способен быть дипломатичным, он довольно хитер. Перед Шенграбенским сражением благословляет Багратиона со слезами на глазах. Любимец боевых офицеров и солдат. Считает, что для победы в кампании против Наполеона необходимо время и терпение, что дело решить могут не знания, не ум и не планы, а что-то другое, не зависящее от них, что личность по-настоящему влиять на ход истории не в состоянии. Кутузов более созерцает ход событий, чем вмешивается в них. Однако он умеет все запомнить, выслушать, увидеть, не помешать ничему полезному и не позволить вредного. Это скромная, простая и потому величественная фигура.

Наполеон

Наполеон - реальное историческое лицо, французский император. Накануне основных событий романа является кумиром Андрея Болконского. Перед величием этого человека преклоняется даже Пьер Безухов. Уверенность и самодовольство его выражаются во мнении, что присутствие его повергает в самозабвение и восторг людей, что в мире все зависит лишь от его воли.

Такова краткая характеристика героев в романе "Война и мир". Она может послужить основой для более детального анализа. Обратившись к произведению, вы можете дополнить ее, если нужна подробная характеристика героев. "Война и мир" (1 том - представление главных героев, последующие - развитие характеров) детально описывает каждого из указанных персонажей. Внутренний мир многих из них меняется со временем. Поэтому Львом Толстым представлена в динамике характеристика героев ("Война и мир"). 2 том, например, отражает их жизнь в период между 1806-м и 1812 годом. Последующие два тома описывают дальнейшие события, их отражение в судьбе персонажей.

Большое значение имеют для понимания такого творения Льва Толстого, как произведение "Война и мир" характеристики героев. Через них отражается философия романа, передаются авторские идеи и мысли.

Лев Николаевич Толстой в своем романе-эпопее «Война и мир» предоставил широкую систему образов. Его мир не ограничивается несколькими дворянскими родами: реальные исторические персонажи смешались с выдуманными, главными и второстепенными. Этот симбиоз порой настолько запутанный и необычный, что определить какие герои выполняют более или менее по значимости функцию крайне сложно.

В романе действуют представители восьми дворянских родов, почти все они занимают центральное место в повествовании.

Семья Ростовых

Эта семья представлена графом Ильей Андреевичем, его женой Натальей, их совместными четырьмя детьми и воспитанницей Соней.

Глава семейства Илья Андреевич – человек милый и добродушный. Он всегда был обеспечен, поэтому не умеет экономить, его часто обманывают знакомые и родственники из корыстных целей. Граф – не корыстный человек, он готов помочь каждому. Со временем его такое отношение, усиливаемое пристрастием к карточной игре, стало губительным для всей его семьи. Из-за транжирства отца семья долгое время находится на грани бедности. Граф умирает в конце романа, после свадьбы Натальи и Пьера, естественной смертью.

Графиня Наталья очень похожа на своего мужа. Ей, так же как и ему, чуждо понятие корысти и гонки за деньгами. Она готова помогать людям, оказавшимся в сложной ситуации, ее переполняют чувства патриотизма. Графине пришлось пережить много горестей и бед. Такое положение вещей связано не только с неожиданной бедностью, но и со смертью своих детей. Из тринадцати родившихся выжили только четверо, впоследствии война забрала еще одного – самого младшего.

Граф и графиня Ростовы имеют, как и большинство персонажей романа, своих прототипов. Ими стали дедушка и бабушка писателя – Илья Андреевич и Пелагея Николаевна.

Старшего ребенка Ростовых зовут Вера. Это необычная девушка, не похожая на всех остальных членов семьи. Она груба и черства душой. Такое отношение касается не только посторонних людей, но и ближайших родственников. Остальные дети Ростовых впоследствии подтрунивают над ней и даже придумывают ей прозвище. Прототипом Веры стала Елизавета Берс, невестка Л. Толстого.

Следующий по старшинству ребенок – Николай. Его образ вырисован в романе с любовью. Николай – благородный человек. Он ответственно подходит к любому занятию. Старается руководствоваться принципами морали и чести. Николай очень похож на своих родителей – добрый, милый, целеустремленный. После пережитого бедствования он постоянно заботился о том, чтобы не оказаться больше в похожей ситуации. Николай принимает участие в военных событиях, его неоднократно награждают, но все же он покидает военную службу после войны с Наполеоном – он нужен своей семье.

Николай женится на Марии Болконской, у них рождается трое детей – Андрей, Наташа, Митя, – и ожидается четвертый.

Младшая сестра Николая и Веры – Наталья – такая же по своему характеру и темпераменту, как и ее родители. Она искренняя и доверчивая и это ее чуть было не губит – Федор Долохов одурачивает девушку и подговаривает на побег. Этим планам сбыться было не суждено, но помолвка Натальи с Андреем Болконским была расторгнута, а Наталья впала в глубокую депрессию. Впоследствии она стала женой Пьера Безухова. Женщина перестала следить за своей фигурой, окружающие стали отзываться о ней как о неприятной женщине. Прототипами Натальи стала жена Толстого – Софья Андреевна и ее сестра, Татьяна Андреевна.

Младшим ребенком Ростовых был Петя. Он был таким же, как и все Ростовы: благородным, честным и добрым. Эти все качества усиливались юношеским максимализмом. Петя был милым чудаком, которому прощались все шалости. Судьба к Пете была крайне неблагоприятна – он, подобно своему брату, отправляется на фронт и погибает там совсем юным и молодым.

Предлагаем ознакомиться с кратким содержанием второй части первого тома романа Л.Н. Толстого “Война и мир”.

В семье Ростовых воспитывался еще один ребенок – Соня. Девушка состояла в родстве с Ростовыми, после смерти родителей они взяли ее на воспитание и относились к ней, как к собственному ребенку. Соня долгое время была влюблена в Николая Ростова, этот факт не позволил ей вовремя выйти замуж.

Предположительно она так и осталась одинока до конца своих дней. Ее прототипом стала тетка Л. Толстого – Татьяна Александровна, в доме которой воспитывался писатель после смерти родителей.

Со всеми Ростовыми мы знакомимся в самом начале романа – они все активно действуют на протяжении всего повествования. В «Эпилоге» мы узнаем о дальнейшем продолжении их рода.

Семья Безуховых

Семья Безуховых не представлена в таком многочисленном виде, как семья Ростовых. Главой семейства выступает Кирилл Владимирович. Имя его жены не известно. Мы знаем, что она принадлежала к семейству Курагиных, но кем именно она приходилась им неясно. У графа Безухова нет детей рожденных в браке – все его дети незаконнорожденные. Старший из них – Пьер – был официально назван отцом наследником имения.

После такого заявления графа в общественном плане активно начинает фигурировать образ Пьера Безухова. Сам Пьер не навязывает окружающим свое общество, но он видный жених – наследник немыслимого богатства, поэтому его хотят видеть всегда и везде. О матери Пьера не известно ничего, но это не становится поводом для негодования и насмешек. Пьер получил приличное образование за границей и вернулся на родину полон утопических идей, его видение мира слишком идеалистическое и оторванное от реальности, поэтому все время он сталкивается с немыслимыми разочарованиями – в общественной деятельности, личной жизни, семейной гармонии. Первой его женой стала Елена Курагина – распутница и вертихвостка. Этот брак принес немало страданий Пьеру. Смерть жены избавила его от невыносимого – он не обладал силой бросить Елену или же изменить ее, но и не мог смириться с таким отношением к своей персоне. Второй брак – с Наташей Ростовой – стал более успешным. У них родилось четверо детей – три девочки и мальчик.

Князья Курагины

Семейство Курагиных упорно ассоциируется с алчностью, развратом и обманом. Виной тому стали дети Василия Сергеевича и Алины – Анатоль и Елена.

Князь Василий не был дурным человеком, он обладал рядом положительных качеств, но его стремление к обогащению и мягкость характера по отношению к сыну сводила все положительные моменты на нет.

Как и любой отец, князь Василий хотел своим детям обеспечить безбедное будущее, одним из вариантов был выгодный брак. Такая позиция не только не лучшим образом сказалась на репутации всей семьи, но и в дальнейшем сыграла трагичную роль в жизни Елены и Анатоля.

О княгине Алине известно мало. На момент повествования она была довольно некрасивой женщиной. Ее отличительной чертой была неприязнь к своей дочери Елене на почве зависти.

У Василия Сергеевича и княгини Алины родилось два сына и дочь.

Анатоль – стал причиной всех бед семьи. Он вел жизнь транжиры и повесы – долги, дебоши были для него естественным занятием. Такое поведение накладывало крайне негативный отпечаток на репутацию семьи и ее финансовое положение.

Анатоль был замечен в любовном влечении к своей сестре Елене. Возможность возникновения серьезных отношений между братом и сестрой были пресечены князем Василием, но, судя по всему, все же имели место быть после замужества Елены.

Дочка Курагиных Елена обладала невероятной красотой, подобно своему брату Анатолю. Она умело кокетничала и после замужества имела любовную связь со многими мужчинами, игнорируя своего мужа Пьера Безухова.

Их брат Ипполит был совершенно не похож на них внешне – он был крайне неприятной наружности. По составу ума же он мало чем отличался от брата и сестры. Он был слишком глупый – это отмечали не только окружающие, но и отец. Все же Ипполит не был безнадежен – он хорошо знал иностранные языки и работал в посольстве.

Князья Болконские

Семья Болконских занимает далеко не последнее место в обществе – они богаты и влиятельны.
В составе семьи находится князь Николай Андреевич – человек старой закалки и своеобразных нравов. Он довольно груб в общении со своими родными, но все же не лишен чувственности и нежности – он трепетно относится к своему внуку и дочери, своеобразно, но все же, любит своего сына, но показать искренность своих чувств у него не очень получается.

О жене князя ничего не известно, даже ее имя не упоминается в тексте. В браке Болконских родилось двое детей – сын Андрей и дочка Марья.

Андрей Болконский по своему характеру частично схожий с отцом – он вспыльчивый, гордый и немного грубый. Он отличается привлекательной внешностью и природным обаянием. В начале романа Андрей удачно женат на Лизе Мейнен – у пары рождается сын Николенька, но его мать умирает в ночь после родов.

Через некоторое время Андрей становится женихом Натальи Ростовой, но сыграть свадьбу не пришлось – все планы перевел Анатоль Курагин, чем заслужил личную неприязнь и исключительную ненависть со стороны Андрея.

Князь Андрей принимает участие в военных событиях 1812 года, получает серьезное ранение на поле битвы и умирает в госпитале.

Мария Болконская – сестра Андрея – лишена такой гордости и упрямства, как ее брат, что позволяет ей, не без труда, но все же ужиться со своим отцом, не отличающимся покладистым характером. Добрая и кроткая, она понимает, что не безразлична отцу, поэтому не держит на него обиды за придирки и грубости. Девушка занимается воспитанием своего племянника. Внешне Марья не похожа на своего брата – она очень некрасива, но это не мешает ей выйти замуж за Николая Ростова и прожить счастливую жизнь.

Лиза Болконская (Мейнен) была женой князя Андрея. Она была привлекательной женщиной. Внутренний ее мир не уступал внешности – она была милой и приятной, любила рукодельничать. К сожалению, судьба ее сложилась не самым лучшим образом – роды для нее оказались слишком трудными – она умирает, подарив жизнь сыну Николеньке.

Николенька рано потерял мать, но на этом беды мальчика не остановились – в возрасте 7 лет он лишается и отца. Несмотря ни на что, ему свойственна жизнерадостность, присущая всем детям – он растет умным и любознательным мальчиком. Образ отца становится ключевым для него – Николенька хочет прожить так, чтобы его отец мог гордиться им.

К семейству Болконских также принадлежит мадмуазель Бурьен. Несмотря на то, что она всего лишь компаньонка-приживалка, ее значение в контексте семьи довольно значимое. В первую очередь, оно заключается в псевдо дружбе с княжной Марией. Часто мадмуазель поступает подло по отношению к Марии, пользуется благосклонностью девушки по отношению к своей персоне.

Семья Карагиных

О семье Карагиных Толстой не очень распространяется – читатель знакомится только с двумя представителями этого семейства – Марьей Львовной и ее дочерью Жюли.

Марья Львовна впервые появляется перед читателями в первом томе романа, ее же дочь также начинает действовать в первом томе первой части «Войны и мира». Жюли обладает крайне неприятной внешностью, она влюблена в Николая Ростова, но молодой человек не обращает на нее никакого внимания. Не спасает ситуацию и ее огромное богатство. На ее материальную составляющую активно обращает внимание Борис Друбецкой, девушка понимает, что любезничает с ней молодой человек только из-за денег, но не подает виду – для нее это фактически единственный способ не остаться старой девой.

Князья Друбецкие

Семейство Друбецких не особо активно действует в общественном плане, поэтому Толстой избегает детального описания представителей семейства и акцентирует внимание читателей только на активно действующих персонажах – Анне Михайловне и ее сыне Борисе.

Княжна Друбецкая принадлежит к старинному роду, но сейчас ее семья переживает не самые лучшие времена – бедность стала постоянным спутником Друбецких. Такое положение вещей породило в представителях этой семьи чувство расчетливости и корысти. Анна Михайловна старается как можно больше выгоды извлечь из дружбы с Ростовыми – долгое время живет у них.

Ее сын, Борис, некоторое время был другом Николая Ростова. По мере взросления их взгляды на жизненные ценности и принципы начали сильно отличаться, что привело к отстранению в общении.

Борис все больше и больше начинает проявлять корысть и стремление разбогатеть любой ценой. Он готов жениться ради денег и успешно это делает, пользуясь незавидным положением Жюли Карагиной

Семья Долоховых

Представители семьи Долоховых также не все активны в жизни общества. Среди всех ярко выделяется Федор. Он сын Марьи Ивановны и лучший друг Анатоля Курагина. В своем поведении он также не ушел далеко от своего друга: кутежи и праздный способ жизни – обычное явление для него. Кроме того, он знаменит своей любовной связью с женой Пьера Безухова – Еленой. Отличительной чертой Долохова от Курагина является его привязанность к матери и сестре.

Исторические личности в романе «Война и мир»

Так как роман Толстого происходит на фоне исторических событий, связанных с войной против Наполеона 1812 года, то обойтись без хотя бы частичного упоминания реально существовавших персонажей невозможно.

Александр І

Наиболее активно в романе описано деятельность императора Александра І. Это не удивительно, ведь основные события происходят на территории Российской империи. Вначале мы узнаем о положительных и либеральных стремлениях императора, он «ангел во плоти». Пик его популярности припадает на период поражения Наполеона в войне. Именно в это время авторитет Александра достигает невероятных высот. Император может легко внести изменения и улучшить жизнь своих подданных, но не делает этого. В результате такое отношение и бездеятельность становятся причиной появления декабристского движения.

Наполеон І Бонапарт

По другую сторону баррикады в событиях 1812 года находится Наполеон. Так как многие российские аристократы получали образование за границей, а французский язык был для них повседневностью, то отношение дворян к этому персонажу в начале романа было позитивным и граничило с восхищением. Затем же происходит разочарование – их кумир из разряда идеалов становится главным злодеем. С образом Наполеона активно употребляются такие коннотации как эгоцентризм, ложь, притворство.

Михаил Сперанский

Этот персонаж имеет важное значение не только в романе Толстого, но и во время реальной эпохи императора Александра.

Его род не мог похвалиться древностью и значимостью – он сын священника, но все же ему удалось стать секретарем Александра І. Он не особо приятный человек, но все отмечают его значимость в контексте событий в стране.

Кроме того, в романе действуют исторические персонажи меньшего, по сравнению с императорами, значения. Это великие полководцы Барклай де Толли, Михаил Кутузов и Петр Багратион. Их деятельность и раскрытие образа происходит на полях сражения – Толстой старается описать военную часть повествования максимально реалистично и увлекающее, поэтому эти персонажи описаны не только в качестве великих и непревзойденных, но и в роли обычных людей, которые подвержены сомнениям, ошибкам и негативным качествам характера.

Другие персонажи

Среди остальных персонажей следует выделить имя Анны Шерер. Она «владелица» светского салона – здесь встречается элита общества. Гости редко когда предоставлены сами себе. Анна Михайловна всегда стремится обеспечить своих посетителей интересными собеседниками, часто она сводничает – это вызывает у нее особый интерес.

Важное значение в романе имеет Адольф Берг – муж веры Ростовой. Он ярый карьерист и эгоист. С женой его сближает темперамент и отношение к семейной жизни.

Еще одним значимым персонажем является Платон Каратаев. Несмотря на неблагородное происхождение его роль в романе крайне важна. Обладание народной мудростью и понимание принципов счастья дает ему возможность влиять на формирование Пьера Безухова.

Таким образом, в романе активно действуют как вымышленные, так и реально существовавшие персонажи. Толстой не обременяет читателей излишней информацией по поводу родословной семей, он активно рассказывает только о тех представителях, которые активно действуют в рамках романа.