Михаил зощенко сатирические рассказы. В помощь школьнику

Писатель по-своему видел некоторые хар-ые процессы современной действительности. Он создатель оригинальной комической новеллы, продолжившей в новых исторических усл традиции Гоголя, Лескова, раннего Чехова. З создал свой, неповторимый худ-ый стиль.

В его творчестве можно выделить 3 основных этапа.

1Годы двух войн и революций (1914-1921) - период интенсивного духовного роста будущего писателя, становления его литературно-эстетических убеждений.

2Гражданское и нравственное формирование З как юмориста и сатирика, художника значительной общественной темы приходится на пооктябрьский период. Первый приходится на 20-е годы - период расцвета таланта писателя, оттачивавшего перо обличителя общественных пороков в таких популярных сатирических журналах той поры, как "Бегемот", "Бузотер", "Красный ворон", "Ревизор", "Чудак", "Смехач". В это время происходит становление зощенковской новеллы и повести. На 20-е годы приходится расцвет основных жанровых разновидностей в творчестве писателя: сатирического рассказа, комической новеллы и сатирико-юмористической повести. Уже в самом начале 20-х годов писатель создает ряд произведений, получивших высокую оценку М. Горького. Произведения, созданные писателем в 20-е годы, были основаны на конкретных и весьма злободневных фактах, почерпнутых либо из непосредственных наблюдений, либо из многочисленных читательских писем. Тематика их пестра и разнообразна: беспорядки на транспорте и в общежитиях, гримасы нэпа и гримасы быта, плесень мещанства и обывательщины, спесивое помпадурство и стелющееся лакейство и многое, многое другое. Часто рассказ строится в форме непринужденной беседы с читателем, а порою, когда недостатки приобретали особенно вопиющий характер, в голосе автора звучали откровенно публицистические ноты. В цикле сатирических новелл М. Зощенко зло высмеивал цинично-расчетливых или сентиментально-задумчивых добытчиков индивидуального счастья, интеллигентных подлецов и хамов, показывал в истинном свете пошлых и никчемных людей, готовых на пути к устроению личного благополучия растоптать все подлинно человеческое ("Матренища", "Гримаса нэпа", "Дама с цветами", "Няня", "Брак по расчету"). В сатирических рассказах Зощенко отсутствуют эффектные приемы заострения авторской мысли. Они, как правило, лишены и острокомедийной интриги. М. Зощенко выступал здесь обличителем духовной окуровщины, сатириком нравов. Он избрал объектом анализа мещанина-собственника - накопителя и стяжателя, который из прямого политического противника стал противником в сфере морали, рассадником пошлости. основную стихию З творчества 20-х годов составляет все же юмористическое бытописание.

1 В 1920-1921 Зощенко написал первые рассказы из тех, что впоследствии были напечатаны: Любовь, Война, Старуха Врангель, Рыбья самка. (1928-1932).

2К середине 1920-х годов Зощенко стал одним из самых популярных писателей. Его рассказы Баня, Аристократка, История болезни и др., которые он часто сам читал перед многочисленными аудиториями, были известны и любимы во всех слоях общества. активность (заказные фельетоны для прессы, пьесы, киносценарии и др.), подлинный талант Зощенко проявлялся только в рассказах для детей, которые он писал для журналов "Чиж" и "Еж".

Рассказы М.М.Зощенко

Значительное место в творчестве Зощенко занимают рассказы, в которых писатель непосредственно откликается на реальные события дня. Наиболееизвестные среди них: «Аристократка», «Стакан», «История болезни», «Нервные люди», «Монтёр». Это был неизвестный литературе, а потому не имевший своего правописания язык. Зощенко был наделён абсолютным слухом и блестящей памятью. За годы, проведённые в гуще бедных людей, он сумел проникнуть в тайну их разговорной конструкции, с характерными для нее вульгаризмами, неправильными грамматическими формами и синтаксическими конструкциями сумел перенять интонацию их речи, их выражения, обороты, словечки – он до тонкости изучилэтот язык и уже с первых шагов в литературе стал пользоваться им легко и непринуждённо. В его языке запросто могли встретиться такие выражения, как"плитуар", "окромя", "хресь", "етот", "в ем", "брунеточка", "вкапалась","для скусу", "хучь плачь", "эта пудель", "животная бессловесная", "у плите"и т.д.Но Зощенко - писатель не только комического слога, но и комических положений. Комичен не только его язык, но и место, где разворачивалась история очередного рассказа: поминки, коммунальная квартира, больница – всё такое знакомое, своё, житейски привычное. И сама история: драка в коммунальной квартире из-за дефицитного ёжика, скандал на поминках из-за разбитого стакана. Некоторые обороты зощенковские так и остались в русской литератур еафоризмами: "будто вдруг атмосферой на меня пахнуло", "оберут как липку ибросят за свои любезные, даром что свои родные родственники", "подпоручикничего себе, но сволочь", "нарушает беспорядки".Зощенко, пока писал свои рассказы, сам же и ухохатывался. Да так, что потом, когда читал рассказы своим друзьям, не смеялся никогда. Сидел мрачный, угрюмый, как будто не понимая, над чем тут можно смеяться.

Нахохотавшись во время работы над рассказом, он потом воспринимал его уже стоской и грустью. Воспринимал как другую сторону медали.

Герой Зощенко – обыватель, человек с убогой моралью и примитивным взглядом на жизнь. Этот обыватель олицетворял собой целый человеческий пласт тогдашней России. обыватель зачастую тратил все свои силы на борьбу с разного рода мелкими житейскими неурядицами, вместо того, чтобы что-то реально сделать на благо общества. Но писатель высмеивал не самого человека, а обывательские черты в нём.

Так, герой "Аристократки" (1923) увлекся одной особой в фильдекосовых чулках и шляпке. Пока он "как лицо официальное" наведывался в квартиру, а затем гулял по улице, испытывая неудобство оттого, что приходилось принимать даму под руку и "волочиться, что щука", все было относительно благополучно. Но стоило герою пригласить аристократку в театр, "она и

развернула свою идеологию во всем объеме". Увидев в антракте пирожные,аристократка "подходит развратной походкой к блюду и цоп с кремом и жрет".

Дама съела три пирожных и тянется за четвертым.

"Тут ударила мне кровь в голову.

Ложи, - говорю, - взад!"

После этой кульминации события развертываются лавинообразно, вовлекая всвою орбиту все большее число действующих лиц. Как правило, в первой половине зощенковской новеллы представлены один-два, много - три персонажа. И только тогда, когда развитие сюжета проходит высшую точку, когда возникает потребность и необходимость типизировать описываемое явление, сатирически его заострить, появляется более или менее выписанная группа людей, порою толпа.

Так и в "Аристократке". Чем ближе к финалу, тем большее число лиц выводит автор на сцену. Сперва возникает фигура буфетчика, который на все уверения героя, жарко доказывающего, что съедено только три штуки, поскольку четвертое пирожное находится на блюде, "держится индифферентно".

Нету, - отвечает, - хотя оно и в блюде находится, но надкус на ём сделан и пальцем смято".

Тут и любители-эксперты, одни из которых "говорят - надкус сделан, другие - нету". И, наконец, привлеченная скандалом толпа, которая смеется при виде незадачливого театрала, судорожно выворачивающего на ее глазах карманы со всевозможным барахлом.

В финале опять остаются только два действующих лица, окончательно выясняющих свои отношения. Диалогом между оскорбленной дамой и недовольным ее поведением героем завершается рассказ.

"А у дома она мне и говорит своим буржуйским тоном:

Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег - не ездют с дамами.

А я говорю:

Не в деньгах, гражданка, счастье. Извините за выражение".

Как видим, обе стороны обижены. Причем и та, и другая сторона верит только в свою правду, будучи твердо убеждена, что не права именно противная сторона. Герой зощенковского рассказа неизменно почитает себя непогрешимым, "уважаемым гражданином", хотя на самом деле выступает чванным обывателем.

Внимание!

Если вы можете читать этот текст - это значит, что ваш браузер (browser) либо не справляется с интернет-технологией CSS, либо поддержка CSS в вашем браузере отключена. Мы настоятельно рекомендуем включить CSS в браузере или сгрузить и инсталлировать на своем компьютере современный браузер, например: Mozilla Firefox .

ЗОЩЕНКО, МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ (1894-1958), русский писатель. Родился 29 июля (9 августа) 1894 в Санкт-Петербурге в семье художника. Впечатления детства - в том числе о сложных отношениях между родителями - отразились впоследствии как в рассказах Зощенко для детей (Елка , Галоши и мороженое , Бабушкин подарок , Не надо врать и др.), так и в его повести Перед восходом солнца (1943). Первые литературные опыты относятся к детским годам. В одной из своих записных тетрадей он отметил, что в 1902-1906 уже пробовал писать стихи, а в 1907 написал рассказ Пальто .

В 1913 Зощенко поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. К этому времени относятся его первые сохранившиеся рассказы - Тщеславие (1914) и Двугривенный (1914). Учеба была прервана Первой мировой войной. В 1915 Зощенко добровольцем ушел на фронт, командовал батальоном, стал Георгиевским кавалером. Литературная работа не прекращалась и в эти годы. Зощенко пробовал себя в новеллистике, в эпистолярном и сатирическом жанрах (сочинял письма вымышленным адресатам и эпиграммы на однополчан). В 1917 был демобилизован из-за болезни сердца, возникшей после отравления газами.

По возвращении в Петроград были написаны Маруся , Мещаночка , Сосед и др. неопубликованные рассказы, в которых чувствовалось влияние Г. Мопассана. В 1918, несмотря на болезнь, Зощенко ушел добровольцем в Красную Армию и воевал на фронтах Гражданской войны до 1919. Вернувшись в Петроград, зарабатывал на жизнь, как и до войны, разными профессиями: сапожника, столяра, плотника, актера, инструктора по кролиководству, милиционера, сотрудника уголовного розыска и др. В написанных в это время юмористических Приказах по железнодорожной милиции и уголовному надзору ст. Лигово и др. неопубликованных произведениях уже чувствуется стиль будущего сатирика.

В 1919 Зощенко занимался в творческой Студии, организованной при издательстве «Всемирная литература». Руководил занятиями К.И. Чуковский, высоко оценивший творчество Зощенко. Вспоминая о его рассказах и пародиях, написанных в период студийных занятий, Чуковский писал: «Странно было видеть, что этой дивной способностью властно заставлять своих ближних смеяться наделен такой печальный человек». Кроме прозы, во время учебы Зощенко написал статьи о творчестве А. Блока, В. Маяковского, Н. Тэффи и др. В Студии познакомился с писателями В. Кавериным, Вс. Ивановым, Л. Лунцем, К. Фединым, Е. Полонской и др., которые в 1921 объединились в литературную группу «Серапионовы братья», выступавшую за свободу творчества от политической опеки. Творческому общению способствовала жизнь Зощенко и других «серапионов» в знаменитом петроградском Доме искусств, описанном О. Форш в романе Сумасшедший корабль .

В 1920-1921 Зощенко написал первые рассказы из тех, что впоследствии были напечатаны: Любовь , Война , Старуха Врангель , Рыбья самка . Цикл Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова (1921-1922) вышел отдельной книгой в издательстве «Эрато». Этим событием был ознаменован переход Зощенко к профессиональной литературной деятельности. Первая же публикация сделала его знаменитым. Фразы из его рассказов приобрели характер крылатых выражений: «Что ты нарушаешь беспорядок?»; «Подпоручик ничего себе, но - сволочь» и др. С 1922 по 1946 его книги выдержали около 100 изданий, включая собрание сочинений в шести томах (1928-1932).

К середине 1920-х годов Зощенко стал одним из самых популярных писателей. Его рассказы Баня , Аристократка , История болезни и др., которые он часто сам читал перед многочисленными аудиториями, были известны и любимы во всех слоях общества. В письме к Зощенко А.М. Горький отметил: «Такого соотношения иронии и лирики я не знаю в литературе ни у кого». Чуковский считал, что в центре творчества Зощенко стоит борьба с черствостью в человеческих отношениях.

В сборниках рассказов 1920-х годов Юмористические рассказы (1923), Уважаемые граждане (1926) и др. Зощенко создал новый для русской литературы тип героя - советского человека, не получившего образования, не имеющего навыков духовной работы, не обладающего культурным багажом, но стремящегося стать полноправным участником жизни, сравняться с «остальным человечеством». Рефлексия такого героя производила поразительно смешное впечатление. То, что рассказ велся от лица сильно индивидуализированного повествователя, дало основание литературоведам определить творческую манеру Зощенко как «сказовую». Академик В.В. Виноградов в исследовании Язык Зощенко подробно разобрал повествовательные приемы писателя, отметил художественное преображение различных речевых пластов в его лексиконе. Чуковский заметил, что Зощенко ввел в литературу «новую, еще не вполне сформированную, но победительно разлившуюся по стране внелитературную речь и стал свободно пользоваться ею как своей собственной речью». Высокую оценку творчеству Зощенко давали многие его выдающиеся современники - А. Толстой, Ю. Олеша, С. Маршак, Ю. Тынянов и др.

В 1929, получившем в советской истории название «год великого перелома», Зощенко издал книгу Письма к писателю - своеобразное социологическое исследование. Ее составили несколько десятков писем из огромной читательской почты, которую получал писатель, и его комментарий к ним. В предисловии к книге Зощенко написал о том, что хотел «показать подлинную и неприкрытую жизнь, подлинных живых людей с их желаниями, вкусом, мыслями». Книга вызвала недоумение у многих читателей, ожидавших от Зощенко только очередных смешных историй. После ее выхода режиссеру В. Мейерхольду было запрещено ставить пьесу Зощенко Уважаемый товарищ (1930).

Античеловечная советская действительность не могла не сказаться на эмоциональном состоянии восприимчивого, с детских лет склонного к депрессии писателя. Поездка по Беломорканалу, организованная в 1930-е годы в пропагандистских целях для большой группы советских писателей, произвела на него угнетающее впечатление. Не менее тяжелой была для Зощенко необходимость писать после этой поездки о том, что в сталинских лагерях якобы перевоспитываются преступники (История одной жизни , 1934). Попыткой избавиться от угнетенного состояния, скорректировать собственную болезненную психику стало своеобразное психологическое исследование - повесть Возвращенная молодость (1933). Повесть вызвала неожиданную для писателя заинтересованную реакцию в научной среде: книга обсуждалась на многочисленных академических собраниях, рецензировалась в научных изданиях; академик И. Павлов стал приглашать Зощенко на свои знаменитые «среды».

Как продолжение Возвращенной молодости был задуман сборник рассказов Голубая книга (1935). Зощенко считал Голубую книгу по внутреннему содержанию романом, определял ее как «краткую историю человеческих отношений» и писал, что она «двигается не новеллой, а философской идеей, которая делает ее». Рассказы о современности перемежались в этом произведении рассказами, действие которых происходит в прошлом - в различные периоды истории. И настоящее, и прошлое давалось в восприятии типичного героя Зощенко, не обремененного культурным багажом и понимающего историю как набор бытовых эпизодов.

После публикации Голубой книги , вызвавшей разгромные отзывы в партийных изданиях, Зощенко фактически было запрещено печатать произведения, выходящие за рамки «положительной сатиры на отдельные недостатки». Несмотря на его высокую писательскую активность (заказные фельетоны для прессы, пьесы, киносценарии и др.), подлинный талант Зощенко проявлялся только в рассказах для детей, которые он писал для журналов «Чиж» и «Еж».

В 1930-е годы писатель работал над книгой, которую считал главной в своей жизни. Работа продолжалась во время Отечественной войны в Алма-Ате, в эвакуации, покольку пойти на фронт Зощенко не мог из-за тяжелой болезни сердца. В 1943 начальные главы этого научно-художественного исследования о подсознании были изданы в журнале «Октябрь» под названием Перед восходом солнца . Зощенко исследовал случаи из жизни, давшие импульс к тяжелому душевному заболеванию, от которого его не могли избавить врачи. Современный ученый мир отмечает, что в этой книге писатель на десятилетия предвосхитил многие открытия науки о бессознательном.

Журнальная публикация вызвала такой скандал, на писателя был обрушен такой шквал критической брани, что печатание Перед восходом солнца было прервано. Зощенко обратился с письмом к Сталину, прося его ознакомиться с книгой «либо дать распоряжение проверить ее более обстоятельно, чем это сделано критиками». Ответом стал очередной поток ругани в печати, книга была названа «галиматьей, нужной лишь врагам нашей родины» (журнал «Большевик»). В 1946, после выхода постановления ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», партийный руководитель Ленинграда А. Жданов вспомнил в своем докладе о книге Перед восходом солнца , назвав ее «омерзительной вещью».

Постановление 1946, с присущим советской идеологии хамством «критиковавшее» Зощенко и А. Ахматову, привело к их публичной травле и запрету на издание их произведений. Поводом стала публикация детского рассказа Зощенко Приключения обезьяны (1945), в котором властями был усмотрен намек на то, что в советской стране обезьяны живут лучше, чем люди. На писательском собрании Зощенко заявил, что честь офицера и писателя не позволяет ему смириться с тем, что в постановлении ЦК его называют «трусом» и «подонком литературы». В дальнейшем Зощенко также отказывался выступать с ожидаемым от него покаянием и признанием «ошибок». В 1954 на встрече с английскими студентами Зощенко вновь попытался изложить свое отношение к постановлению 1946, после чего травля началась по второму кругу.

Самым печальным следствием этой идеологической кампании стало обострение душевной болезни, не позволявшее писателю полноценно работать. Восстановление его в Союзе писателей после смерти Сталина (1953) и издание первой после долгого перерыва книги (1956) принесли лишь временное облегчение его состояния.

Михаил Михайлович Зощенко родился в Санкт-Петербурге в семье художника. Впечатления детства - в том числе о сложных отношениях между родителями - отразились впоследствии как в рассказах Зощенко для детей (Галоши и мороженое, Елка, Бабушкин подарок, Не надо врать и др.), так и в его повести Перед восходом солнца (1943). Первые литературные опыты относятся к детским годам. В одной из своих записных тетрадей он отметил, что в 1902-1906 уже пробовал писать стихи, а в 1907 написал рассказ Пальто.

В 1913 Зощенко поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. К этому времени относятся его первые сохранившиеся рассказы - Тщеславие (1914) и Двугривенный (1914). Учеба была прервана Первой мировой войной. В 1915 Зощенко добровольцем ушел на фронт, командовал батальоном, стал Георгиевским кавалером. Литературная работа не прекращалась и в эти годы. Зощенко пробовал себя в новеллистике, в эпистолярном и сатирическом жанрах (сочинял письма вымышленным адресатам и эпиграммы на однополчан). В 1917 был демобилизован из-за болезни сердца, возникшей после отравления газами.

Михаил Зощенко участвовал в Первой мировой войне, и к 1916 был произведен в чин штабс-капитана. Он был награжден множество орденов, среди которых орден Святого Станислава 3-й степени, орден Святой Анны 4-й степени «За храбрость», орден Святой Анны 3-й степени. В 1917 из-за болезни сердца, вызванной отравлением газами, Зощенко был демобилизован.

По возвращении в Петроград были написаны Маруся, Мещаночка, Сосед и др. неопубликованные рассказы, в которых чувствовалось влияние Г. Мопассана. В 1918, несмотря на болезнь, Зощенко ушел добровольцем в Красную Армию и воевал на фронтах Гражданской войны до 1919. Вернувшись в Петроград, зарабатывал на жизнь, как и до войны, разными профессиями: сапожника, столяра, плотника, актера, инструктора по кролиководству, милиционера, сотрудника уголовного розыска и др. В написанных в это время юмористических Приказах по железнодорожной милиции и уголовному надзору ст. Лигово и др. неопубликованных произведениях уже чувствуется стиль будущего сатирика.

В 1919 Михаил Зощенко занимался в творческой Студии, организованной при издательстве «Всемирная литература». Руководил занятиями Чуковский, высоко оценивший творчество Зощенко. Вспоминая о его рассказах и пародиях, написанных в период студийных занятий, Чуковский писал: «Странно было видеть, что этой дивной способностью властно заставлять своих ближних смеяться наделен такой печальный человек». Кроме прозы, во время учебы Зощенко написал статьи о творчестве Блока, Маяковского, Тэффи... В Студии познакомился с писателями Кавериным, Вс. Ивановым, Лунцем, Фединым, Полонской, которые в 1921 объединились в литературную группу «Серапионовы братья», выступавшую за свободу творчества от политической опеки. Творческому общению способствовала жизнь Зощенко и других «серапионов» в знаменитом петроградском Доме искусств, описанном О.Форш в романе Сумасшедший корабль.

В 1920-1921 Зощенко написал первые рассказы из тех, что впоследствии были напечатаны: Любовь, Война, Старуха Врангель, Рыбья самка. Цикл Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова (1921-1922) вышел отдельной книгой в издательстве «Эрато». Этим событием был ознаменован переход Зощенко к профессиональной литературной деятельности. Первая же публикация сделала его знаменитым. Фразы из его рассказов приобрели характер крылатых выражений: «Что ты нарушаешь беспорядок?»; «Подпоручик ничего себе, но - сволочь»... С 1922 по 1946 его книги выдержали около 100 изданий, включая собрание сочинений в шести томах (1928-1932).

К середине 1920-х Зощенко стал одним из самых популярных писателей. Его рассказы Баня, Аристократка, История болезни, которые он часто сам читал перед многочисленными аудиториями, были известны и любимы всеми. В письме к Зощенко Горький отмечал: «Такого соотношения иронии и лирики я не знаю в литературе ни у кого». Чуковский считал, что в центре творчества Зощенко стоит борьба с черствостью в человеческих отношениях.

В сборниках рассказов 1920-х: Юмористические рассказы (1923), Уважаемые граждане (1926), Зощенко создал новый для русской литературы тип героя - советского человека, не получившего образования, не имеющего навыков духовной работы, не обладающего культурным багажом, но стремящегося стать полноправным участником жизни, сравняться с «остальным человечеством». Рефлексия такого героя производила поразительно смешное впечатление. То, что рассказ велся от лица сильно индивидуализированного повествователя, дало основание литературоведам определить творческую манеру Зощенко как «сказовую». Академик Виноградов в исследовании "Язык Зощенко" подробно разобрал повествовательные приемы писателя, отметил художественное преображение различных речевых пластов в его лексике. Чуковский заметил, что Зощенко ввел в литературу «новую, еще не вполне сформированную, но победительно разлившуюся по стране внелитературную речь и стал свободно пользоваться ею как собственной речью».

В 1929, получившем в советской истории название «год великого перелома», Зощенко издал книгу "Письма к писателю" - своеобразное социологическое исследование. Ее составили несколько десятков писем из огромной читательской почты, которую получал писатель, и его комментарий к ним. В предисловии к книге Зощенко написал о том, что хотел «показать подлинную и неприкрытую жизнь, подлинных живых людей с их желаниями, вкусом, мыслями». Книга вызвала недоумение у многих читателей, ожидавших от Зощенко только очередных смешных историй. После ее выхода Мейерхольду было запрещено ставить пьесу Зощенко "Уважаемый товарищ" (1930).

Советская действительность не могла не сказаться на эмоциональном состоянии восприимчивого, с детских лет склонного к депрессии писателя. Поездка по Беломорканалу, организованная в 1930-е в пропагандистских целях для большой группы советских писателей, произвела на него угнетающее впечатление. Не менее тяжелой была для Зощенко необходимость писать после этой поездки о том, что преступник якобы перевоспитываются в сталинских лагерях (История одной жизни, 1934). Попыткой избавиться от угнетенного состояния, скорректировать свою болезненную психику стало своеобразное психологическое исследование - повесть "Возвращенная молодость" (1933). Повесть вызвала неожиданную для писателя заинтересованную реакцию в научной среде: книга обсуждалась на многих академических собраниях, рецензировалась в научных изданиях; академик И. Павлов стал приглашать Зощенко на свои знаменитые «среды».

Как продолжение "Возвращенной молодости" был задуман сборник рассказов "Голубая книга" (1935). По внутреннему содержанию Михаил Зощенко считал "Голубую книгу" романом, определял ее как «краткую историю человеческих отношений» и писал, что она «движется не новеллой, а философской идеей, которая делает ее». Рассказы о современности перемежались в ней рассказами, действие которых происходит в прошлом - в различные периоды истории. И настоящее, и прошлое давалось в восприятии типичного героя Зощенко, не обремененного культурным багажом и понимающего историю как набор бытовых эпизодов.

После публикации "Голубой книги", вызвавшей разгромные отзывы в партийных изданиях, Михаилу Зощенко фактически было запрещено печатать произведения, выходящие за рамки «положительной сатиры на отдельные недостатки». Несмотря на высокую писательскую активность (заказные фельетоны для прессы, пьесы, киносценарии), его подлинный талант проявлялся только в рассказах для детей, которые он писал для журналов «Чиж» и «Еж».

В 1930-е писатель работал над книгой, которую считал главной. Работа продолжалась во время Отечественной войны в Алма-Ате, в эвакуации, пойти на фронт Зощенко не мог из-за тяжелой болезни сердца. Начальные главы этого научно-художественного исследования о подсознании были изданы в 1943 в журнале «Октябрь» под названием "Перед восходом солнца". Зощенко исследовал случаи из жизни, давшие импульс к тяжелому душевному заболеванию, от которого его не могли избавить врачи. Современные ученые отмечают, что писатель на десятилетия предвосхитил многие открытия науки о бессознательном.

Журнальная публикация вызвала скандал, на Зощенко обрушили такой шквал критической брани, что печатание "Перед восходом солнца" было прервано. Он обратился с письмом к Сталину, прося его ознакомиться с книгой «либо дать распоряжение проверить ее более обстоятельно, чем это сделано критиками». Ответом стал очередной поток ругани в печати, книга была названа «галиматьей, нужной лишь врагам нашей родины» (журнал «Большевик»). В 1944-1946 Зощенко много работал для театров. Две его комедии были поставлены в Ленинградском драматическом театре, одна из которых - "Парусиновый портфель" - выдержала 200 представлений за год.

В 1946, после выхода постановления ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», партийный руководитель Ленинграда Жданов вспомнил в докладе о книге "Перед восходом солнца", назвав ее «омерзительной вещью». Постановление 1946, с присущим советской идеологии хамством «критиковавшее» Зощенко и Ахматову, привело к публичной травле и запрету на издание их произведений. Поводом стала публикация детского рассказа Зощенко "Приключения обезьяны" (1945), в котором властями был усмотрен намек на то, что в советской стране обезьяны живут лучше, чем люди. На писательском собрании Зощенко заявил, что честь офицера и писателя не позволяет ему смириться с тем, что в постановлении ЦК его называют «трусом» и «подонком литературы». В дальнейшем Зощенко также отказывался выступать с ожидаемым от него покаянием и признанием «ошибок». В 1954 на встрече с английскими студентами Зощенко вновь попытался изложить отношение к постановлению 1946, после чего травля началась по второму кругу. Самым печальным следствием идеологической кампании стало обострение душевной болезни, не позволявшее писателю полноценно работать. Восстановление его в Союзе писателей после смерти Сталина (1953) и издание первой после долгого перерыва книги (1956) принесли лишь временное облегчение его состояния.

Зощенко-сатирик

Первой победой Михаила Михайловича были «Рассказы Назара Ильича, господина Синебрюхова» (1921-1922). О верноподанности героя, «маленького человека», побывавшего на германской войне, было рассказано иронически, но беззлобно; писателя, кажется, скорее смешит, чем огорчает, и смиренность Синебрюхова, который «понимает, конечно, свое звание и пост», и его «хвастовство», и то, что выходит ему время от времени «перетык и прискорбный случай». Дело происходит после Февральской революции, рабье в Синебрюхове еще кажется оправданным, но оно уже выступает как тревожный симптом: произошла революция, но психика людей остается прежней. Повествование окрашено словом героя — косноязычного человека, простака, попадающего в различные курьезные ситуации. Слово автора свернуто. Центр художественного видения перемещен в сознание рассказчика.

В контексте главной художественной проблемы времени, когда все писатели решали вопрос «Как выйти победителем из постоянной, изнурительной борьбы художника с истолкователем» (Константин Александрович Федин), Зощенко был победителем: соотношение изображения и смысла в его сатирических рассказах было на редкость гармонично. Основной стихией повествования стал языковой комизм, формой авторской оценки — ирония, жанром — комический сказ. Эта художественная структура стала канонической для сатирических рассказов Зощенко.

Поразивший Зощенко разрыв между масштабом революционных событий и консерватизмом человеческой психики сделал писателя особенно внимательным к той сфере жизни, где, как он считал, деформируются высокие идеи и эпохальные события. Наделавшая много шума фраза писателя «А мы потихонечку, а мы полегонечку, а мы вровень с русской действительностью» вырастала из ощущения тревожного разрыва между «стремительностью фантазии» и «русской действительностью». Не подвергая сомнению революцию как идею, М. Зощенко считал, однако, что, проходя сквозь «русскую действительность», идея встречает на своем пути деформирующие ее препятствия, коренящиеся в вековечной психологии вчерашнего раба. Он создал особый — и новый — тип героя, где невежество было сплавлено с готовностью к мимикрии, природная хватка — с агрессивностью, а за новой фразеологией были скрыты прежние инстинкты и навыки. Моделью могут служить такие рассказы, как «Жертва революции», «Гримаса нэпа», «Тормоз Вестингауза», «Аристократка». Герои пассивны, пока не понимают, «что к чему и кого бить не показано», но когда «показано» — они не останавливаются ни перед чем, и их разрушительный потенциал неистощим: они издеваются над родной матерью, ссора из-за ершика перерастает в «цельный бой» («Нервные люди»), а погоня за ни в чем не повинным человеком превращается в злобное преследование («Страшная ночь»).

,

Новый тип стал открытием Михаила Зощенко. Его часто сравнивали с «маленьким человеком» Гоголя и Достоевского, позже — с героем Чарли Чаплина. Но зощенковский тип — чем дальше, тем больше — отклонялся от всех образцов. Языковой комизм, который стал отпечатком абсурдности сознания его героя, стал формой и его саморазоблачения. Он сам себя маленьким человеком уже не считает. «Мало ли делов на свете у среднего человека!» — восклицает герой рассказа «Чудный отдых». Горделивое отношение к «делу» — от демагогии эпохи; но Зощенко ее пародирует: «Сами понимаете: то маленько выпьешь, то гости припрутся, то ножку к дивану приклеить надо... Жена тоже вот иной раз начнет претензии выражать». Так в литературе 1920-х сатира Зощенко образовала особый, «отрицательный мир», как он говорил, — с тем, чтобы он был «осмеян и оттолкнул бы от себя».

Начиная с середины 1920 Михаил Зощенко публикует «сентиментальные повести». У их истоков стоял рассказ «Коза» (1922). Затем появились повести «Аполлон и Тамара» (1923), «Люди» (1924), «Мудрость» (1924), «Страшная ночь» (1925), «О чем пел соловей» (1925), «Веселое приключение» (1926) и «Сирень цветет» (1929). В предисловии к ним Зощенко впервые открыто саркастически говорил о «планетарных заданиях», героическом пафосе и «высокой идеологии», которых от него ждут. В нарочито простецкой форме он ставил вопрос: с чего начинается гибель человеческого в человеке, что ее предрешает и что способно ее предотвратить. Этот вопрос предстал в форме размышляющей интонации.

Герои «сентиментальных повестей» продолжали развенчивать мнимо пассивное сознание. Эволюция Былинкина («О чем пел соловей»), который ходил в начале в новом городе «робко, оглядываясь по сторонам и волоча ноги», а, получив «прочное социальное положение, государственную службу и оклад по седьмому разряду плюс за нагрузку», превратился в деспота и хама, убеждала в том, что нравственная пасивность зощенского героя по-прежнему иллюзорна. Его активность выявляла себя в перерождении душевной структуры: в ней отчетливо проступали черты агрессивности. «Мне очень нравится, — писал Горький в 1926 году, — что герой рассказа Зощенко «О чем пел соловей» — бывший герой «Шинели», во всяком случае близкий родственник Акакия, возбуждает мою ненависть благодаря умной иронии автора» .

Но, как заметил Корней Иванович Чуковский в конце 1920-х — начале 1930-х, появляется еще один тип героя Зощенко - человек, «потерявший человеческий облик», «праведник» («Коза», «Страшная ночь»). Эти герои не принимают морали окружающей среды, у них другие этические нормы, они хотели бы жить по высокой морали. Но их бунт кончается крахом. Однако в отличие от бунта «жертвы» у Чаплина, который всегда овеян состраданием, бунт героя Зощенко лишен трагизма: личность поставлена перед необходимостью духовного сопротивления нравам и представлениям своей среды, и жесткая требовательность писателя не прощает ей компромисса и капитуляции.

Обращение к типу героев-праведников выдавало извечную неуверенность русского сатирика в самодостаточности искусства и было своеобразной попыткой продолжить гоголевские поиски положительного героя, «живой души». Однако нельзя не заметить: в «сентиментальных повестях» художественный мир писателя стал двуполюсным; гармония смысла и изображения была нарушена, философские размышления обнаруживали проповедническую интенцию, изобразительная ткань стала менее плотной. Доминировало слово, сращенное с авторской маской; по стилистике оно было похоже на рассказы; между тем характер (тип), стилистически мотивирующий повествование, — изменился: это интеллигент средней руки. Прежняя маска оказалась приросшей к писателю.

http://to-name.ru/index.htm

Михаил Зощенко на собрании литературного кружка «Серапионовы братья».

Зощенко и Олеша: двойной портрет в интерьере эпохи

Михаил Зощенко и Юрий Олеша - два самых популярных писателя Советской России 20-х годов, во многом определивших облик русской литературы ХХ в. Они оба родились в обнищавших дворянских семьях, познали феноменальный успех и забвение. Их обоих ломала власть. Общим у них был и выбор: разменять свой талант на поденщину или писать то, что никто не увидит.

Министерство образования РФ

Муниципальное образовательное учреждение

Средняя общеобразовательная школа «Дневной пансион-84»

с углубленным изучением отдельных предметов

Кировского района г. Самары

Реферат по литературе

Особенности отображения действительности 20х-30х г.г.

в сатирических рассказах Михаила Зощенко.

Выполнила: Кабайкина Мария,

ученица 11а класса

Руководитель: Корягина Т.М.,

учитель русского языка и литературы

Самара, 2005
Содержание.

Введение …………………………………………………………………………………………3

Глава 1. Художественный мир Михаила Зощенко.

1.2. Тематика и проблематика рассказов ……………...…………..………………………7

1.3. Двадцатые годы глазами героев Михаила Зощенко...……………………………...10

Глава 2. Художественное своеобразие рассказов Михаила Зощенко.

2.1. Особенности механизма смешного в творчестве писателя...………………..….13

2.2. Роль предметной детали в показе ущербности отношений между мужчиной и женщиной……………………………………………...………………………………. 15

2.3. Языковые особенности рассказов ……..…………………..……………...……...19

Заключение .………………………………………………………………………………….20

Библиография .………………………………………………………………………………..21

Приложение За что осудили М. Зощенко. ………………………………………………...22Введение

Актуальность.

Произведения Михаила Зощенко современны своей проблематикой и системой образов. Писатель беззаветно любил свою страну и поэтому болел душой за всё, что происходило в ней в послереволюционные годы. Сатира Зощенко направлена против пороков общества: мещанства, обывательщины, социального чванства, бескультурья, воинствующей безграмотности, примитивности мышления.

Некоторые сюжеты рассказов в какой-то мере повторяются в современной жизни. Именно это делает рассказы актуальными в настоящее время.

Проблема исследования.

Автор данной работы рассмотрел следующие проблемы: образ рассказчика и позицию автора в сатирических рассказах М. Зощенко 20-30-х гг., видение героем окружающей действительности, тематику и проблематику рассказов, способ отображения характера героя с помощью разнообразных художественных средств.

Объект исследования.

Сборники рассказов Михаила Зощенко, критические статьи, посвящённые творчеству писателя, суть поднятых проблем.

Цель.

Цель данной работы – выявить наиболее характерные для писателя способы отображения действительности послереволюционного времени в России.

Задачи.

Проследить, как и с помощью каких приемов автор изображал типичного советского человека, его характер мыслей, поступки, идеологию, видение «нового времени».

Глава 1. Основные черты, характерные для творчества М. Зощенко.

Зощенко - один из первых писателей советского времени, который в качестве рассказчика выбрал самого себя, практически во всех его произведениях присутствует он сам, как мне кажется, это происходит потому, что автор всегда был человеком «от народа», его волновало всё, что происходит с его героями и с обществом в целом, поэтому он не мог, не хотел оставаться «за кадром». Писатель ищет и находит своеобразную интонацию, в которой слились воедино лирико-ироническое начало (оно является неотъемлемой частью творчества Михаила Михайловича) и интимно-доверительная нотка, устраняющая всякую преграду между рассказчиком и читателем-слушателем. Важно отметить, что время делало своё: образ героя-рассказчика, как и творчество писателя, тоже менялся, сначала это был герой-рассказчик, непосредственный участник действия, в рассказах более позднего времени повествование вовсе «обезличено», менялись герои-повествователи, стирались различия между ними, характерные личностные черты исчезали напрочь, но не утрачивалась сама форма сказового повествования, благодаря которой создаётся «домашняя» атмосфера, хотя присутствуют массовые обращения к народу и автор настолько приближен к читателю-слушателю, что хочется слушать его бесконечно.

В зощеновских рассказах, построенных в форме сказа, можно выделить две главные разновидности. В одних персонаж совпадает с рассказчиком, в том числе фабульно: герой рассказывает о себе, сообщает подробности о своей среде и биографии, комментирует свои поступки и слова («Кризис», «Баня» и др.). В других – сюжет отделён от рассказчика, рассказчик - не главный герой, а лишь наблюдатель описываемых событий и поступков.

Повествователь связан с лицом, о котором идёт речь (с персонажем), биографически (товарищ или родственник) или идейно (собрат по классу, по убеждениям и психологии), явно сочувствует своему персонажу и «переживает» за него. По существу, рассказчик в большинстве произведений Зощенко – это одно и то же лицо, предельно близкое своим персонажам, человек, обладающий достаточно низким уровнем культуры, примитивным сознанием, стремящимся осмыслить всё происходящее с точки зрения пролетария, представителя основного социального класса, а также заодно и жителя густонаселённой коммунальной квартиры, с её мелкими дрязгами и уродливым, на нынешний читательский взгляд, бытом.

Постепенно в творчестве Зощенко индивидуальные черты рассказчика становятся всё более расплывчатыми, условными, исчезает мотивировка знакомства рассказчика с событиями, о которых он повествует, так, например, в рассказе «Нервные люди» вся предыстория ограничивается фразой «Недавно в нашей коммунальной квартире драка произошла». Вместо биографически-определенного рассказчика (своего рода персонажа) у Зощенко появляется безликий, с сюжетной точки зрения, повествователь, близкий к традиционному образу автора, изначально знающему всё о своих героях. Однако при этом повествование сохраняет форму сказа, хотя первое лицо может появляться в нём редко; не утрачивается и общее впечатление причастности повествователя к быту героев, к их жизненному и идейно-психологическому миру, ощущение его единства с ними.

Писателем достигается поразительный эффект: ему удаётся до предела сократить смысловую дистанцию, отделяющую автора от героя и близкого ему читателя, как бы раствориться в мире своих героев и читателей-слушателей. Отсюда и фантастическая любовь к Зощенко читателей, являющихся прототипами, а может, уже отдалённо напоминающих героев его произведений, и осуждение критиков, желающих видеть дистанцию между автором и его персонажами (прямую оценку негативных явлений, противопоставление отрицательным типажам положительных примеров, обличительный и гневный пафос). Автор как бы сливался со своими героями, отождествлялся с ними, что имело для самого Зощенко далеко идущие последствия. На первый взгляд легкомысленные и даже иногда фривольные рассказы и новеллы Михаила Зощенко не оставили равнодушными множество критиков-современников, которые наперебой принялись осуждать творчество писателя, его видение проблем, стиль и характер произведений. Так, например, в Литературной энциклопедии 1920-1930-х годов автор статьи Н. Светлов прямо писал: «Основной комический приём Зощенко - пёстрый и ломаный язык, которым говорят и герои его новелл, и сам автор-рассказчик. <…> Высмеивая своих героев, Зощенко как автор никогда не противопоставляет им себя и не подымается выше их кругозора. Один и тот же шутовской сказ окрашивает не только все без исключения новеллы Зощенко, но и его авторские предисловия, и его автобиографию. Анекдотическая легковесность комизма, отсутствие социальной перспективы отмечают творчество Зощенко мелкобуржуазной и обывательской печатью» . В том же духе писали и другие критики, и следует отметить, что каждая последующая публикация критиков приобретала всё более жёсткий характер и явно выражала крайнюю неприязнь к писателю-обывателю, оскверняющему не только «счастливый» быт простого человека, но и сеющему сомнение в уме пролетария.

Опасный смысл этой тенденции понимал и сам Зощенко, писавший: «Критика стала смешивать художника с его персонажами. Настроения персонажей <…> отождествлялись с настроениями писателя. Это была вопиющая ошибка » .

И, тем не менее, единство персонажей и повествователя – принципиальная установка в творчестве писателя. Автор хочет продемонстрировать такого повествователя, который не только никак не отделяет себя от героя, но и гордится своим родством с ним, своей идейной, биографической, психологической, а также бытовой близостью к нему.

1.2. Тематика и проблематика рассказов.

На что же направлена сатира М. Зощенко? По меткому определению В. Шкловского, Зощенко писал о человеке, который «живёт в великое время, а больше всего озабочен водопроводом, канализацией и копейками. Человек за мусором не видит леса» . Зощенко увидел своё назначение в том, чтоб решить задачу – открыть пролетарию глаза. Это и стало впоследствии великим литературным достижением этого писателя. В своей статье «О себе, о критиках и о своей работе» Михаил Зощенко говорит о том, что он – пролетарский писатель, вернее, он пародирует своими вещами того воображаемого, но подлинного пролетарского писателя, который существовал бы в теперешних условиях жизни и в теперешней среде. Зощенко пишет: «Темы моих рассказов проникнуты примитивной философией, которая как раз по плечу моим читателям» . Этот писатель недалеко ушёл от родившей и выдвинувшей его среды. Всё, чем вооружены его герои, – это та самая «наивная философия», представляющая «адскую смесь» политической демагогии и примитивного стяжательства, узость обывательского кругозора и претензии всемирного «гегемона», мелочность и склочность интересов, воспитанных на коммунальной кухне.

Зощеновский «пролетарский писатель» разоблачает себя, он открыто даёт понять, что его творчество - это пародия на писателей-пролеткультовцев, которые стремились преподнести народу перфектную идеологию мысли и трафарет поведения «истинного пролетария», «настоящего гражданина великой страны». Именно эта пародийность, а, заметьте, не подражание, делают творчество автора крайне комичным, парадоксальным и провокационным, выявляет полнейшую несостоятельность претензий идеологов мысли и рапповцев на первое место в литературе, а их героев из рабочего класса – на руководящую роль в обществе. Этот необычайный и уникальный литературно-психологический приём, разработанный и обоснованный самим писателем, Зощенко называл «перестройкой читателей».

«…Я стою за перестройку читателей, а не литературных персонажей, - отвечал Зощенко своим корреспондентам в печати. – И в этом моя задача. Перестроить литературный персонаж – это дёшево стоит. А вот при помощи смеха перестроить читателя, заставить отказаться от тех или иных мещанских и пошлых навыков – вот это будет правильное дело писателя » .

Темы его рассказов – неустроенный быт, кухонные разборки, жизнь бюрократов, обывателей, чиновников, комичные жизненные ситуации не только в доме героя, но и в присутственных местах, где персонаж показывает себя «во всей красе», причём, он убеждён в своей правоте, т.к. является простым честным человеком, на котором «держится вся страна». Зощенко ничем не уступает маститым писателям русской литературы. Он мастерски описывает среду жизни людей 20-30-х годов, мы видим коммуналки, тесные общие кухни с чадящими примусами. Ругань и драки – нередкое явление зощеновских произведений. В рассказе «Нервные люди» ругаются соседи на кухне коммуналки; один из жителей самовольно воспользовался личной тёркой другого жильца, тот готов разорвать своего соседа и возмущённо кричит: «Я на предприятии вкалываю ну ровно слон за свои 65 рублей и нипочём не позволю пользовать моё имущество!»

Писатель-сатирик описывает каждую «пошлую мелочь», которая может вывести из равновесия обычного пролетария. Читатель и по сей день смеётся вместе с Зощенко над беспечными женихами, готовыми жениться, даже не рассмотрев толком невесту, или же принимающих во внимание абсурдные, на современный взгляд, условия. Так, например, в рассказе «Жених» несколько дней назад овдовевший Егорка Басов выбирает себе невесту исключительно для работы в огороде, т.к. «время было горячее - косить, носить и хлеб собирать», а жена героя удружила – померла не вовремя. Уже погрузив на телегу бабочкин скудный скарб, он вдруг замечает, что невеста прихрамывает, и нерадивый жених тут же отказывается от женитьбы, объясняя это тем, что время горячее, а она воду понесёт – расплескает всё.

Недолго думая, он скидывает на землю перину «невесты», а пока та подбирала своё имущество, Егорка Басов поскорей уехал прочь.

Вот так герои Зощенко видят для себя препятствия в каждой мелочи, и эта мелочность всех пролетариев удручает, заставляет задуматься: для чего же всё-таки пролилось столько крови в революциях, ведь всё равно суть человека осталась прежней?

Сатира, словно прожектор, высвечивает и показывает всем все недостатки, пороки общества. «Новые люди» Зощенко – это обычные люди, каких много вокруг: в перенаселённой коммунальной квартире, в магазинной очереди, в трамвае, в бане, театре, везде. «…Я взял если не типичного обывателя, то, во всяком случае, человека, которого можно найти во множестве. Эти люди обезличены долгой жизнью в унизительных условиях, при этом они не всегда осознают причину своей обезличенности».

Итак, в рассказах М. Зощенко просматривается с одной стороны, низкий уровень культуры, сознания, морали героев, хамоватость, нахрапистость завоевателя; с другой – вдалбливание в сознание средствами коммунистической пропаганды и агитации чувства классового превосходства над «аристократами» и «буржуями», интеллигенцией, убеждённость в своей пролетарской «чистопородности», которая автоматически делает человека выше, лучше.

В этом – одно из основных противоречий времени, определяющих проблематику рассказов Зощенко.

«Новый человек» до мозга костей проникся новой жизнью, он считает себя неотъемлемой частью этого мира, но, по сути, оказывается новым лишь по форме, с чисто внешней стороны, но изнутри он остаётся прежним, мало чем изменившимся, ничего не понимающим в политике, зато активно включенным в общественные отношения – резко политизированные, наполненные пафосом, агитационные. Произошло разрушение прошлых устоявшихся в дореволюционное время ценностей и норм.

Герои таких рассказов, как «Богатая жизнь», «Жертва революции», «Аристократка», «Нервные люди», «Пациентка», «Хозрасчёт», «Рабочий костюм», «Прелести культуры», «Монтёр», - люди недалёкие, не очень грамотные, лишённые определённых нравственных и политических устоев, идейных принципов. Люди эти – граждане новой России, втянутые революцией в водоворот истории, ощутившие свою причастность к ней, добровольно быстро усвоили все практические выгоды и социальные последствия своего нового, классово-привилегированного положения «трудящихся», «простых людей» из низов, «новых людей», представляющих советское общество.

1.3. Двадцатые годы глазами героев Михаила Зощенко.

Жизнь общества двадцатых годов прошлого века можно изучать по произведениям Михаила Зощенко, пестрящим разнообразием характеров, образов, сюжетов. Автор считал, что его книги должны быть понятны самому народу, поэтому писал простым языком, языком улиц, коммунальных квартир, обывателей. «…Зощенко заставляет увидеть за автором некое новое литературное право – говорить «от себя», но не своим голосом». Автор, как художник, тщательно вырисовывает действительность 20-х годов. В юмористических рассказах Зощенко читатель может ощутить «…подспудную печаль, едва уловимый намёк на присутствие философствования о жизни, появившийся в неожиданной и непривычной форме ».

Зощенко четко подмечает пережитки старого строя. Сознание людей невозможно изменить сразу. Зощенко иногда работал в совхозе, сталкивался с тем, что крестьяне принимали его за барина, низко кланялись и даже целовали руки. И это случалось уже после революции. Крестьянская масса до сих пор четко не представляла себе, что такое революция, не была образованной и продолжала жить по-старому.
Часто люди в революции видели вседозволенность, безнаказанность за совершённые поступки. В рассказе «Тормоз Вестингауза» «малость окосевший» герой хвалится, что в силу его происхождения ему все с рук сойдет. Он срывает тормоз поезда, но машина не останавливается. Герой приписывает такую безнаказанность исключительности своего происхождения. «… Пущай публика знает, - происхождение очень отличное». На самом деле герой остается безнаказанным, так как тормоз неисправен.
Простому народу трудно увидеть всю историческую значимость революционных событий. Например, Ефим Григорьевич в рассказе « Жертва революции» воспринимает это масштабное событие через призму натертых полов. «Натер я им (графу – О.М.) полы, скажем, в понедельник, а в субботу революция произошла…». Ефим Григорьевич спрашивал у прохожих, что случилось. Те отвечали, что «Октябрьская революция. Он бежит по военному городку с тем, чтобы сообщить графу, что часики Ефим Григорьевич положил в кувшин с пудрой».

Зощенко отмечал, что революция простыми людьми не осознавалась как эпохальное событие. Для Ефима Григорьевича важнее его личные переживания, никак с событиями перемен в стране не связанные. О революции он говорит мимоходом, вскользь. Она «…сужается до размеров ничем не примечательного, едва нарушившего ритм жизни события». И только потом герой горделиво причисляет себя к общей массе людей, принимавших непосредственное участие в революции.

Зощенко пытался проникнуть в жизнь и сознание простого человека. Инертность человеческой природы стала главным объектом творчества писателя. Социальный круг был велик: рабочие, крестьяне, служащие, интеллигенты, нэпманы и «бывшие». Зощенко разоблачает особый тип сознания, мещанский, который не определяет сословие, а становится нарицательным для всех. В сцене в вагоне («Гримаса НЭПА») отражен отсвет широкого общественного движения 20-х годов за выполнение норм «Кодекса труда». Видя грубую эксплуатацию старухи, люди в вагоне понимают, что нарушена норма в отношении «старослужащего человека». Но когда оказывается, что оскорбляемая старуха «всего-навсего преподобная мамаша», ситуация меняется. Обидчик становится обвинителем, ссылаясь на «Кодекс труда». Этот документ служит для прикрытия хамства и цинизма. Взятый вне официальных рамок мир утрачивает свое значение.
Персонажам Зощенко свойственно самодовольное чувство причастности к событиям века. «Даже вот когда в эпоху военного коммунизма НЭП вводили, я не протестовал. НЭП так НЭП. Вам видней». («Прелести культуры») . Зощеновский «маленький человек» в рамках новой культуры уже не считает себя таковым, а говорит, что он средний. Ему свойственно горделивое отношение к делу, причастность к эпохе. «Мало ли на свете делов у среднего человека!» - заявляет он. Глубоко скрытый морализм писателя за его скрытыми сатирическими сюжетами показывает стремление автора к реформации нравов в новых условиях. Он затрагивает проблему гибели человеческого в человеке. Теперь человек новой эпохи чувствует себя выше «буржуев», отпрысков старого мира. Но внутренне он остается прежним, с его пороками, жизненными победами и неудачами. Идеология большевизма воспевала среднего рабочего, видела в нём опору мира, и поэтому маленькие, казалось бы, люди, заявляют о себе гордо, не из-за личных заслуг, а прикрываясь идеологией. «Если собрать все сатирические рассказы писателя 20-х годов в одно повествование, перед взором читателя предстанет картина общественного разложения, распада всех связей, извращение принципов и ценностей, деградация человека под влиянием бесчеловечных условий и событий» .
Зощенко подвергался нападкам со стороны властей и подчинённых им писателей. Многие критики 20-х годов видели в зощеновском человеке героя старого времени, необразованного, себялюбивого, скупого, наделенного всеми людскими пороками, которые свойственны только людям старой культуры. Другие же считали, что Зощенко воплощает то, как жить не следует, что человеку на пути построения коммунизма мешает его мещанская природа.

Автор обращается к общечеловеческим темам, разоблачает пошлость, низость поступков людей. Произведения Зощенко отражают быт людей, их взаимоотношения, повседневные нужды, осознание новой действительности. Так, зощеновский человек живет в недостойных для него условиях, автор часто подчеркивает бедность быта обывателей. Неустроенность быта людей наблюдается во всем. В рассказе «Любовь» автор делает акцент на неспособность маленького человека с его мещанским сознанием испытывать высокое чувство.

Глава 2. Художественное своеобразие рассказов Михаила Зощенко.

2.1. Особенности механизма смешного в творчестве писателя.

Главным открытием прозы Зощенко были его герои, люди самые обыкновенные, неприметные, не играющие, по грустно-ироническому замечанию писателя, «роли в сложном механизме наших дней» . Эти люди далеки от понимания причин и смысла происходящих перемен, не могут в силу своих привычек, взглядов, интеллекта приспособиться к складывающимся отношениям между обществом и человеком, между отдельными людьми, не могут привыкнуть к новым государственным законам и порядкам. Поэтому попадают в нелепые, глупые, а порой тупиковые ситуации, из которых самостоятельно выбраться не могут, а если им это всё-таки удаётся, то с большими моральными и физическими потерями.

Древнегреческий философ Платон, демонстрируя своим ученикам, как ведёт себя человек под влиянием тех или иных жизненных обстоятельств, брал марионетку и дёргал за нити, и она принимала неестественные позы, становилась уродливой, жалкой, смешной. Зощеновские персонажи, подобны этой марионетке, а быстро изменяющиеся обстоятельства (законы, порядки, общественные отношения и др.) к которым они не могут приспособится и привыкнуть, суть нити, делающие беззащитными или глупыми, жалкими или безобразными, ничтожными или спесивыми. Всё это вызывает комический эффект, а в сочетании с просторечьями, жаргонизмами, словесными каламбурами и ляпусами, специфическими зощеновскими словечками и выражениями («аристократка мне и не баба вовсе, а гладкое место», «мы за дырками не приставлены», «что пардон, то пардон», «извольте видеть» и др.) вызывают в зависимости от их концентрации улыбку или смех, которые должны, по замыслу писателя, помочь человеку понять, что «хорошо, что плохо, а что посредственно».

Что же это за обстоятельства (нити), которые так безжалостны к героям Зощенко? В рассказе «Баня» - это порядки в городском коммунальном хозяйстве, основанные на пренебрежительном отношении к простому человеку, который может позволить себе ходить только в «обыкновенную» баню, где за вход берут «гривенник». В такой бане «дают два номерка. Один за бельё, другой за пальто с шапкой. А голому человеку куда номерки девать?» Вот и приходится посетителю привязывать «к ногам по номерку, чтобы не враз потерять». И неудобно посетителю, «номерки по пяткам хлопают – ходить скучно», выглядит он смешно и глупо, но что остаётся делать… «не ехать же… в Америку».

В рассказах «Медик» и «История болезни» - низкий уровень медицинского обслуживания. Что остаётся делать больному, как не обращаться к знахарю, если ему угрожает встреча с врачом, который «операцию погаными руками произвёл», «с носа очки обронил в кишки и найти не может» («Медик»)? В «Истории болезни» больной вынужден мыться в ванне со старухой, так как медсестра объясняет подобное тем, что у этой старухи высокая температура, и она ни на что не реагирует.

В миниатюре «Кошка и люди» жильцы вынуждены жить в квартире с печкой, от которой «семья всегда угорает». Где искать управу на «чёртов жакт», который «починку производить отказывается. Экономит. Для очередной растраты»?

Персонажи М. Зощенко, как послушные марионетки, безропотно подчиняются обстоятельствам. Будучи оптимистом, Зощенко надеялся, что его рассказы сделают людей лучше, а те, в свою очередь, - общественные отношения. Оборвутся «нити», делающие человека похожим на бесправную, жалкую, духовно убогую марионетку.

Всё, что так смешно читателю, на самом деле грустно, и порой кажется беспросветным, но автор надеется, что через сатиру, резкие ремарки и характеристики сможет направить людей на улучшение себя самих и мира вокруг.

2.2. Роль предметной детали в показе ущербности отношений между мужчиной и женщиной.

М. Зощенко писал много и о любви, в «Голубой книге» этой теме посвящён целый раздел, но и в некоторых сатирических рассказах, не вошедших в него, тоже можно проследить линию любовных отношений между мужчиной и женщиной. Автор не забывает, что даже когда наступило «новое время», когда Россия встала на «великий путь коммунизма», персонаж, как и прежде, нуждается в возвышенных чувствах, таких, какие воспевались в сентиментальных любовных романах. Но вдруг оказывается, что простой пролетарий не способен на подобные чувства, хотя сам этого не осознаёт.

В начале рассказа обычно автор представляет читателю некую идиллию: двое любящих или симпатизирующих друг другу людей пытаются завязать романтические отношения, главный герой демонстрирует избраннице красивые чувства, благие намерения, способность к самопожертвованию, но как только герои встречают на своём пути какие-либо мелкие, по сути даже ничтожные помехи, любовная дымка рассеивается, и персонаж демонстрирует всем своё невежество и убогость чувств. Причём вся трагедия заключается в том, что герой не осознаёт этого, он уверен, что являет собой образец «нового человека», а на самом деле он ущербный «субъект», с неискоренимыми никакой новой идеологией мелкобуржуазными замашками. Так, в рассказе «Любовь» герой Вася Чесноков идёт провожать после вечеринки молодую особу, влюблённый до безумия Вася желает предоставить Машеньке доказательства своих нежных чувств к ней: «Вот скажите, лягте, Вася Чесноков, на трамвайный путь и лежите там до первого трамвая, я, ей Богу, лягу! Потому как испытываю к вам самые нежные чувства». Машенька смеётся, а он продолжает: «Вот вы смеётесь и зубки скалите, а я всё равно вас очень, так сказать, обожаю. Вот прикажите только, прыгни, Вася Чесноков, с моста, я ведь и впрямь прыгну!». Вася подбежал к перилам и сделал вид, что лезет. Но тут вдруг появляётся тёмная фигура, которая подходит к парочке и, угрожая, заставляет Васю отдать пальто и ботинки. Деваться герою некуда, но при этом некогда самоотверженный «рыцарь» начинает бормотать: «…у ей и шуба, и калоши, а я раздевайся…». После того, как грабитель скрылся, Вася оставил девушку, при этом гневно заявив: «Я же её и провожай, я же и имущества лишайся!…». Благодаря этому диалогу автор достигает свойственного ему трагикомического эффекта.

Повесть "О чем пел соловей" представляет тонко пародийно стилизованное произведение, излагающее историю объяснений и томления двух жарко влюбленных героев. Не изменяя канонам любовной повести, автор посылает испытание влюбленным, хотя и в виде детской болезни (свинки), которой неожиданно тяжело заболевает Былинкин. Герои стоически переносят это грозное вторжение рока, их любовь становится еще прочнее и чище. Они много гуляют, взявшись за руки, часто сидят над обрывом реки с несколько несолидным названием – Козявка.

А чем объясняется печальный итог в повести "О чем пел соловей"? У Лизочки не оказалось мамашиного комода, на который так рассчитывал герой. Вот тут-то и вылезает наружу «мурло мещанина», которое до этого - правда, не очень искусно - прикрывалось «галантерейным» обхождением.

Зощенко пишет великолепный финал, где выясняется истинная стоимость того, что вначале выглядело трепетно-великодушным чувством. Эпилогу, выдержанному в элегических тонах, предшествует сцена бурного скандала.

В структуре стилизованно-сентиментальной повести Зощенко проступают едко саркастические вкрапления. Они придают произведению сатирический колорит, причем, в отличие от рассказов, где Зощенко открыто, смеется, здесь писатель, пользуясь формулой Маяковского, улыбается и издевается. При этом его улыбка чаще всего грустно-печальная.

Именно так строится эпилог повести "О чем пел соловей", где автор наконец-то отвечает на вопрос, поставленный в заглавии. Как бы возвращая читателя к счастливым дням Былинкина, писатель воссоздает атмосферу любовного экстаза, когда разомлевшая "от стрекота букашек или пения соловья" Лизочка простодушно допытывается у своего поклонника:

Вася, как вы думаете, о чем поет этот соловей?

На что Вася Былинкин обычно отвечал сдержанно:

Жрать хочет, оттого и поет".

Своеобразие "Сентиментальных повестей" не только в более скудном введении элементов собственно комического, но и в том, что от произведения к произведению нарастает ощущение чего-то недоброго, заложенного, кажется, в самом механизме жизни, мешающего оптимистическому ее восприятию.

Ущербность большинства героев "Сентиментальных повестей" в том, что они проспали целую историческую полосу в жизни России и потому, подобно Аполлону Перепенчуку ("Аполлон и Тамара"), - Ивану Ивановичу Белокопытову ("Люди") или Мишелю Синягину ("М.П. Синягин"), не имеют будущего. Они мечутся в страхе по жизни, и каждый даже самый малый случай готов сыграть роковую роль в их неприкаянной судьбе. Случай приобретает форму неизбежности и закономерности, определяя многое в сокрушенном душевном настрое этих героев.

Фатальное рабство мелочей вытравляет человеческие начала у героев повестей "Коза", "О чем пел соловей", "Веселое приключение". Нет козы - и рушатся устои забежкинского мироздания, а вслед за этим гибнет и сам Забежкин. Не дают мамашиного комода невесте - и не нужна сама невеста, которой так сладко пел Былинкин. Герой "Веселого приключения" Сергей Петухов, вознамерившийся сводить в кинематограф знакомую девицу, не обнаруживает нужных семи гривен и из-за этого готов прикончить умирающую тетку. В рассказе «Любовь» автор делает акцент на неспособность маленького человека с его мещанским сознанием испытывать высокое чувство. Отношения с родственниками и друзьями также складываются на основе мещанской выгоды.

Художник рисует мелкие, обывательские натуры, занятые бессмысленным коловращением вокруг тусклых, линялых радостей и привычных печалей. Социальные потрясения обошли стороной этих людей, называющих свое существование "червяковым и бессмысленным". Однако и автору казалось порою, что основы жизни остались непоколебленными, что ветер революции лишь взволновал море житейской пошлости и улетел, не изменив существа человеческих отношений.

2.3. Языковые особенности рассказов.

Рассказы М. Зощенко 20-х годов разительно отличаются от произведений других известных авторов как его современников и предшественников, так и более поздних. И основное отличие состоит в том неповторимом, можно сказать, уникальном языке, который писатель использует не для прихоти и не потому, что так произведения приобретают наиболее нелепую, свойственную сатире окраску. Большинство критиков негативно отзывались о творчестве Зощенко, и во многом причиной тому был ломаный язык.

«Обычно думают, - писал он в 1929 году, - что я искажаю "прекрасный русский язык", что я ради смеха беру слова не в том значении, какое им отпущено жизнью, что я нарочно пишу ломаным языком для того, чтобы посмешить почтеннейшую публику.

Это неверно. Я почти ничего не искажаю. Я пишу на том языке, на котором сейчас говорит и думает улица. Я говорю - временно, так как я и в самом деле пишу так временно и пародийно» .

Писатель старается создать как можно более комичный персонаж с помощью нелепых, на наш взгляд, оборотов, неправильно произнесённых и употреблённых в совершенно не подходящем контексте слов, ведь главной фигурой творчества Зощенко является мещанин, малообразованный, тёмный, с мелкими, пошлыми желаниями и примитивной жизненной философией.

Комического эффекта Зощенко часто достигает обыгрыванием слов и выражений, почерпнутых из речи малограмотного мещанина, с характерными для нее вульгаризмами, неправильными грамматическими формами и синтаксическими конструкциями ("плитуар", "окромя", "хресь", "етот", "в ем", "брунеточка", "пельсинные корки, с коих блюёшь сверх меры", "для скусу", "хучь плачь", "собачка системы пудель", "животная бессловесная", "у плите" и т.д.).

Одной из характерных черт в сатире Зощенко было использование его героями иностранных слов, о значении которых, они, герои, конечно, только догадывались, в силу своего узкого кругозора. Так, например, в рассказе «Жертва революции» бывшая графиня билась в истерике из-за пропажи золотых часиков, часто употребляла французское выражение comme ci comme ca, что в переводе означает «так себе», причём было оно совершенно неуместно, что придавало диалогу комический и нелепый смысл:

Ах, - говорит, - Ефим, комси-комса, не вы ли спёрли мои дамские часики, обсыпанные брильянтами?

Что вы, - говорю, - что вы, бывшая графиня! На что, - говорю, - мне дамские часики, если я мужчина! Смешно, - говорю. - Извините за выражение.

А она рыдает.

Нет, - говорит, - не иначе, как вы спёрли, комси-комса.

Причём, важно также отметить, что герои произведений, даже несмотря на своё более или менее знатное происхождение, сочетают жаргон с напускными манерами. Зощенко тем самым указывает на невежество, которое уже нет надежды искоренить в этом поколении.

Некоторые писатели пытались писать «под Зощенко», но они, по меткому выражению К. Федина, выступали просто как плагиаторы, снимая с него то, что удобно снять, – одежду. Однако они были далеки от постижения существа зощеновского новаторства в области сказа.

Зощенко сумел сделать сказ очень емким и художественно выразительным. Герой-рассказчик только говорит, и автор не усложняет структуру произведения дополнительными описаниями тембра его голоса, его манеры держаться, деталей его поведения.

Многие фразы М. Зощенко стали крылатыми, поклонники его творчества, а также те, которые просто видели известнейшую экранизацию его рассказов «Не может быть», используют столь своеобразные и ёмкие фразы и в обыденной жизни.

Тем не менее, такой непривычный и ломаный язык является лишь вспомогательным средством, внешней косметической оболочкой его произведений. Постепенно писатель уйдёт от выбранной им манеры описания действия с помощью ярких речевых, неправильно построенных оборотов и неграмотного искажённого языка. Зощенко понимал, что за острой сатирой, за нагромождёнными пошлыми, мещанскими фразовыми оборотами не видно сути, злободневности и угрозы той проблемы, которая действительно волнует автора

В середине 30-х годов писатель заявлял: "С каждым годом я все больше снимал и снимаю утрировку с моих рассказов. И когда у нас (в общей массе) будут говорить совершенно изысканно, я, поверьте, не отстану от века"» .

Заключение

Творчество Михаила Зощенко - самобытное явление в русской советской литературе. Писатель по-своему увидел некоторые характерные процессы современной ему действительности, вывел под слепящий свет сатиры галерею персонажей, породивших нарицательное понятие "зощеновский герой". Находясь у истоков советской сатирико-юмористической прозы, он выступил создателем оригинальной комической новеллы, продолжившей в новых исторических условиях традиции Гоголя, Лескова, раннего Чехова. Наконец, Зощенко создал свой, совершенно неповторимый художественный стиль.

Основные черты, характерные для его творчества 20х-30х г.г., - это доверительная нотка, присутствующая в каждом его произведении, читатель всегда ощущает близость автора, который в свою очередь, уважает и любит своего читателя. Жизнь простых людей описана в его рассказах и новеллах детально, по его героям можно судить не только о времени, в которое они жили, но и об их мышлении. Быт – ограниченное пространство для ограниченного пролетария, который ещё не понял всю значимость революций ХХ века, не желает вырваться на свободу, стать лучше, взглянуть на свои поступки со стороны вместо того, чтоб повсеместно пытаться кулаками и бранью доказать свою значимость.

Зощенко знал, кто его читатель, поэтому он не желал описывать чуждую народу обстановку, невероятные ситуации и неординарных людей, всё его творчество насквозь пронизано желанием сблизится с читателем, войти к нему в доверие, для этого он использует жаргонные выражения и непосредственное общение с читателем в форме сказа. Одну из главных задач своего творчества он видит в том, чтоб высветить как прожектором все недостатки человека, всю ущербность мировоззрения, неспособность на высокие чувства и самопожертвование. Рабство мелочей не дает возможности героям почувствовать себя счастливыми, несмотря на «неидеальную систему», она ставит их в тупик, не давая развиваться и меняться в лучшую сторону. А обрамляет всё это мелкобуржуазное мышление экспрессивная, с ярким негативным оттенком, порой бранная характеристика героев, претендующих на звание основного избранного класса.

Автор старается донести до читателя всё, что он видел вокруг, за что переживал и желал исправить, хотел повлиять на мир вокруг него в отдельно взятой любимой стране, но понимал, что должно пройти гораздо больше времени, чем те десять минут, которые требуются для прочтения его сатирического рассказа.

Библиография

1. Белая Г. А. Закономерности стилевого развития советской прозы. М., Наука, 1977.

2. Зощенко М. О себе, о критиках и о своей работе. - В кн.: Михаил Зощенко. Статьи и материалы. Л., Academia, 1928.

3. Зощенко Михаил. 1935-1937. Рассказы. Повести. Фельетоны. Театр. Критика. Л., ГИХЛ, 1940.

4. Каган Л. Зощенко. Литературная Энциклопедия. М.,1930, Т. 4.

5. Федин К. Писатель. Искусство. Время. М. Современный писатель, 1973.

6. Шнейберг Л. Я., Кондаков И. В. От Горького до Солженицына. «Маленький человек» как зеркало советской действительности., Высшая школа, 1994.

Приложение

За что осудили Зощенко.

Во время единственной продолжительной встречи писателя Юрия Нагибина с Михаилом Зощенко зашел разговор о том, почему для разгрома Михаила Михайловича выбирали самые безобидные вещи вроде милого детского рассказа "Приключения обезьяны". Далее произошел следующий диалог. Зощенко:
"А никаких "опасных" вещей не было. Сталин ненавидел меня и ждал случая, чтобы разделаться. "Обезьяна" печаталась и раньше, никто на нее внимания не обратил. Но тут пришел мой час. Могла быть и не "Обезьяна", а "В лесу родилась елочка" - никакой роли не играло. Топор навис надо мной с довоенной поры, когда я опубликовал рассказ "Часовой и Ленин". Но Сталина отвлекла война, а когда он немного освободился, за меня взялись".
Нагибин:
"А что там криминального?"
Зощенко:
"Вы же говорили, что помните наизусть мои рассказы".
Нагибин:
"Это не тот рассказ".
Зощенко:
"Возможно. Но вы помните хотя бы человека с усами"?
Нагибин:
"Который орет на часового, что тот не пропускает Ленина без пропуска в Смольный?"
Зощенко кивнул:
"Я совершил непростительную для профессионала ошибку. У меня раньше был человек с бородкой. Но по всему получалось, что это Дзержинский. Мне не нужен был точный адрес, и я сделал человека с усами. Кто не носил усов в ту пору? Но усы стали неотъемлемым признаком Сталина. "Усатый батька" и тому подобное. Как вы помните, мой усач - бестактен, груб и нетерпелив. Ленин отчитывает его, как мальчишку. Сталин узнал себя - или его надоумили - и не простил мне этого".
Нагибин:
"Почему же с вами не разделались обычным способом?"
Зощенко:
"Это одна из сталинских загадок. Он ненавидел Платонова, а ведь не посадил его. Всю жизнь Платонов расплачивался за "Усомнившегося Макара" и "Впрок", но на свободе. Даже с Мандельштамом играли в кошки-мышки. Посадили, выпустили, опять посадили. А ведь Мандельштам в отличие от всех действительно сказал Сталину правду в лицо. Мучить жертву было куда интереснее, чем расправиться с ней".
В заключение беседы Нагибин подал полезный, но несколько запоздалый совет:
"А вы написали бы просто "какой-то человек".
Зощенко:
"Это никуда не годится. Каждый человек чем-то отмечен, ну и отделите его от толпы. Плохие литераторы непременно выбирают увечье, ущерб: хромой, однорукий, кособокий, кривой, заика, карлик. Это дурно. Зачем оскорблять человека, которого вовсе не знаешь? Может, он и кривой, а душевно лучше вас".
В посмертном двухтомнике М. Зощенко усатый грубиян все-таки превратился в "какого-то человека". Таким нехитрым образом редактор защитил Сталина (уже покойного и осужденного за культ личности) от "клеветнических инсинуаций".